«Звёздочка» глава 206
Галина Лысова водилась с внуком. Он продолжал агукать с ней, словно хотел многое ей рассказать, чтобы выговориться. Она улыбалась, глядя на него: «Ох и говорун ты у нас. Прошка ты, Прошка — жарена картошка!»
Внучок тянулся ручонками к бабушке, норовя ухватиться за её косы, уложенными кральками на затылке. Она захохотала: «Чудно! До чё дожила — четырежды бáушка. Года летят, а я не молодею…»
Галина чмокнула младенца в макушку, он заулюлюкал от удовольствия и беззубо смеялся.
«Гляди-ка, ямочки на щёчках как у Таньки — на Таньку и похож да на Шурку моего. Баский до чё! В Шурку-то пойдёт так будет девок перебирать, — она задумалась, а потом удивилась сама себе, — Чё-то у меня сёдня Шурка из головы не выходит? Уж без него не один год живу, а всё нет-нет да вспоминаю. Как так-то? Уж пора бы мне его забыть, а вот не получается. Поди икает сёдня Шурка-то и голову ломает: кто его вспоминает. А может и нет: забыл поди уж меня да нашёл каку́ помоложе — долго ли чё ли ему. Со мной жил гулял, а без меня и вовсе поди. Тьфу-у, только душу себе разбередила».
Прошка тыкался своей головёнкой ей в грудь, ища её губами.
«Батюшки мои-и, ты знать-то и́сть хошь? Мамка-то твоя где-кась ходит? — Галина взглянула на часы и спохватилась, — Уж Алёнка как ушла почти час с лишним прошло. Я чё с тобой делать-то буду? Пойти, поглядеть — есть чем тебя кормить, али нет. Корова-то у меня, как назло, на издо́й пошла, сама без молока сижу пока не отелится. Ну Танька, походя́чая какая… Ну э́нто ж надо!» — ворчала она, идя на кухню с Прошкой на руках. На кухонном столе бутылочку с молоком для внука она не нашла. Открыла холодильник, взяла бутылочку с молоком. «Холодная кака́, подогреть бы, — она взглянула на газовую плиту и совсем сникла, — Как её включать-то — чёрт знат. Ещё сделаю чё не так и взлетим с тобой Прошка, а пока на соску налегай».
Прошка понял, что кормить его не собираются и начал капризничать, требуя своё.
«Ещё не баще… Я чё теперь с тобой делать-то буду? — озадачилась бабушка, и сказала внуку, — Щас бутылочку на батарею положу: согреется — поешь, а покуда терпи».
Но терпеть в планы Прошки не входило и он заревел, предварительно выплюнув соску.
«Вот те и Прошка… Со́ску-то соси́ , нечё её выплёвывать. Ишь какой… — приговаривала бабушка, качая его на руках, а потом запела колыбельную. — Баю-баюшки-баю-у, живёт поп на краю-у. Он не беден не богат — полна горница ребят. Полна горница ребят, все на лавочках сидят. Все на лавочках сидят кашку масляну едят. Кашка мнётся, ложка гнётся приговаривает: баю-баюшки-баю-у, живёт поп на краю-у».
Но Прошке было не до колыбельной: он хотел есть и истошно кричал.
«Да чё ж ты криком заходишься, а? Ну, Танька, отдала бы уж лучше тебя Любке. — посетовала Галина в сердцах и почувствовала, что внук опять мокрый. — Ты опять уж мокрый, вот, варнак! Хоть утюг включай, да гладь ползунки, вот наказание-то… Приехала называется бабушка на внука взглянуть. Сидела бы уж дома, чем таки муки. Сама маюсь и его маю. Ну чё делать, чё делать?!»
Вдруг в дверь кто-то постучал.
— Знать-то пришёл кто-то. Не реви, — сказала Галина внуку. — Может мать твоя беспутная явилась.
Галина подошла с Прошкой к двери и спросила:
— Кто там?
— Да я это, — послышалось за дверью.
— Кто я? — с недоверием переспросила Галина.
— Как кто?! Татьяна я. Мам, ты что ли?
— Я, а кто ещё-то?! — чуть не плача ответила вопросом на вопрос Галина. — К вам вот в гости приехала да сижу, домовни́чу.
— Открывай, мам, скорей дверь!
— Да как её открывать-то? Замков понаставили не сразу разберёшься.
— Ты покрути вправо ручку-то и откроешь.
— Так кручу вправо и не открывается, — ворчала Галина.
— Тьфу-у, тогда влево крути.
— Да кручу, но не открывается. Вот оказия-то какая… — ругнулась Галина. — Да у тебя ключа-то ли чё ли нет с собой?
— Да я не взяла, — ответила матери Татьяна оправдываясь. — Алёнка-то дома была, зачем они мне.
— Вот те раз… Чё теперь делать-то, Танька?
— Ты может кнопку подняла?
— Каку́ ещё кнопку? — переспросила дочь Галина.
— Да круглую: маленькая такая, железная. — пояснила Татьяна. — Свет-то включи в коридоре и увидишь.
— Включила, вижу кнопку.
— Опусти её в низ.
— Щас попробую, — отозвалась бабушка, ворча. — Э́нтот ещё горланит под самое ухо, у меня руки аж трясутся.
— Опустила кнопку?
— Да!
— Ну теперь крути ручку налево.
Галина сделала то, что просила дочь и дверь открылась.
— Ну знать-то открыла, уж думала всё, так и останемся тут с Прошкой на пару куковать.
Татьяна вошла в квартиру с двумя авоськами в руках. Прошка заливался криком на руках у бабушки. Татьяна поставила авоськи на пол, а потом не скрывая раздражения, спросила у матери:
— Алёнка-то где?
— В музыкалку ушла, — доложила ей мать. — Ты чё шляешься-то так долго, Танька?
— Да где долго-то? — возразила ей Татьяна. — Я только до молочной кухни сбегала и сразу назад.
— Да я уже часа два тут с Прошкой кукую. Орёт, оголодал и всё как есть опруде́нил, варнак…
— Так есть же молоко-то! В холодильнике стои́т.
— Так оно же холодное, как я его ему такое дам-то? Вон на батарею бутылочку положила, греется. — кивнула головой в сторону кухни Галина. — Раздевайся скорей, сунь ему хоть грудь, да переодень, а то он мокрый.
На что Татьяна ей сразу ответила:
— Да у меня уж молока-то толком нет, чё толку я ему суну-то? Сейчас разогрею, а ты чё, мам, не разогрела?
— Так я же не умею. Была бы плитка, так другое дело. — мать вздохнула и раздражённо произнесла. — Чё ж ты творишь-то, а? Ушла и с концом. Разве ж так можно? Беда с тобой, Танька.
— Так в магазин зашла, а там ботинки импортные зимние выбросили, я очередь отстояла и купила Ваньке, а то ходить ему не в чем.
— Мог бы и в наших побегать. Дорогие поди хапнула?
— Не дороже денег…— огрызнулась Татьяна, не оглашая потраченную сумму.
— Чё-нибудь да ты творишь, Танька. Не сколь деньги не бережёшь…
— Ничё, выкрутимся, уж если брать, так путные. Чё деньги-то зазря тратить. — заметила Татьяна. — А то подмётка отходит, того и гляди потеряет. Зима ведь — не лето.
— Так можно поди подклеить было, да ещё бы может проходил не одну зиму.
Татьяну слова матери задели, и она вспылила:
— Я чё, по-твоему, совсем дура что ли, мам? Ты со мной прям как с маленькой разговариваешь.
— Да кто и знат дура ты или нет: чёрте чё творишь, дитё оставила и давай по магазинам шляться. — выговорила ей мать. — Хотя у нас в породе дураков отродясь не было.
Татьяна насупилась и молчала, еле сдерживая себя, чтобы не разораться. Она разогрела молоко для сына и взяв его из рук матери стала его кормить присев на табуретку. Прошка придерживал руками бутылочку и жадно сосал.
— А я гостинцы вам привезла, — подала голос мать, но Татьяна не реагировала на её слова, а думала о чём-то своём. — А я подушку, одеялко с пододеяльником да костюмчик Прошке привезла. Носков всем навязала да варежек.
— Спасибо, мам, — нехотя отблагодарила Татьяна продолжая сердиться.
— Дедка Митя с бабкой Лизой вот деньжат тебе передали, — мать достала из кармана зелёной шерстяной кофты носовой платок, а из него деньги.
— Ух ты, — оживилась Татьяна. — Целых сто рублей! Увидишь, так спасибо им передай от меня, мам.
— Да я-то передам, ты им хоть открытку вышли. Им всё же приятно будет, а то старые стаю́т.
— Ладно, Алёнку заставлю подписать, как из школы вернётся. У неё открытки есть, она их копит.
Мать схватилась за голову и воскликнула:
— Ой, голова садовая, я же мясо вам привезла. Поросёнка заколола, как морозы ударили. В сумке мясо-то лежит, поди уж оттаяло. Может, пельмени постряпаешь да хоть суп сваришь, а я тебе помогу.
— Пельмени, мам, Ванька их любит!
— Ну пельмени, так пельмени. — согласилась мать, а потом выговорила недовольно. — У тебя только и разговоров, что про Ваньку. Ребятёшек даже и не вспомина́шь.
— Ну так он ведь муж мой!
— Ну так и дети тоже твои…
Татьяна ушла от разговора и сказала:
— Алёнка придёт — за пельменным тестом отправлю в кулинарию, а Ванька мясо прокрутит на мясорубке.
— А чё, муки-то у тебя ли чё ли нет? Тесто-то и самим сделать не долго.
— Да есть, возиться не охота, да и мало её наверное.
— Так в магазине-то ведь продают муку-то поди?
— Продавать-то продают — Алёнка придёт, пошлю.
— Так ты сама по-быстрому сбегай, а я с Прошкой посижу. — предложила мать, а потом полюбопытствовала. — Чё так вы его назвали-то?
— Так Алёнка предложила, а Ванька поддержал. — Татьяна протянула младенца матери и сказала. — На, мам, докормишь его тогда, а я побежала!
— Только недолго!
— Да я мигом! — заверила её Татьяна.
Мать подумала про себя: «Зря я наверное сама за мукой не сходила, сейчас побежит с деньгами по магазинам не скоро дождёшься»
© 10.03.2021 Елена Халдина, фото автора
Запрещается без разрешения автора цитирование, копирование как всего текста, так и какого-либо фрагмента данной статьи.
Все персонажи вымышлены, все совпадения случайны
Продолжение 207 Ну, Танька-а, тебя только за смертью посылать, пельмени ночью есть
Предыдущая глава 205 Бабушка приехала, или Танька — она и есть Танька
Прочесть "Мать звезды" и "Звёздочка"