С того дня я понемножку начала заниматься дополнительно. Если выдавалась свободная минутка, я приходила в зал. Иван Павлович, как правило, всегда был там. Он мог бесконечное количество раз показывать мне, как правильно выполняется упражнение. Доходило до того, что он брал меня за щиколотку, поднимал и поворачивал мою ногу так, как требовалось. Почему-то мой мозг очень медленно усваивал все, что было связано с воспроизведением движения. Возможно, это было связано с тем, что в моем детстве упор был сделан в основном на интеллектуальное развитие. И теперь я вынужденно постигала то, что давным-давно было упущено. Я начинала с азов, с простейшего, со всего того, что любой другой мог усвоить за две минуты. Мне на это требовались часы, если не дни. Но было во мне что-то, что заставляло меня бороться.
Иван Павлович познакомил меня с «правилом двадцати минут». Он говорил:
– Если ты будешь заниматься в день хотя бы двадцать минут, ты достигнешь успеха.
Так что, если у меня были эти двадцать минут, я приходила в зал.
Я приучила себя экономно расходовать время. Я старалась как можно быстрее выполнить теоретические задания и уделить время спорту.
Принцип «двадцати минут» действовал. У меня появились первые успехи. Правда, они выражались в том, что я не висела сосиской на турнике. Но для меня уже это было достижением. Столкновения с Инной у меня случались все чаще. Но я пребывала в таком состоянии, что не замечала грозящей мне опасности.
Чувствуя возрастающую угрозу своему превосходству, Инна не упускала ни малейшей возможности уязвить меня. Если это случалось в присутствии тренера, то Иван Павлович всегда жестко пресекал малейшие попытки меня унизить. Но стоило ему отойти, как Инна уже не считала нужным сдерживаться. Это можно было бы назвать травлей, но меня спасало то, что я вообще не до конца осознавала, чему я подвергаюсь. Я пропускала колкости мимо ушей не потому, что умела быть или казаться равнодушной. Я просто ни на что не реагировала. Не слышала. Не думала. Не понимала. Я просто будто бы находилась на самом дне глубокого водоема, куда не проникали солнечные лучи. Подобно зомби, я реагировала на приказы. Отвечала, если меня спрашивают. Шла туда, куда говорили идти. Примерно так можно было бы описать мое состояние на тот момент.
Меня как будто вынули из привычного наземного мира и погрузили под воду. Я заново училась дышать. Училась плавать вместо того, чтобы ходить. И мне было не до реакции окружающих.
По-моему, это и бесило Инну больше всего. Она ждала от меня какой-то реакции и не получала ее.
Однажды, когда я мылась в душе, она вошла в душевую. Ее сопровождали две девушки из ее обычного окружения. Я не сразу заметила ее. Она прислонилась к косяку двери и молча стояла, ждала, пока я ее увижу. Я выключила воду, взяла полотенце и только тогда увидела ее. Она стояла в брюках и свитере, я – полностью обнаженная.
В тот момент я поняла, почему в 37-ом году людей забирала ночью. Когда человек раздет, он беззащитен. Эта установка работает очень глубоко, и с ней не поспоришь. Уже один-ноль в пользу Инны.
Она преградила мне выход из душевой.
– Пропусти, – сказала я, понимая, что это именно то, чего она никогда не сделает.
– Ты куда-то спешишь? Опять на тренировку? Ты ведь даже после душа туда ходишь. Что, иначе не можешь заснуть?
Я ничего не ответила. Соваться в дверной проем было бессмысленно. Втроем они надежно преградили мне путь.
– Чего ты хочешь? – спросила я.
– Чтобы ты перестала считать себя лучше других.
– В каком смысле?
– А ты не понимаешь?
Я твердо встретила ее взгляд.
– Нет. Давай конкретнее. Что я делаю не так?
– Ты считаешь себя лучше других. Ты отвечаешь на занятиях, когда остальные не готовы.
– А я что, не должна отвечать?
– Если ты с нами, то да.
– Разве не понятно, что я не с вами?
Она подняла руку, я успела увернуться. Но только от одного удара. Они набросились на меня втроем. Через секунду я уже лежала на полу душевой, лишенная возможности пошевелиться. А Инна взгромоздилась на меня и била изо всех сил. Таня зажала мне рот рукой, так что я даже не могла крикнуть. Каждый раз, замирая внутри от предчувствия удара, я видела только голубоватый потолок душевой, а когда глаза заплыли от ударов, то перестала видеть и его.
Видимо, Инну отвлек какой-то шум. В какой-то момент она вскочила и покинула помещение также быстро, как появилась. Я осталась лежать на полу. Я просто не могла пошевелиться. Казалось, на меня обрушилась боль от тысячи переломов. Так я лежала, пока какие-то девушки не пришли в душ. Тогда я позволила себе отключиться.