Друг мой, Шарик!
Белесой дымкой, сквозь серые стволы осокорей, на весеннюю землю смотрел апрель. Деревья ещё не занавесили зелёным полотном листвы дороги и переулки села. Зелёная травка только начала прорастать. Проведя чертильными граблями грядки на огороде, мы с дочкой сажали картошку. Я копал, она бросала. Мы сажали довольно долгое время, оставалось посадить последнее, намеченное на сегодня ведро, как внезапно из-за сада выбежал щенок. Подбежав к нам, он заюлил, закрутился вьюном, время от времени он ложился на спину, потом вскакивал и заискивающе виляя лохматым хвостом, то пятился назад, то подбегал к нам. Дочь была в восторге.
-Папа, какой он хорошенький, - щебетала она, гладя его по лохматой, вьющейся шерсти. Я подумал, что Малыш из книги Лингдрена мечтал именно о таком щенке. Он не был породистым, скорее всего это была помесь дворняги с породистой собакой, привезённой дачниками. Небольшой, в бело-серых завитушках длинной шерсти, он доверчиво и радостно, будто встретил старых друзей, смотрел в глаза. Откуда он взялся, не знали даже соседи, у которых он сам себя «привязал», в пустом, раскрытом сарае.
- ... Откуда он взялся? - разводила руками соседка, - ума не приложу, закружил: то калошу унесёт, то клеёнку со стола во дворе стащит и порвёт. Одно беспокойство от него! Но всё равно жалко, подкармливаю...
В день по несколько раз Шарик, - так назвала его дочь,- прибегал к нам. Вдвоём они бегали наперегонки, отбирая друг у друга мяч.
Шарик действительно приносил некоторые неудобства. Я это понял, когда мы досаживали картошку. Если я не успевал засыпать брошенный картофель в ямку, то он хватал её и бегал по всему огороду. Когда же я приловчился быстро засыпать корнеплод землёй, он подбегал и энергично раскапывал его лапами. При этом он, как победитель, гордо бегал по огороду, держа картошку в зубах. Не забывал он для игры прихватить и тапочки, оставленные на пороге. Когда это случалось, мы с женой и дочкой брели по асфальту, внимательно осматривая придорожные полосы травы. Конечно, от всего этого мы с женой всё же испытывали некоторые неудобства, но мы их терпеливо переносили, ведь Шарик был другом нашей дочери, а значит и нашим другом. Однажды мы с Ксюшей сидели на лавочке, она старательно причёсывала куклу, вдруг придвинувшись ко мне ближе и доверчиво заглядывая мне в глаза, она спросила:
-Пап, а правда, что Шарик и наш кот Мурзик умеют разговаривать?
-М... м..., наверное, нет, доча, ты же знаешь, что кот мяукает, а Шарик гавкает.
-Да нет, пап,- дочь перешла на шёпот,- они понимают друг друга?
-Да вряд ли..., - но, увидев, что дочь ждёт от меня определённого ответа, я утвердительно сказал: - нет, не понимают!
Неожиданно для меня Ксения начала возмущаться:
- Ах, Маша! Ах, обманщица!
Я, не понимая, смотрел на неё. Старшая дочь Маша учится в университете на втором курсе. Недавно она приезжала на выходные, в чем она её обманула?
-Вот ведь какая, а?! - дочь продолжала возмущаться.
- Так в чем она тебя обманула?
- Она сказала, что если я буду «мучить» Мурзика, то он скажет об этом Шарику и тот со мной играть не будет. Я прыснул со смеху. Вот ведь Маша, чего придумала! Конечно же, Ксюша кота не мучила. Она играла с ним, и тот давно привык к её выходкам. Он лениво реагировал, когда она учила его ходить на задних лапах - «по человечьи», или разучивала с ним какое-нибудь слово, пытаясь научить его говорить. Но Маша считала, что кот устаёт от таких уроков. Вот и решила сыграть на чувствах сестры.
Когда приятель долго не появлялся, дочь бежала к соседской калитке и звала друга:
- Шари-и-к!!!
Тот не заставлял себя уговаривать. Он стрелой вылетал с задней части двора, где в очередной раз терзал полюбившийся ему тапочек, подбегал к дочери, становился на задние лапы, пытаясь ткнуться в лицо. В восторге он вилял лохматым хвостом и преданными глазами смотрел на друга.
- Пап, давай возьмём его к себе, - не раз просила Ксения.
Я был не против, да и соседям он порядком поднадоел, но для того, чтобы оставить его у себя, надо его посадить на привязь, о чём я и сказал дочери:
- Он же привык быть на воле: посмотри, как он бегает! - «Шар» нёсся по асфальту, разбрызгивая лужи от недавно прошедшего дождя - если мы его привяжем, то, наверняка, потеряем дружбу. Пусть всё останется как есть.
Наступил жаркий июль. Щенок вырос за эти три месяца. Днём палило солнце, к вечеру, иногда и посеред дня, шёл дождь. Неожиданно Шарик пропал. Его не было несколько дней. Дочь бегала к соседской калитке, звала, но, возвращаясь, печально сообщала нам:
- Его нигде нет.
- Да появится, - успокаивали мы её, - бегает где-нибудь.
В один из таких июльских дней, когда палящее солнце затягивали пепельные облака, я поехал в райцентр. Ночью шёл дождь, тропинка, проходящая по затону, была полностью скрыта мокрой травой. Ботинки мои промокли насквозь. За плотиной уходящая вниз дорожка осклизла. Чтобы не упасть, мне приходилось хвататься за здоровенные стебли репейников. Те не оставались в долгу, качнувшись, они сбрасывали на меня крупные, холодные капли вчерашнего дождя. С утра уже парило, моя рубаха намокла и в ботинках хлюпала вода. Ко всем неприятным ощущениям добавилось и то, что от хронического отита у меня болела голова, да и спина «постанывала» от вчерашней колки дров. В таком настроении я добрался до автобусной остановки.
Решив кое-какие дела в районе, я медленно брёл по центральному парку. Вдруг я увидел Шарика. Поначалу я даже подумал, что ошибся - мало ли похожих собак можно встретить. Он лежал на земле, свернувшись клубочком. Я тихо позвал:
- Шарик, - он поднял морду, обрадованно вскочил, заюлил на месте, потом бросился ко мне.
- Шар, - ну откуда ты здесь взялся? За десять километров от дома - что, приблудил?- я гладил его лохматую голову. Мысленно я жаловался ему на то, что у меня нещадно болит голова, ноет спина и ботинки мои промокли насквозь, но это всё ничего по сравнению с его внезапным исчезновением. Шар смотрел на меня ласковым всепонимающим взглядом.
Время отсчитывало минуты до отхода автобуса. «Сейчас я договорюсь с водителем и возьму его с собой», - мелькнуло у меня в голове.
- Шарик, - позвал я его, направляясь быстрым шагом в столовую, чтобы купить дочери беляшей, - сейчас я тебя угощу, ты ведь проголодался. Подожди здесь...
В столовой была небольшая очередь, но когда я вышел из неё с дымящимся в руке беляшом, Шарика уже не было. Наверное, он не понял меня, подумал, что я его бросил. Он ушёл, забрав с собой мою головную боль. Подождав немного и посмотрев на часы, я отправился на остановку.
Дочери о встрече я ничего не сказал, но от соседей узнал, что Шарика они отдали в район, сыну.
- Пап, - кричит мне в раскрытое окно дочь, - я к Шарику, посмотрю, он наверное уже пришел!
- Конечно, дочка, посмотри, - я протягиваю ей беляш, - на вот, угости его. Мне тоже очень хотелось, чтобы друг вернулся.