— Ну всё, мне пора! — сказала Клава, закончив последний рисунок, встав из-за стола и отправившись к шкафу за одеждой. — Убраться я не успела. Настя, ты потом всё уберёшь, ладно?
На столе валялись кисточки, беспорядочно были расставлены краски и стояла банка с водой. Рисунок ещё не высох.
— Что, вот так встала и пошла? — растерянно спросила Настя.
— Да, вот так встала и пошла, — спокойно ответила Клава и тут же спохватилась:
— Нет! Я ещё должна покормить Андрюшу перед уходом. Он спит, но я его разбужу. Ему всё равно уже пора просыпаться!
Клава ушла кормить ребёнка. Настя растерянно смотрела на творческий беспорядок на столе. Убираться? Или оставить на память? На мокром листе был автопортрет Клавы, которая держала на руках Андрюшу.
"Это похоже на икону. Мадонна с ребёнком! — с замиранием сердца подумала Настя. — Только стиль реалистичный, не церковный! Как красиво и печально!»
Одетая Клава стояла в прихожей. Софья Ивановна с Андрюшей на руках вышла к ней.
— Куда ты собралась так внезапно? — спросила Софья Ивановна. — Почему мне ничего не сказала?
— Да просто там надо помочь, — смутившись, ответила Клава.
— Кому помочь? Когда вернёшься?
— Не знаю пока.
Клава путалась в своих объяснениях.
— Настя, куда она едет? — взволнованно спросила Софья Ивановна, видя, что от Клавы ничего не добьёшься.
Настя пожала плечами и отвернулась. Софья Ивановна пристально посмотрела на дочь.
— Почему ты не позвала меня, когда собирала чемодан? Наверняка ты половину вещей забыла! Тёплую одежду положила? Свитер, носки?
— Всё положила.
— А шарф где твой? На улице мороз! И застегнись, в конце концов! Что за привычка ходить расстёгнутой!
— Мне пора! Я уже опаздываю! Мама!
— Что?
— Андрюша — твой сын! Люби его! Это самое главное! А я вернусь в семьдесят девятом году. 21 мая 1979 года. Запомни это число и жди меня!
Софья Ивановна ничего не поняла.
Клава ушла. Настя быстро надела своё пальто и без шапки побежала за ней.
— Я провожу? — спросила она Клаву, догнав её.
— Не стоит, — ответила Клава. — Заботьтесь об Андрюше! Смотрите, чтобы он не болел! Моего молока теперь не будет, поэтому побольше его кормите!
— Конечно!
Клава остановилась и посмотрела Насте в глаза.
— Тогда до семьдесят девятого? — сказала она.
— Да, до семьдесят девятого, — вяло ответила Настя. — Будем тебя ждать!
Клава ушла. Через несколько шагов она обернулась, улыбнулась, помахала Насте рукой и пошла дальше. Настя растерянно глядела ей вслед.
"Как она там будет? У неё молоко в груди, грудь распухнет, ей будет больно! Придётся сцеживать. Бедная!"
Когда Настя шла обратно, стряхивая с себя снег, она думала о том, что Клава их больше никогда не увидит. Никого. Ни мамы, ни Андрюши. Это они её увидят в семьдесят девятом, а она их уже нет. И осознавать это было очень-очень грустно. Насте всё время казалось, что она забыла что-то сказать Клаве, что-то важное. Но она никак не могла вспомнить, что именно, и это сильно беспокоило её. Как-то внезапно всё случилось. Теперь здесь, в сорок первом, нет того, ради чего Настя сюда приехала. Настя подумала: "Правильно, что Клава не взяла сюда Мишу. Зачем? Что он тут будет делать один? А что здесь буду делать я?" И Настя поняла, что у неё дело есть: надо помогать Софье Ивановне растить Андрюшу. Растить и ждать...
Начало книги "Подарок для героини"
Предыдущая глава "Как нарушить сценарий?"
Глава 165. "Это рисовала ваша дочь?"