- Живёт тут неподалёку барин один, из графьёв. Да настоящий граф, вот те крест. Только чудаковатый маленько. Другие графья то на охоту, то на бал какой съезжаются, а этот знай себе по лугу с сачком бегает. Поймает какую букашку, в стёклышко увеличительное разглядывает – радуется! Ну а ежели в коровью лепёшку вляпается, так и ничего. Даже и не заметит.
Любит он всяких зверюшек, уж такой человек. Видать, большой учёный. В доме-то у него целая комната под всякие диковинки есть. Лаболатория называется. А уж пузырьков, да прочей стеклянной дребедени не счесть. Даже мелкоскоп имеется. И он как по лугу за букашками набегается, так прямиком к мелкоскопу своему – разглядывает там чего-то, а потом бумажки пишет. Целую кучу уж исписал, простихосподя.
Говорит – опыты проводит, для пользы человечества, во как. Он для этих опытов даже крыс нарочно себе из города выписал. Страшнючие – жуть. Сами белые, глаз красный, чисто бесовское отродье. Будто в подполе мало этой пакости бегает! Вот Мурка моя – так кажный день тащит, хвастается, значит.
Так вот у графа всё по науке. И пашут по науке, и сеют, и вроде как ничего выходит, видать правильная наука-то. А в дому себе барин печку заморскую устроил – камин называется. Любит он на огонь смотреть, ну вот с причудами, что поделаешь. И супружница-графинюшка ему под стать, барыня наша. Из города себе такую учёную мадаму привёз, тутошние-то хоть барышни и благородные, да не по нраву пришлись.
Барыня спозаранку вся в трудах, не белоручка какая – то стекляшки евонные моет, то книжки умные вслух читает – ни слова не понять, хоть вроде и по-нашему. А то и кофий заварит или чай, самолично притом. И сидят они, чисто голубки какие, курлыкают про свою науку да чаи распивают.
И крысы ихние тут же вертятся, простихосподя. Барин-то полюбил их, как родных прямо. Ни на какие опыты не использовал, а будто домашние зверушки, навроде кошки. И по всему дому так и шастают. А то и на стол заберутся, баранки клянчат.
Так вот и чаёвничают – барин, барыня и эти твари тут же баранки грызут. А чего? Дело барское, такие уж у них порядки. Как по-моему, так срамота сплошная.
Один раз прямо конфуз вышел. Как-то приехали к ним гости из города, такие же учёные. Иностранца какого-то притащили – нашим житьём-бытьём интересовался. Справный французик, кучерявенький. Живчик эдакий. Всё с девками нашими балагурил, лопотал по-своему – пуркуа да пуркуа, да машерамИ. Занятный такой.
Барыня-то на веранде приказала стол накрыть, самолично чаю заварила. Баранки в вазочке, как водится. Только гости по своим местам расселись, а тут и питомцы графские собственной персоной заявились – как это чай без них пить? Баранки опять же учуяли. И прыг на стол. Гости аж обомлели.
Наша-то барыня не стушевалась, быстренько их сгребла и барину эдак укоризненно: «Граф, мойте крыс-то! Экие они у вас чумазые, опять небось в камине шарились!» Гости учёные только посмеялись, мол, не удивились ни капельки, знаем, какой у хозяина нрав добрый.
А французик-то глаза выпучил, руками замахал, залопотал что-то – бумагу с пером и чернилами просит, значит. И давай тут же писать что-то своими французскими каракулями. А потом ещё барыне ручку поцеловал и благодарил, аж расшаркивался.
Ну вот так конфуз замяли, гости поразъехались, французик в свой город Париж укатил.
А потом через некоторое время книжку свою прислал. Да прямо на своём французском наречии барыне посвящение написал, мол, гостя в Вашем доме, вдохновился, роман новый начал, и потому примите книжицу с уверением в глубочайшем Вам почтении.
Да и переврал всё в книжке. Ни про барыню с барином, ни про крыс ихних, ни про науку не написал. А всё про какого-то арестанта, который двадцать лет в тюрьме просидел.
Вон она, на почётном месте у барина в книжном шкапу стоит. «Граф Монте-Кристо» называется.
Ну басурман, что с него взять. Вот что бывает, коли языка не знаешь.
