Семён уже не помнил дня начала войны, да и что такое война для шестилетнего ребенка? Что-то очень далёкое и непонятное. Их деревня находилась в отдалении от основных дорог, поэтому колонн техники они не видели, солдаты, идущие ровным строем в сторону границы, также не попадались на глаза деревенским мальчишкам. И только шумные проводы парней могли запомниться ребенку.
Но затем жизнь стала стремительно меняться. Напряжение чувствовалось в воздухе, мать всё чаще плакала, отец ходил угрюмый, а старший брат Юра перестал играть с маленьким Семёном. Однажды утром мальчик проснулся от страшного шума, нарушавшего тишину ещё спящей деревни. Мальчик хотел выбежать на улицу, посмотреть, что же там случилось, но родители запретили, приказав спрятаться в доме. Вскоре всё стихло, и лишь позже Сёма узнал, что это пролетали вражеские самолеты. С тех пор шумные черные птички стали часто появлялись в небе над деревней, нарушая размеренную жизнь местных.
На следующий день, после появления в небе самолетов, в деревню пришли люди в форме, устроив сход мужиков в центре деревне. Туда отправился и глава семейства. Тем же вечером, взяв ружьё и нехитрый скарб, отец Семёна ушел с партизанами. Всю следующую ночь мать провела в слезах. Мальчик тоже хотел поддаться общему упадку, царившему в доме, но получил подзатыльник от серьёзного Юрки, который разъяснил брату, что теперь они единственные мужчины в семье и должны заботиться о матери. Им ни в коем случае нельзя было реветь, жалеть себя и опускать руки.
Впрочем, на следующий день мать, как бы ей не было тяжело, держалась. После той ночи Семён не видел, чтобы эта женщина ревела. Вообще, казалось, что после того, как отец ушел в партизаны, что-то важное внутри этого человека обломилось. Что-то, что делало её той самой любящей матерью семейства. Теперь она стала просто женщиной. Такой же серьезной, как Юра.
Прошла где-то неделя с тех пор, как глава семейства и многие другие мужчины ушли к партизанам. Мать работала где-то на огороде вместе с Юрой, и лишь Сёма бродил около дома, собирая червей после недавно прошедшего дождя на корм курицам. И тут в калитку постучали. Стучали громко и уверенно, почти по-хозяйски. Затем грубый голос позвал хозяев. В ответ лишь залаяла Гайка – собака семейства, сидевшая на привязи чуть в стороне от калитки.
Маленький Сёма уже хотел было пойти за матерью, как вдруг две грязные пятерни показались на заборе, которым был обнесен дом. В следующую секунду над деревяшками показалось грубое мужское лицо, на котором выделялись жутко блестящие глаза. Увидев ребенка, мужчина улыбнулся, что, впрочем, лишь сильнее напугало мальчика. Мужчина стал успокаивать ребенка, перелезая через забор.
Семён стал пятиться к дому, глядя на сурового незнакомца с бешеными глазами, который уже перелез через забор и медленно приближался, протягивая руки к ребенку. Где-то вдали, будто в другом мире, заливалась лаем Гайка. В голове мальчика мелькнула мысль, что мужчина был в такой же форме, в какой были те люди, с которыми ушел его отец. Только была она будто более поношенной. Да и сам мужчина выглядел не лучшим образом.
Тем временем незнакомец приближался, бормоча слова успокоения вперемешку с вопросами про еду. И вот, в тот самый момент, когда мужчина, уже почти вплотную приблизился к Сёмену, чья-то рука, упавшая на его хрупкое плечо Семёна, вырвала его из оцепенения. Затем кто-то резко дернул его назад, чуть не повалив на землю, а ещё через секунду перед мальчиком уже стоял Юрка, сжимая вилы в неокрепших руках.
Увидев внезапную угрозу, мужчина сразу переменился в лице. Улыбка, с которой он напирал на Семёна, исчезла, глазки мужика забегали, стало понятно, что этот десятилетний мальчишка с тяжелыми вилами смутил и, возможно, даже напугал непрошенного гостя. Но уже через секунду в его руке оказался крепкий нож, а ещё через мгновение мужик крепко ухватился за древко Юркиного оружия.
Неизвестно, чем бы всё закончилось, если бы не грозный голос матери, раздавшийся откуда-то сзади. Семён обернулся и увидел женщину с ружьем на крыльце дома. Мужик оскалился, прошипел проклятье, но все же отпустил вилы и стал отступать к калитке. Мать приказала положить нож на землю, и после коротких препирательств незнакомец повиновался, после чего, под дулом старого ружья, удалился прочь тем же путем, каким и пришел.
С тех пор маленького Сему не отпускали одного бродить даже по двору. А нож, отобранный у дезертира, как его называла мать, мальчик теперь всегда носил с собой, пряча оружие под длинной рубахой.
Через неделю или две после появления дезертира во дворе дома Семёна, в деревню приехали первые немцы. К тому времени почти все мужчины уже давно были в окрестных лесах, уйдя вместе с бежавшими солдатами в партизаны. В старых домах остались лишь мальчишки, которые были ещё слишком малы для войны или же старики, чья немощь мешала им покинуть родные дома.
Семён хорошо запомнил этот день. Шумные мотоциклы с колясками въехали в деревню, следом катились два грузовика, набитые нацистами. Как только они подъехали к домам, оттуда высыпали солдаты, которые сразу принялись прочесывать посёлок на предмет партизан. Как мальчик узнал намного позже, фронт был уже далеко на Востоке, поэтому враг так смело ворвался в деревню, опасаясь лишь партизан. Но их там не было, да и вообще не было хоть кого-то, кто мог защитить женщин, стариков и детей.
Крепкие мужчины в форме, говорящие на непонятном языке, проходили по домам, забирая продукты и те редкие ценности, хранившиеся в крестьянских семьях. Если кто-то сопротивлялся, то их, несмотря на всё сопротивление, уводили, но таких было меньшинство. Мать сразу шепнула братьям, чтобы они делали всё, что скажут немцы, чтобы не навлечь на себя гнев вооруженных солдат.
В тот же день прошли первые расстрелы. Несколько женщин, сопротивлявшихся особенно рьяно экспроприации продуктов и ценностей, выволокли из домов, и без долгих размышлений прикончили за главным сельским амбаром. Там же полег и дед Митяй с дочерью как большевик. В деревне было ещё несколько человек партийных, но они или ушли на фронт, или бродили с другими мужиками по лесам, поэтому на этом экзекуции закончились. На этот раз…
Покойный дед Митяй выполнял функции старосты деревни, но ввиду понятных обстоятельств его место стало вакантным. Новым старостой стал деда Гриша, сын которого пропал в лагерях далеко на севере несколько лет назад. На плечи старика возлегла обязанность по обеспечению немецких солдат ночлегом и ужином, а впоследствии ему приходилось устраивать сбор урожая для отправки немцам и всячески контактировать с врагом. Об этом объявляли люди в незнакомой форме, говорившие на непонятном языке, собрав селян на главной площади. Маленький Сёма не знал, что тут происходит, но, видя испуганные лица соседей, понимал, что происходит что-то страшное и неправильное. Потом немцы ушли, забрав почти всю еду и всё мало-мальски ценное из крестьянских изб. Так начался новый этап жизни села. Жизни в оккупации, в постоянном страхе и неопределенности…