Когда русские начали справлять Масленицу – самый веселый, разухабистый и обжорный праздник – не известно. Б.А. Рыбаков в книге «Язычество древних славян» пишет: «Христианский пасхально-великопостный цикл сдвинул древнюю разгульную масленицу со своего исконного места – 24 марта, в силу чего она утратила свою первоначальную связь с весенней солнечной фазой, но целый ряд этнографических фактов говорит о ранней связи». Как считал академик, «дохристианская масленица по времени совпадала с архаичными комоедицами – праздником пробуждения медведя». Отсюда сохранился масленичный обычай рядиться в шубу, вывернутую мехом наружу.
Мысль о том, что до принятия христианства масленица отмечалась в марте, развивает в своей работе «Русские аграрные праздники» и В.Я. Пропп: «Два раза в году – под Новый год и на Масленицу – поголовно все население в меру своих средств стремилось наесться, причем не просто ели, а ели как можно больше, безо всякой меры. Такая неумеренность под новый год объясняется поверьем, будто обилие еды в первый день обеспечивает обилие на весь год… Но если стремление к обильной еде под Новый год объясняется так называемой «магией первого дня», то чем можно объяснить подобное же стремление на масленицу? По-видимому, причина состоит в том, что масленица некогда совпадала с празднованием Нового года, когда он считался с марта. Мартовский новый год унаследован Россией извне; такое исчисление, как уже указывалось, продолжалось до 1348 г.».
В XVI в. обычай широко праздновать масленицу уже существовал. В опубликованной в 1582 г. книге «Религия и обычаи Московии» Пауль Одерборн отмечает этот факт: «Масленица потому так названа, что русскими в продолжение этой недели позволяется употреблять в пищу обыкновенное масло. Во время поста они заменяют это масло конопляным. Масленица начинается за восемь дней до Великого поста. В это время эти заблудшие люди предают дьяволу свою душу. Во всю масленицу день и ночь они предаются обжорству, пьянству, разврату, игре и убийствам, так что ужасно слышать о том всякому христианину. В это время они пекут калачи, пироги и тому подобное из масла и яиц; зазывают к себе гостей и напиваются медом, пивом, водкою до упаду, до беспамятства. <…> Во время моего пребывания у Русских на этой неделе убитых нашлось более ста человек. В городе Москве, весьма обширном, есть особое место, куда складывают этих убитых. Нынешний патриарх давно уже хотел уничтожить этот бесовский праздник, но не успел; однако он сократил его до 8 дней; прежде он продолжался 14. <…> «Масленица напоминает мне итальянский карнавал, который в то же время и таким же образом справляется. Карнавал только тем отличается от масленицы, что в Италии день и ночь в это время ходит дозорами конная и пешая стража, и не позволяет излишнего буйства, а в Москве самая стража упивается вином и вместе с народом своевольничает. Немцы и другие иностранцы во время масленицы не выходят из дома. Хотя днем и не бывает большого буйства, ибо все лежат усыпленные вином, но зато вечером снова все пробуждается. Не только мужчины предаются безумству, но женщины, дети и рабы».
Все дни Масленой недели были расписаны: встреча, заигрыши, лакомка, широкая масленица, тещины вечёрки, золовкины посиделки, прощеное воскресенье. Не будем останавливаться на них, т.к. они подробно описаны. Обратимся к подзабытым смыслам масленичных действ.
В «Сказаниях русского народа» И.П. Сахаров пишет: «На первый день Масленицы наш народ справляет встречу честной Масленицы, широкой боярыни. Дети с утра выходят строить снежные горы. Здесь они, устроивши горы, скороговоркою причитывают: «звал, позывал честной Семик широкую Масленицу к себе в гости во двор. Душа ль ты моя, Масленица, перепелиные косточки, бумажное твое тельце, сахарные твои уста, сладкая твоя речь! Приезжай ко мне в гости на широк двор на горах покататься, в блинах поваляться, сердцем потешаться…» После этой встречи дети сбегают с гор и кричат: «Приехала Масленица!»
Народная поговорка гласит: «Масленица – Семикова племянница». Но какой-такой Семик Масленицу в гости звал? Семик отмечался на седьмой четверг после Пасхи, за три дня до Троицы. Семик роднит с масленицей не только то, что в этот день происходило народное гуляние с хороводами, песнями, играми. Символом праздника была березка. Ее одевали в мужское или женское платье и после праздника, в отличие от сжигаемой масленицы, ставили в поле, либо топили в воде. Исследователи считают, что наши предки делали это, чтобы на полях было достаточное количество влаги.
В Семик захоранивались и поминались «заложные» покойники – умершие не от естественной старости. И масленица была не просто веселыми проводами зимы – встречей весны.
В.Я. Пропп пишет: «Процессия [проводов Масленицы] имела характер похорон. Одна из подробных записей была сделана в Калужской губернии и сообщена П.В. Штейном: «В Прощеное воскресенье, т.е. в последний день масленицы, после обеда соберутся девки и бабы и совершают обряд похорон следующим образом: делают из соломы куклу с руками, надевают на нее бабью рубашку и сарафан, а на голову навязывают платок. В таком виде кукла эта изображает собою масленицу. Затем одну бабу нарядят попом, наденут на нее рогожу наместо ризы и в руки дадут навязанный на веревке осметок – наместо кадила. Двое из участвующих в обряде берут масленицу под руки и в сопровождении толпы, под предводительством попа пускаются в путь из одного конца деревни в другой, при пении различных песен. Когда же процессия выступает в обратный путь, то масленицу сажают на палки вместо носилок, накрывши ее пеленкой. Дошедши до конца деревни, процессия останавливается. Тут куклу-масленицу раздевают, разорвут и растреплют всю. Во время шествия поп, размахивая «кадилом», кричит «аллилуйя», а за ним кричит, шумит вся толпа, - кто во что горазд: кто плачет, кто воет, кто хохочет и т.д. А когда масленицу хоронят, то поют песни. В заключение стоит сказать, что масленицу делают во многих домах на деревне, а хоронят только одну».
Как вариант: «На запряженную лошадь сажают масленицу, сделанную в рост человека и одетую в праздничное девичье платье. Молодежь размещается в санях и с песнями ездит по деревне до темноты. Поздно вечером масленичный поезд выезжает на озимь, где уж приготовлен костер для сжигания масленицы... Когда костер начинает догорать, участники сожжения берут горящие головни и разбрасывают их по всем прилегающим озимым посевам».
Смысл обряда заключался в том, что разбрасывание по посевам частей масленицы должно было обеспечить озимым успешный рост.
В.Я. Пропп метко подметил, что «время между двумя солнцеворотами [март, июнь] есть время пробуждения сил земли, нужных земледельцу. Культ мертвых стоит в связи с земледельческими интересами и стремлениями». Далее профессор пишет, что русский обрядовый материал является пережиточным, не указывающим прямо на связь между действиями, не закрепленным в слове. Поэтому он проводит параллель в исследованиях по античности: «Земля и находящиеся в ней покойники как бы сливаются в одно целое… покойники, находясь под землей, могли иметь власть над урожаем. Эти представления и вызывают к жизни весенние земледельческие обряды, посвященные усопшим. Так обстояло дело не только у греков и римлян, так обстояло дело и древних славян. Вот почему забота о посевах сочетается с заботой о покойниках и носит двоякий характер: усопших надо умилостивить, надо выразить им свою любовь, почитание. Но этого мало. Их надо поддержать пищей, питьем и теплом, надо с ними трапезовать, надо оставлять им еду на могилах, совершать возлияния из вина и масла.
Но и этого мало. Надо обеспечить им не только жизнь, но и бессмертие. Надо приобщить их к кругообороту жизнь – смерть – жизнь, которым живет природа и который нужен земледельцу, надо, чтобы они и сами способствовали этому кругообороту».
Отсюда и масленичные блины пекли не столько для обжорства, сколько для поминок. Известный этнограф Д.К. Зеленин пишет, что «масленица была когда-то, как и святки, поминальным праздником. За это, без сомнения, говорит обычная ритуальная еда – блины». Поэтому была традиция отдавать первый блин нищим. В некоторых областях его клали в слуховое окошко – «для душ родительских».
Почему же всем миром хоронили только одну масленицу, а не всех сразу? В.Я. Пропп: «… куклы-масленицы укреплялись на коньках крыш. Они снимались с коньков, уносились в избы и сжигались в печи или их разрывали на части и бросали во двор к скоту для плодовитости. Масленичной кукле приписывалось влияние и на человеческую рождаемость. На масленицу молодые мужья вместе со своими женами должны были посетить своих тещ; в этот день тещи угощали зятьев, о чем создано много насмешливых песен. Изображение масленицы на коньке должно быть первым, что попадается на глаза приехавшим молодым. Это делалось для того, чтобы у молодых рождались дети».
Не менее важным обычаем для молодоженов было и катание с гор. В.Я. Пропп: «Время от 6 января до масленицы в старой деревне было брачным сезоном. В XV столетии январь и февраль прямо называли свадебным. Пары, которые в этом году поженились, должный были теперь на глазах у всего населения деревни вместе скатиться с горы. П.В. Штейн описывает такое катание… следующим образом: к горам подвозятся сани, где «всегда в это время много мужиков и более холостых, которые по приходе молодого кричат: «Молоду такого-то на горку». Она, услышав приглашение, выходит из саней и, поклонившись на ту и другую сторону в пояс, идет к ожидающему ее мужу, беспрерывно кланяясь, а зашедши на горку и отмерив в одну сторону три низких поклона и севши к супругу на колени, целует его два или три раза; но стоящие тут зеваки, не довольствуясь такой малой любезностью новобрачных, держат санки, говоря: «еще раз подмажь, ходче пойдет» и заставляют ее таким образом целовать 10 раз и более, и только тогда отпускают их скатиться…».
С горы было важно скатиться и пряхам на донцах прялок. Как писал Д.К. Зеленин, это было магическим обрядом «на лен и коноплю». Какая пряха дальше проедет, у той уродится самый лучший длинный лен.
А вот обычай биться стенка на стенку, как считают исследователи, к нам пришел издревле, когда справляли тризну по усопшему. Д.К. Зеленин: «В кулачных боях мы усматриваем воспоминание о древней тризне, которая состояла в состязаниях на могиле умершего «дратися по мертвеци».
Другая забава - взятие снежного городка - имела смысл «вызвать и ускорить ломку льда на реках и таянья снега, снежных сугробов на земле, причем купанье кого-либо при этом имело целью способствовать разливам рек и обеспечению полей и лугов дождями весной и летом».
Как видим, празднование масленицы имело определенное земледельческо-ритуальное значение. Но если в целом все действо имело «характер похорон», то как примирить с ним безудержное недельное веселье, приправленное отборными песнями-частушками?
Историк христианства Н.В. Румянцев полагал, что масленичные увеселения «имели одно и общее назначение: вызвать как можно больше смеха, веселья, радости, повышенного настроения, а это, в свою очередь, тоже имело особое значение и назначение, носило магический характер. Дело в том, что древние славяне (и другие народы) приписывали смеху особую магическую силу – способствовать поднятию и усилению производительных сил природы, тому же урожаю хлебов, трав, плодов, умножению животных и т.д. Верили, что чем больше будет смеха и чем громче будет он, тем богаче будет природа в наступающем году, тем больше она народит и даст человеку продуктов питания».
Так что: «Серьезное лицо — еще не признак ума, господа. Все глупости на Земле делаются именно с этим выражением. Вы улыбайтесь, господа. Улыбайтесь!»