6 марта исполнилось 95 лет со дня рождения польского режиссёра Анджея Вайды
В 1976 году я послал Анджею Вайде поздравление с 50-летием, в котором писал: «Ваши фильмы помогли мне определить жизненные принципы и нравственные ориентиры». И это действительно было так. Более того, фильм Вайды «Всё на продажу» резко изменил мою судьбу. Я поступил «по зову души» на химфак Харьковского университета. Был на третьем курсе, когда посмотрел эту картину. Поначалу ничего в ней не понял, кроме того, что это, безусловно, незаурядное произведение. Посмотрел ещё раз – и почувствовал, что мне не хватает знаний о мире польского кино, чтобы разобраться в том, о чём говорит режиссёр. Прочёл всё, что смог достать на эту тему, посмотрел ещё раз. Познакомился с тем, что писали о нём в прессе. И вдруг понял, что у меня есть, что сказать о фильме СВОЁ. И всё, на этом «скончался» химик и родился будущий киновед.
Когда в 1975 году у меня появилась возможность встретиться на Московском международном кинофестивале с Анджеем Вайдой, я не преминул ею воспользоваться, Потом беседовал с ним ещё дважды – в Польше, когда приезжал, чтобы подготовить основанный на воспоминаниях разных людей материал об актёре Збигневе Цыбульском, и на фестивале в Москве. И эти встречи ещё больше укрепили моё уважение к режиссёру.
Не буду пересказывать биографию Анджея Вайды. Скажу только, что в годы войны совсем ещё молодой Анджей был бойцом руководимой из Лондона Армии Крайовой. Когда её командование приказало повернуть оружие против Красной Армии и польских сторонников социалистического выбора, Анджей Вайда не подчинился ему. Он предпочёл пойти учиться – сначала на художника, потом изменил будущую специальность и перешёл в Высшую киношколу.
Первый его фильм «Поколение» рассказывал о пути Стаха, молодого парня, в Сопротивление, о его мужании и духовном становлении. Подчеркну, что Стах приходит в находящуюся на левом фланге Сопротивления Гвардию Людову, а его наставником стал показанный с недвусмысленной симпатией коммунист Секула. Кстати, западная критика, отдавая должное мастерству молодого режиссёра, упрекала его в коммунистической тенденциозности.
И в последующие годы Анджей Вайда не раз создавал произведения в духе коммунистической идеологии и социалистического выбора. Взять, к примеру, картину «Невинные чародеи», которая предупреждала о возникновении духовного кризиса в молодёжной среде, о потере немалой частью молодых людей нравственного идеала, о заражении их вирусом потребительства. Сам режиссёр говорил тогда: «Молодёжи кажется, что бытовые условия дадут им полное удовлетворение и счастье. Такие идеалы не могут иметь права на существование». Это полностью согласуется с коммунистической идеологией. Ещё более остро поставлена Вайдой проблема «заболевания» молодёжи 1960 годов потребительством в снятой им новелле международного фильма «Любовь в 20 лет».
В начале 1970-х Вайда поставил фильм «Пейзаж после битвы», где обратился к проблеме выбора, перед которым встали поляки, освобождённые из концлагерей войсками западных держав антигитлеровской коалиции. Режиссёр показал духовную деградацию тех, кто «избрал свободу» (сколько сарказма автора, например, в эпизоде устроенного в лагере для перемещённых лиц патриотического шоу на тему Грюнвальдской битвы). И, напротив, мы чувствуем, как происходит духовное возрождение главного героя, решившего вернуться в новую Польшу.
Ну, а созданная Вайдой в середине 70-х экранизация романа Реймонта «Земля обетованная» - это яростное обличие капитализма. Режиссёр изобразил его в фильме чудовищем, жертвами которого становятся не только бедные, но и те, кто разбогател – за преуспеяние им приходится расплачиваться тем истинно человеческим, что в них было. В 1975 году на Московском кинофестивале Вайда пояснил мне свою позицию: «Я считаю, что Реймонт просто испугался разоблачительной силы того, что он написал, и сделал финал чрезвычайно сентиментальным. Я максимально заострил концовку фильма». В последних кадрах главный персонаж фильма, некогда мечтавший о «благородном» капитализме, отдаёт приказ стрелять в протестующих рабочих.
Особо остановлюсь на поставленном в 1958 году фильме «Пепел и алмаз», о котором в конце 80-х – 90-е годы пан Анджей Вайда говорил, что это «первый польский фильм о сопротивлении коммунизму». Но произведения искусства – не артиллерийские орудия, при смене автором своей позиции их невозможно перетащить на неё; их художественную правду нельзя изменить вслед за изменением политической конъюнктуры. И фильм «Пепел и алмаз» оказался с его автором по разные стороны «баррикад».
Начать с того, что в «Пепле и алмазе» два главных героя, показанные режиссёром так, что вызывают сопереживания зрителей: не только боец АК Мацек Хелмицкий, но и коммунист Щука, убить которого приказано Мацеку. Убить не потому, что тот совершил какие-то преступления (даже в понимании антикоммунистов), - а потому, что, по словам отдавшего этот приказ майора Ваги, Щука «интеллигент, инженер, прекрасный организатор; человек, который знает, чего хочет, это человек идеи». То есть, руководителям антисоциалистических сил его надо уничтожить потому, что он – хороший человек и очень толковый работник.
Далее, из всех «аковских» персонажей фильма только эмиссар Лондонского эмигрантского правительства Вага сознательно участвует в «сопротивлении коммунизму». Вайда 58-го года недвусмысленно показывает, что рядовым офицерам и бойцам АК оно совершенно чуждо. Мацек знал, во имя чего сражался с немцами, но не может понять, во имя чего он должен убивать Щуку. Анджей, его командир и друг, настаивает на выполнении приказа, однако в ответ на отчаянный вопрос Мацека, верит ли тот сам в цели борьбы, холодно отвечает: «Нет. Но это не имеет значения».
При этом, в отличие от коммуниста, наставника главного героя фильма «Поколение», наставник «аковцев» майор Вага показан Вайдой без намёка на симпатию. В фильме недвусмысленно прочитывается, что Вага борется отнюдь не за лучшее будущее Польши, а за возвращение «старой» Польши, разнообразные представители которой изображены режиссёром так, что ничего, кроме отвращения, вызвать не могут.
Основная тема «Пепла и алмаза», на мой взгляд, это как раз трагедия тех поляков, чьи святые чувства с безжалостной расчетливостью использовались политиканами для достижения своих целей. Мацек, собственно, такая же жертва майора Ваги, что и Щука. И есть все основания утверждать, что режиссёр, хотя и горячо сочувствует Мацеку, не поддерживает его решения выполнить приказ: не зря же он заменил «красивую» гибель героя в романе – на утренней улице под красно-белым флагом – на мучительную смерть на мусорной свалке. Это не только моё восприятие, сам Вайда говорил в те годы: «В смерти Мацека, бурной, грубой, очищенной от всякого романтизма, я хотел показать, как страшно воплощаются в действительность фальшивые верования, убеждения».
Суммируя всё сказанное, нужно сделать однозначный вывод, что «Пепел и алмаз» в действительности не фильм О сопротивлении коммунизму, а фильм ПРОТИВ сопротивления коммунизму.
Я могу понять, что у Вайды со временем появилось неприязненное отношение к стоявшей у власти ПОРП, немалая часть руководства которой с годами выродилась в «сборище рвачей и выжиг». Но не понимал, и до сих пор не понимаю, как он мог примкнуть к лагерю антикоммунистов.
Неужели он не осознавал, что при этом изменяет самому себе. Ведь было очевидно, что лидеры активно поддерживаемой им в 80-е годы «Солидарности» были прямыми последователями майора Ваги, показанного режиссёром с такой неприязнью; а те, кто составляли «массовку» , имели те же идеалы, что и персонажи «Невинных чародеев», которые, как доказывал режиссёр, «не могут иметь права на существование». И целью борьбы было восстановление того самого капитализма, который Вайда столь яростно обличал всего каких-то пять-шесть лет назад.
45 лет назад я писал Вайде: «Ваши фильмы помогли мне определить жизненные принципы и нравственные ориентиры». Это было, это есть. Именно эти принципы и ориентиры не позволили мне принять того «пана Анджея Вайду», в какого он превратился.
Виктор ВАСИЛЕНКО,
г. Белгород.