Долгое время огнестрельное оружие на флоте использовали неохотно. Пороховая мякоть мокла, отчего наличные пушки превращались в бесполезный балласт уже через несколько дней плавания. Вдобавок, порох приходилось беречь от малейшей искры. А если учесть, что любой искусственный источник света того времени являл, по сути, открытое пламя, проблема казалась неразрешимой.
Позднее мореходы нашли выход – ужесточение правил хранения пороха и оборудование специальных помещений для этого. Так называемых крюйт-камер. При этом на малых кораблях хватало и одной крюйт-камеры. А вот на больших приходилось делать пару – по одной в носовой и кормовой оконечностях. В противном случае в бою падала бы скорострельность.
Крюйт-камеру располагали в глубине корабельных недр – как минимум на метр ниже ватерлинии. Что позволяло оборудовать помещение системой быстрого затопления на случай пожара и вообще минимизировать риск боевого повреждения – взрыв был возможен только при пробитии корпуса по сильно крутой траектории. Что случалось не так уж и часто. А учитывая малый размер цели, то почти невозможным. Хотя термин "почти" не равноценен "никогда". И досадные проигрыши, обусловленные случайным поражением крюйт-камер, все же случались. Что дополнялось небрежностью экипажа и ошибками при обращении с порохом уже на стоянке. Так что корабли нередко гибли именно из-за взрывов крюйт-камер. И в бою, и у родных причальных стенок.
При Абукире французский флагман "Orient" попал под обстрел сразу пяти линейных кораблей британцев, в результате чего загорелся и взорвался. Учитывая, что произошло это во время решающей битвы, да еще и в темноте, зрелище это поразило и французов, и англичан. Настолько, что взрыв именно этого корабля стал расхожим сюжетом для маринистов на долгие годы.
22 апреля 1822 года греческий мореход Канарис на двух бригах, переоборудованных в брандеры, предпринял атаку на турецкий флот. В рамках акции возмездия за резню, устроенную османами на острове Хиос. В результате на флагмане турок возник пожар, довольно быстро завершившийся взрывом. 9 ноября того же года Канарис точно так же сжег адмиральский корабль турок. С тем же звуковым и световым эффектом.
Немногим ранее, 5 ноября 1804 года у южного побережья Португалии британцы перехватили испанский военный караван, перевозивший золото, предназначенной для финансирования кампаний Наполеона. Завязался бой, и от первого же выстрела англичан красавец фрегат "Нуэстра Сеньора де лас Мерседес" взлетел на воздух – ядро чудом угодило в крюйт-камеру. Что привело к моментальной гибели судна.
На русском флоте тоже случались подобные происшествия. В 1715 году 58-ми пушечная "Нарва" готовилась к очередному боевому походу. С корабля сгрузили все остатки старых припасов и загружали новые, свежие. Ночью внезапно началась гроза. И ее начало совпало с завершением загрузки пороха к крюйт-камеру. Матросы как раз заносили последние бочки пороха. Соответственно, трюм оставался открытым. И вот в этот момент молния попадает прямиком в корабельное хранилище пороха. "Нарву" моментально разметало в щепу. Чудом уцелели 15 обгоревших и обожженных матросов. От многих погибших не нашли даже фрагментов тел.
В 1764 году в гавани Ревеля из-за небрежного обращения с огнем начался пожар в крюйт-камере 66-пушечного "Святого Петра". Пороха в камере не было, но пороховой пыли оказалось достаточно для серьезного пожара, который потушить не удалось. Огонь перекинулся на соседний линейный корабль "Александр Невский". Так что в одну ночь российский флот лишился двух боевых единиц. Непосредственного виновника наказать не удалось – он погиб в самом начале пожара непосредственно в крюйт-камере. Капитана "Святого Петра", виновного в дурной организации работ на корабле и слабой дисциплине, простили особым указом Екатерины II. В честь приближающейся Пасхи.
23 марта 1773 года в Керченской гавани на фрегате "Третий" (58 пушек) затеяли ремонт крюйт-камеры. Ее стали обивать новой парусиной. При этом в помещении оставалось полторы сотни бочек с порохом. И унтер-лейтенант Багреев, организовавший работы, допустил ведение работ на неразгруженной камере при освещении открытым огнем. В результате погиб мичман и 19 матросов. Да и от самого корабля мало чего осталось. Виновнику происшествия несказанно повезло – указом Екатерины Великой его на год разжаловали в канониры, а затем восстановили в звании и должности.
Командиру фрегата "Иоанн Богослов" капитану-лейтенанту Марину так не повезло. Его корабль отправили в Николаев для разборки – фрегат изрядно послужил, повоевал и попросту обветшал. Перед разборкой крюйт-камеру требовалось в обязательном порядке разгрузить и промыть. По уставу того времени эти работы относились к разряду предельно опасных, а потому производились под обязательным надзором самого командира корабля. И никак иначе. Но в тот день капитан фрегата отлучился по своим делам в город, перепоручив проведение работ вахтенному лейтенанту. А тот тоже не особо озаботился проблемой. В результате бабахнуло пусть и несильно, но достаточно, чтобы погибли 12 матросов и сам корабль. И тут виновников жалеть не стали. И капитана-лейтенанта, и его лейтенанта сослали гребцами на балтийские галеры.
8 октября 1831 года на Кронштадтском рейде при проведении точно таких же регламентных работ сгорает линейный корабль "Фершампенуаз" (при промывке крюйт-камеры вспыхнула пороховая пыль, забившаяся в щели). Причина все та же – халатность экипажа и неосторожное обращение с огнем. Гибнут 49 человек. Правда, в этом случае не все так просто – на корабле находилась куча финансовых документов времен недавней войны с турками, и потому версия намеренного поджога витала в воздухе. Официальной она не стала. Но лично Николай I придерживался именно ее. Правда, надежных доказательств в ее пользу так и не обнаружили.
× Поддержите нас в телеграме: @battlez
Не забывайте ставить "пальцы вверх" и подписываться на канал - так вы не пропустите выход нового материала