Я, когда-то, почти в детстве, очаровалась Ириной Романовой, той, которая стала женой Феликса Юсупова. Мне она тогда казалась потрясающе, кукольно красивой. А он - ну просто шикарен.
С тех прошло лет 15 и я, увидев эти фотографии снова, вдруг подумала, что Феликс как-то слишком по-женски красив, такой излишне мягкой, холенной красотой. Глядишь на него и как-то не удивляешься тому, что он в женские платья переодевался. Такой уж человек.
А вот она... Какая-то угловатая, печальная и не божественно красивая, но прекрасная. И даже стало как-то интересно, как же жила такая чудесная роза рядом с лощенным и совершенно немужественным Феликсом Юсуповым?..
А потом попались на глаза мемуары графини Камаровской и стало еще интереснее разгадать эту девушку, узнать кто же она такая. Почему-то Феликса Юсупова мне разгадывать не захотелось, показалось, что там все более или менее ясно, а здесь загадка. Странно...
Короче, отрывок из мемуаров:
"11-числа я была второй раз у Ксении Александровны. Маха прямо провела меня к княжне Ирине Александровне. Это была высокая, очень худая девочка 15-ти лет. Обращали на себя внимание красивые глаза и правильные черты лица. Но, в общем, во всей ней чувствовался какой-то излом, что-то нездоровое; она страшно конфузилась, стеснялась, краснела. Однако, Махе и мне удалось втянуть ее в разговор об ее поездке в Италию, она показала мне многие гравюры и снимки с лучших картин. Она абсолютно не владела плавной, связной речью, запиналась, точно искала слова.
В первые дни я была прямо потрясена поведением Ирины Александровны. Имея инструкции Махи, я в первый же день за завтраком спросила ее, как она хочет провести два часа своего отдыха: хочет ли гулять в саду, кататься в экипаже, бегать на коньках. Мне показалось естественным исполнить ее желание в этом отношении. «Пойдемте гулять в сад» - получила я ответ.
Оделись, вышли. Сад невелик, при дворце, весь, конечно, огорожен. Только что мы вошли в него, Ирина Александровна бросилась вперед, встала лицом близко к дереву и начала точно что-то рассматривать. Удивленная этим, я подошла к ней и, ничего не видя, спросила, что это значит. «Я хочу так стоять и молчать», - угрюмо исподлобья ответила она мне. Я решила выдержать и, отойдя, стала медленно ходить по аллее, не теряя ее из виду. Так продолжалось час. Затем, подойдя к ней, я сказала: "Довольно, пойдемте домой" - и увела ее из сада."