…Я строил домик из цветных то ли кубиков, то ли из каких-то различной геометрической формы деталей. На этих деталях были прорисованы окна, двери, проёмы. Затем вдруг кубики (или детали) вставали на места с такой лёгкостью, образовывая в конечном счёте шикарное поместье, которое неожиданно увеличилось в размерах и оказалось выкрашенным в коричнево-зелёный цвет. Дом радовал глаз красотой, уютом и просторными комнатами с высокими окнами. Задняя дверь выходила в чудесный сад. Я смеялся как ребёнок, счастливый от того, что теперь располагаю таким прекрасным особняком. Дом как-то незаметно из игрушечного превратился в настоящий, солидный дворец, я не помнил, как очутился внутри дома и уже прогуливался по крытой галерее, опоясывающей дом по периметру. Честно говоря, меня это не испугало и даже не удивило: скорее, только радовало. Ещё бы не радовало – о таком доме простым смертным приходится только мечтать! Я расхаживал повсюду, любуясь каждой деталью обстановки.
Внезапно дом куда-то исчез, и я очутился на незнакомой поляне в лесу. Всё было серым, хмурым, унылым. Вокруг меня стоял стеной дремучий лес. Высоко в небо вздымались огромные деревья опять же какого-то тоскливого серого оттенка, хотя и с листьями на ветвях. Такими же бесцветно-серыми.
Меня новая смена обстановки не удивила, но на этот раз испугала. Рядом никого не было видно. Гнетущая тишина громко раздавалась в моей голове. Я прислушивался, но не мог уловить ни звука. Уже собравшись сделать глубокий вдох и успокоиться, я вдруг дико заорал, как только развернулся лицом в другую сторону. Некое зловещее существо громадного роста стояло передо мной. Не успел я опомниться, как оно резко раскрыло рот или пасть и истошно завопило прямо мне в лицо. От ужаса я оцепенел и не мог толком рассмотреть монстра, да и вообще что-либо понять. Мне казалось, что конец мой вот-вот наступит...
Я проснулся, резко поднял голову и осмотрелся. Не сразу понял, где нахожусь, однако спустя мгновение выдохнул с облегчением, осознав, что заснул накануне вечером на своём рабочем месте. Я сразу же вспомнил, что задержался допоздна на работе и, вероятно, сон одолел меня прямо за столом, за которым я сейчас и сидел. За окном невозможно было что-либо разглядеть, тьма густо окутывала всё, что находилось на улице. Казалось, она поглотила даже свет уличных фонарей, подобно чёрной дыре в космосе, жадно пожирающей всё и вся; подобно чёрной дыре, которая ничего не отпустит обратно в пространство из таинственной темноты уже никогда.
Я встал из-за стола и подошёл к окну, надеясь хоть что-то выцепить глазами из темноты. Но попытки не увенчались успехом, и мне пришлось вернуться за стол. Я взглянул на часы и немало удивился, невольно вскрикнув: на циферблате моих ручных дорогих часов стрелки указывали на цифру двенадцать. Было ровно двенадцать часов ночи. Прямо как в каком-то фильме ужасов!
Удивление моё однако же вскоре сменилось недоумением, даже смешанным, пожалуй, немного со злостью. Дело в том, что мой приятель (тоже врач), обычно в конце рабочего дня заглядывает ко мне в кабинет, затем мы с ним вместе едем домой. Сегодняшнее его отсутствие чрезвычайно удивило меня. К тому же, я никак не мог вспомнить, в котором именно часу я заснул. В конце концов, кто-то из сотрудников всё равно рано или поздно разбудил бы меня, потому что дел у меня всегда невпроворот и в одиночестве находиться долго не приходится.
Поначалу я был весьма озадачен своим внезапным сном в рабочем кабинете, ведь никогда ранее такого со мной не случалось. Всё бывает в первый раз, подумалось мне. И вдруг я осознал, что вокруг словно все вымерли: ни единого звука, ни голоса, ни скрипа, ничего не было слышно. Только тишина. Странная и пугающая тишина. Мне приходилось задерживаться на работе и до ещё более позднего времени (не засыпая, конечно), но всегда различались какие-то звуки: сотрудник охраны что-то периодически бормотал, пока разгадывал кроссворды, дежурные медсёстры то и дело мелькали поблизости, звуки открывающихся дверей или ещё чего-нибудь. Словом, жизнь здесь кипела круглосуточно, хотя ночью и гораздо спокойнее, но так или иначе даже в это время суток очень трудно ощутить себя совершенно одиноким. Сейчас же впервые больница показалась мне абсолютно пустой. Безмолвие, мрак, отсутствие людей навевали невесёлые мысли.
Мёртвая тишина заставила меня похолодеть. Не могу сказать, что я подвержен суевериям или ещё чему-то в этом роде, всё-таки я врач-психотерапевт, да и по природе своей не склонен к предрассудкам и всегда стараюсь найти всему непонятному логическое объяснение. Но нечто необычное я всё же почувствовал в тот момент, когда понял, что рядом со мной никого нет.
Поначалу мне трудно было это осознавать, потому что такого в принципе не может быть. В очередной раз прислушавшись, я твёрдо убедился в том, что ничего не слышу. В голове моей вертелись всякие мысли вплоть до того, что я, возможно, оглох или не в своём уме. Последнее умозаключение впоследствии стало навязчивым и неотступно преследовал меня. Я попробовал открыть телефонную книжку в своём мобильном, чтобы кому-нибудь позвонить. Время было позднее, но мне не терпелось дозвониться до моего приятеля, тем более он никогда не ложился раньше двенадцати. Едва я снял блокировку телефона, как раздражающий сигнал, оповещавший об отсутствии связи неприятно зарезал слух. Я недоумевающе таращился на экран и несколько раз попытался набрать номер своего коллеги, даже перезагрузил телефон, однако никаких перемен не произошло. Я ясно понял, что позвонить мне не удастся.
За окном по-прежнему ничего не было видно, тусклая лампа на моём рабочем столе отчётливо отражалась в чёрном стекле окна. Я снова встал из-за стола и решительно направился к двери. Мне ужасно хотелось переговорить с охранником, хоть с кем-нибудь, заодно узнать, в котором часу больницу покинул мой приятель. Может быть, у него возникло неотложное дело, и ему пришлось уйти с работы.
Выйдя из своего кабинета, я направился по длинному коридору в сторону выхода, где рядом с входными дверями обычно находится охрана. Коридор освещался в ночное время приглушённо, все двери кабинетов вроде заперты. Настроение было скверное, стыдно признаться, но суеверный страх впервые закрался мне в глубоко в глотку. Я осторожно ступал по полу, постоянно оглядываясь и опасаясь непонятно чего.
Спустя некоторое время я находился у входа рядом с постом охраны. И, о чудо! На посту никого не оказалось! За это можно неплохо схлопотать, между прочим. Глаза у меня полезли на лоб от такого открытия, я двинулся в другое крыло здания, чтобы проверить, на месте ли остальная охрана. Перед этим я попытался открыть входную дверь. Она оказалась заперта.
Обойдя всё огромное здание, не обнаружил ни единой души. Ни охраны, ни сотрудников, ни даже пациентов. Всё это заставляло сжиматься все мои внутренности, я не мог поверить в происходящее. Пришла в голову мысль, что, быть может, это какой-то розыгрыш, шутка. У кого-то сегодня день рождения? Быть может, первое апреля? Нет, вряд ли.
Снова избороздив все возможные помещения огромной больницы, я вернулся ко главному входу и уселся на скамейку рядом с постом охраны. По лбу стекал холодный пот. Сердце гулко стучало и отдавалось в ушах.
Я вытер лоб рукавом, постарался дышать глубже и задумался. Тщательно перебирал в памяти все последние события, пытался вспомнить, что происходило перед тем, как я заснул за рабочим столом. Разумеется, всегда утомлялся на работе – с психически больными людьми нелегко работать, однако, как я уже говорил, ни разу за столько лет работы в этой больнице я не засыпал на рабочем месте. Никогда не случалось ничего подобного.
Мои размышления прервал какой-то отдалённый звук. Он напоминал звук сдвигаемого тяжёлого предмета или закрывающейся железной двери. Сердце снова учащённо забилось, я спешно направился в ту сторону.
Подойдя ближе, больше не слышал ничего, однако чувствовал, что нечто необычное происходит совсем рядом со мной. Я подошёл к ряду дверей, выстроившихся вдоль стены. Это были двери в палаты пациентов. В данном крыле располагались палаты для особо тяжёлых больных.
Немного постояв в раздумьях, я наугад схватился за ручку первой поблизости двери. Она оказалась заперта. Я заглянул в маленькое окошко с решёткой, но по ту сторону царила непроглядная тьма. Леденящий страх, страх неизвестности сковал мои движения. Я стоял будто статуя, словно гранитный памятник и не мог пошевелиться. Однако это чувство быстро прошло, я сначала медленно, а затем всё быстрее устремился к следующей двери. И снова то же самое. Закрытая двери, тьма и тишина.
Я дошёл почти до конца стены, гнев уже поборол все прочие мои эмоции. В следующий момент я отчаянно дёрнул за ручку очередной двери, и…она распахнулась! В первые секунды я не понял ничего, снова было темно и тихо.
Я вздрогнул, когда дверь сзади меня с шумом захлопнулась, оглянулся с гримасой ужаса на лице, но тут же развернулся обратно, меня вдруг ошеломила целая палитра звуков и красок. Звуки слышны были странные, неразборчивые. Не могу даже сказать, какой природы были эти звуки. А вот картина, которая открылась вокруг меня, была удивительной и пугающей в то же время. Освещение было приглушённым, прямо передо мной вместо палаты я увидел довольно просторное помещение, на дальней стене которого горели цифры зелёного цвета, ну, как в электронных настольных часах. Цифры эти показывали обратный отсчёт, и оставалось всего шесть секунд…Рядом на стенах с бешеной скоростью чередовались яркие психоделические образы. Я не знал, чего ждать и нервно заметался по комнате, пытаясь понять, что мне нужно делать. Последние две секунды этот странный счётчик как-то особенно пугающе пропищал и затих. Я стоял истуканом, не понимая, чего от меня ждут и главное кто?
В первые мгновения, после того как замолк обратный отсчёт, ничего не происходило. Исчезли и странные пёстрые картинки со стен. Я лихорадочно начал искать выход отсюда, но никак не мог найти дверь, через которую я вошёл сюда. Появившиеся вдруг неизвестно откуда, то ли щупальца, то ли громадные черви или змеи стали вылезать из стен, буквально вырастая из них и мерзко извиваясь во все стороны.
Я не мог поверить своим глазам. Где я? Что это и откуда? Это чьи-то фокусы? Я сплю? Самое странное и необъяснимое было то, что где-то я это уже видел…но тут же выбросил эти мысли из головы. Мало ли где я мог видеть подобное: в фильме или в каком-нибудь сне.
Долго думать мне не пришлось, потому что вся эта гадость неумолимо приближалась ко мне. Я рванул в обратную сторону от чудовища, снова принялся искать глазами дверь. На сей раз она была на месте, я кинулся к ней и неистово стал дёргать ручку. Дверь не поддавалась, ужас овладевал мною с дикой скоростью. Я снова и снова предпринимал отчаянные попытки выбраться, но никак не удавалось открыть проклятую дверь. Когда все эти щупальца и черви готовы были меня схватить и сожрать, я наконец открыл злополучную дверь и быстро захлопнул её, прижавшись к ней спиной уже с другой стороны. Глаза мои закрылись от пережитого ужаса и не хотели открываться. Мне хотелось уехать отсюда подальше, домой, захотелось очнуться, проснуться. Всего этого не может происходить в реальности, такого просто не бывает.
Когда я вновь открыл глаза, то увидел перед собой вовсе не знакомый коридор, не привычные взгляду унылые стены больницы, а что-то вроде тоннеля с протянувшимися вдоль стен на уровне моих плеч ржавыми трубами в несколько рядов. Издав вместо вздоха облегчения сдавленный вопль, я тупо уставился прямо перед собой. Здесь было светло в отличие от ранее виденных мною помещений, по стенам капала вода и ручьём струилась по полу. Я резко развернулся назад, чтобы рассмотреть дверь, откуда только что вышел, но увидел лишь стену. От двери не осталось и следа! Словно я вышел из ниоткуда, словно прошёл сквозь стену, хотя я ясно помню, что дёрнул ручку, а затем дверь раскрылась, тем самым дав мне возможность едва-едва избегнуть смерти или ещё бог знает чего.
Отсутствие двери понемногу ослабляло мою ярость. Я молча стоял, недоумевающе уставившись на то место, где должна была быть эта грёбаная дверь. Затем взгляд мой скользнул вверх, влево-вправо, вверх и вниз. Только стена, какие-то древние ржавые трубы и вода, будто капающая отовсюду. И снова нарастающее чувство убеждения в том, что я это уже видел. Всё это вызывало в памяти воспоминания, но словно чёрной стеной сознание преграждало мне путь к прояснению и не позволяло понять, откуда я это помню.
Я был ошарашен. Нет, мягко сказано: я был в неописуемом ужасе! Где я, как мне вернуться домой? Эти вопросы вертелись в моей голове всё время, которое я находился «здесь». Здесь – это где? И вообще сколько времени я здесь нахожусь? У меня создалось такое странное впечатление, словно ход времени остановился, либо же наоборот – время стремительно летело вперёд, не щадя ничего и никого.
В конце концов, когда я немного пришёл в себя, отвернулся от стены и осмотрел окружающую меня обстановку. Теперь уже любопытство сменило страх. Да, место действительно походило будто на тоннель. Вдоль стен под потолком, где-то посередине и внизу тянулись проржавевшие трубы потоньше и потолще. Тоннель смахивал на тоннель метро. Но я ни в чём не был уверен. Можно сказать, что постепенно я даже начинал свыкаться с новыми обстоятельствами, с новым миром…если можно так выразиться. Я двинулся вперёд по странному тоннелю, яркое освещение позволяло видеть всё поблизости. Передо мной тоннель уходил далеко вперёд, вычерчивая вдали чёрный кружок. Почему-то в этот момент я чётко понял, что нахожусь где-то в другом измерении.
Сложно сказать, сколько времени я шёл. Мне показалось, что не так долго, вопреки тому, что обещал тоннель.Вдруг сзади послышался непонятный шум, какая-то возня и приглушённые крики. Я нервно огляделся и смутно рассмотрел будто бы бегущие силуэты людей. Новая волна ледяного страха окатила меня, побуждая не задерживаться долго на одном месте. Я быстро зашагал, а затем и побежал. Но преследователи быстро нагоняли меня, и я почувствовал, что звуки стали различаться лучше, шум приближался. Снова обернувшись, я весьма удивился, яснее рассмотрев моих преследователей. На них была как будто форма, уж очень напоминающая военную форму. Да, именно так, чёрт возьми! Я с ужасом побежал быстрее. Господи, ну что опять? Что я такое сделал сегодня или вчера, или в прошлом году, что на меня сыплются неприятности одна за другой.
Я был готов уже остановиться и сдаться этим солдатам, потому что крики неожиданно резко стали раздаваться прямо за моей спиной на расстоянии вытянутой руки. Однако я не остановился, только лишь обернулся опять. Люди неслись на меня и что-то вопили, тряся в руках какими-то не то палками, не то ружьями. Сердце уже выскакивало у меня из груди, я мысленно попросил прощения у господа и всех святых…но поверхность подо мной вдруг ушла из-под ног, и я очутился словно в невесомости.
Внезапно открылась новая картина: я рассмотрел спуск вниз с лестницей у стены, смахивающей на трап на корабле. Всё было такое же ржавое, как и трубы по стенам. Не помню, как я спускался вниз. Через какой-то промежуток времени я понял, что спускался не по лестнице, а не спеша парил в воздухе! Солдат я больше не слышал и не видел.
И вскоре открылась ещё одна невероятная картина, которую я буду помнить всю жизнь. Спуск мой происходил вниз, казалось бы, под землю, но я уже стал сомневаться, что вообще нахожусь на планете Земля. Короче говоря, тоннель сменился вдруг ярко-голубым небом с редкими лёгкими облачками. В небе во все стороны разлетались разные птицы, каких мне не доводилось раньше видеть. Недоумение и страх исчезли, внутри меня разлились тепло и спокойствие. Про недавнюю погоню я напрочь забыл. Невозможно описать мои эмоции. Непередаваемый восторг? Нет, больше этого. Здесь не только привычные нам пространство-время обретали иную, скажем так, форму, но и чувства, ощущения. Мне трудно всё это объяснить, потому что я, конечно же, впервые испытывал подобное. Я всё более убеждался в том, что нахожусь на громадном расстоянии от нашей исстрадавшейся планеты, где-то далеко-далеко в космосе, в глубоком космосе, в другом мире, в другой реальности…Ведь, например, та же чёрная дыра (как я упоминал выше) – неизведанный человечеством объект. Сколько же существует ещё неизвестного, не открытого и недоступного для нас, людей? Есть ли вообще иные миры, помимо нашего? Я всегда чувствовал, что они существуют. Конечно, я не был до конца уверен в том, что я нахожусь в параллельной вселенной. Опять меня накрыло то самое чувство дежавю, когда понимаешь, что всё это знакомо, всё это происходило с тобой и ты здесь когда-то был. Одновременно с этим вновь подступила паранойя, не позволяя исключать тот факт, что я мог и сойти с ума, чего мне хотелось менее всего.
Такие мысли навеяла на меня эта поразительная картина. Небо было похоже на наше, земное, но всё же что-то в нём было чужое, не родное, хотя и потрясало красотой и ясностью. Я спускался всё дальше вниз и любовался чудесным пейзажем.
Мгновенно всё это великолепие быстро сменило облик. Небо надо мной окрасилось в чёрный цвет, а на нём, словно на полотне художника, рассыпались яркие звёзды. Обстановка тоже поменялась: я находился на перекрёстке в какой-то деревне, судя по деревянным строениям вокруг. Отовсюду слышались какие-то шуршащие звуки, напоминающие радиопомехи. Как я очутился здесь, конечно же, я не понял да и перестал уже обращать внимание на непредсказуемые трансформации местности. Внезапно я различил странный шорох где-то сверху. Я тут же поднял голову и заметил на фоне чёрного звёздного неба какой-то летящий объект, который к тому же вращался вокруг своей оси. Немного приглядевшись, я увидел, что это фигура коровы, изготовленная кем-то, вероятно, из проволоки. Это странное «созвездие» не спеша пронеслось невысоко над мой головой и скрылось затем в густой тьме за горизонтом.
Глаза у меня на лоб полезли. Я не спрашивал себя, что это и кто этим управляет. Чудеса сегодняшней ночи всё же не переставали меня удивлять, как бы я ни пытался смириться со своим «необычным» положением и не стремился всеми силами души убедить себя в том, что я сплю. Не походило всё происходящее на сон, всё было настолько реалистично и в то же время нет. Не могу словами описать…такое впервые случилось со мной, я ощущал новые эмоции, до этих пор мне недоступные.
Засмотревшись на исчезающий вдали силуэт вертящейся проволочной коровы, я повернулся в другую сторону, намереваясь пойти погулять по селению, но лицезрел уже совсем иное. Я всё-таки невольно удивлялся, как скоро менялись пейзажи, для этого мне не нужно больше было искать никаких дверей или проёмов. Всё происходило само собой.
Пришлось сделать глубокий вдох, чтобы осознать и привыкнуть к новой местности. Взгляду предстал тоннель, уходящий в темноту. Нет-нет, этот тоннель не походил на уже виденный мною ранее. Здесь я ясно понял, что нахожусь в метро. Снова под землёй, снова в тоннеле. Метро, судя по всему, было давным-давно забыто и заброшено. Потрескавшиеся стены, мусор, обрывки бумаг, афиш на стенах. Кое-где я замечал огромные чёрные пятна, обуглившиеся провода, как если бы здесь когда-то давно случился пожар. И пустота. Тишина. Ни звука, ни намёка на присутствие живого человека или животного.
Я побрёл вперёд. Никакой цели у меня не было, да и, честно говоря, не могло быть. Я понятия не имел, где я, в каком городе, стране, на своей ли планете вовсе. Вся эта обстановка моментально повергла меня в уныние, нарастал страх. Возможно, в связи с тем, что я был совершенно один здесь, страх быстро накрыл меня своим холодным крылом, а затем я начал различать какие-то странные звуки. Звуки становились всё громче, я шёл всё быстрее. Напряжение не позволяло мне ровно дышать, я не мог даже сглотнуть. Страх слепо вёл меня в никуда, лишь бы подальше от этих звуков.
Время здесь, как я уже говорил, текло иначе, чем на Земле, поэтому не могу сказать, как долго я шёл. Я шагал по бесконечному перрону, тоннель был прямо передо мной в нескольких шагах, но никак не приближался. Я опустил глаза вниз. Может быть, топчусь на месте? Нет, я двигался и довольно быстро. Боковым зрением я видел, как мимо меня проносились стены заброшенной станции. Но глянув снова вперёд, я понял, что ни на йоту не приблизился к тоннелю. Страх уже начал сковывать льдом моё сердце. Что происходит? Вдруг со всех сторон я снова расслышал звуки. Это были уже не просто звуки, но дикие вопли ужаса, стоны, шёпот. С каждым мгновением они становились всё громче, всё навязчивей и нестерпимее. Все эти голоса издавали десятки, сотни, тысячи…людей? Я осмотрелся по сторонам и не обнаружил никого. Голоса нарастали, давили на меня, угнетали мою психику, казалось, я вот-вот сойду с ума, если уже не сошёл, параноидальные мысли о моём возможном безумии вновь вторглись в сознание, сея тревогу и страх.
Неожиданно для себя я взревел и закричал, словно дикий зверь. Я топтался на месте, кружился вокруг своей оси и закрывал уши в надежде заглушить невыносимые стоны боли, страдания и безумного страха, которые исторгали стены метро. Глаза мои готовы были вылезти из орбит. Душераздирающие крики не прекращались, нарастали с новой силой и словно раздавались в моей голове, а не вокруг меня.
Я закрыл глаза и начал мотать головой из стороны в сторону. Сознание моё помутилось, кричать я уже не мог и только шептал «не надо, не надо, не надо». Леденящий ужас полностью накрыл меня, я не понимал, что происходит и готов был уже и вправду сойти с ума. Голоса меж тем достигли такой силы, так громко они раздавались у меня в ушах, в мозгу, в каждой клеточке моего тела. В какой-то момент мне показалось, что я умираю, но вдруг явственно расслышал мужской голос, который сурово произнёс: «Они всё знали, но никто не помог нам, никто так и не пришёл на помощь…». И после этих слов я потерял сознание.
* * *
Я стоял под дивным водопадом, в котором яркий солнечный свет, преломляясь, переливался всеми цветами радуги. Вода струилась по скале позади меня, скатывалась по мне, обдавая благодатной прохладой и заряжая живительной силой. Небо очаровывало чистейшей голубизной без единого облачка. На фоне неба покачивались от лёгкого ветерка широкие листья высоких кокосовых пальм. Где-то невдалеке шумел прибой…
Чудесное видение вмиг исчезло. Может быть, это был сон или мираж, уж не знаю. Слишком много сегодня снов и видений. Улыбка и спокойствие ещё не совсем изгладились с моего лица, когда я распахнул глаза. Ни пальм, ни водопада я не увидел, но тут же сообразил, почему мне привиделась вода. Я резко поднялся с земли, где лежал неизвестно сколько времени и огляделся. Картина предстала по-своему живописной, странной. Меня уже ничего не удивит, как я думал: ни резкие смены пейзажей, ни монстры, ни привидения, ни голоса.
Я заметил под ногами примятую траву, где сам только что валялся. Моё новое местонахождение являло собой два невысоких покатых берега, между коими протекала узкая река. Скорее всего, это была река, на поверхности воды я заметил движение. Стало быть, здесь есть течение, и этот водоём представлял не что иное, как речку, которую, как мне показалось в очередной раз, я уже где-то видел.
В целом, мне было глубоко наплевать, речка это была или канализация. Я смирился с тем, что никогда не узнаю, где нахожусь и как назвать всё происходящее со мной.
Я осмотрелся и ничего кроме реки и травянистых берегов не заметил. Кое-где торчали камни, колыхались редкие неизвестные мне тощие серо-фиолетовые цветы. Небо над головой висело низко, свинцовые тучи создавали удручающую атмосферу и повергали в уныние и тоску. Да уж, по сравнению с водопадом и пальмами этот пейзаж мне абсолютно не нравился. Я точно здесь был или где-то видел это место, опять подумалось мне. Но хоть ты тресни, я никак не мог объяснить все сегодняшние мои воспоминания, ассоциации, не знаю как это назвать. Может, в прошлой жизни я вырос в этой местности? А как же предыдущие события? У меня была не одна прошлая жизнь? Сколько вообще бывает жизней у человека?
Я медленно прошёлся по берегу, рассматривая окрестности и отбрасывая сумасбродные идеи. Берега простирались далеко за горизонт. Кроме пустых равнин, нигде ничего не было видно. Ни деревьев, ни строений, ни животных, ни людей. Снова никого. Да и откуда бы здесь взяться нормальным людям? Я посмеялся своим мыслям и почесал висок. Небеса с птицами под землёй, бегущие за мной солдаты с ружьями – тут впору уже самому быть ненормальным. Я наконец серьёзно задумался. Не зря я стал параноиком. А что, если я сошёл с ума и нахожусь сейчас в своей же больнице, но только не в качестве сотрудника, а пациента? Сердце стремительно заколотилось, в висках застучало. Мерзкий холодный страх, смешанный с отчаянным осознанием душевной катастрофы, снова заползал мне во внутренности. Это безумие напоминало сюжет из фильма ужасов.
Я медленно осел на траву и опустил голову на руки. Поначалу мне никак не хотелось поверить в мою недееспособность и тем более принять это. Я смотрел прямо перед собой, в никуда, не видел ничего. Понемногу всё же начал приходить в себя, если можно так выразиться, когда ощутил, как меня бьёт мелкая дрожь. Мне не было холодно. Мне было страшно и ужасно одиноко. Смириться с тем, что я обезумел, не удавалось. Честно говоря, я не ощущал себя сумасшедшим. Усилием воли я отодвинул страх и тревогу на задний план и принялся прокручивать в уме все свои методы, мною же изобретённые приёмы, которые применял на практике со своими пациентами. После недолгих размышлений, я наконец успокоился и выбросил из головы дурные мысли. Однако возможность моего сумасшествия, точнее, эта навязчивая мысль, прочно укрепилась глубоко в моей душе.
Я снова поднялся с земли. Ничего и никого опять-таки не увидел, ноги сами повели меня вперёд. Конечно же, у меня не было цели, я просто шёл. Серый и хмурый вид этой странной местности не придавал бодрости, но я твёрдо решил не сдаваться и не падать духом. Быть может, я когда-нибудь выберусь отсюда? Быть может, это мне всё снится? Или это плод моего, увы, больного воображения?.. Я со злостью резко встряхнул головой и тут же едва не свалился. Я не сумасшедший, я не сумасшедший.
Эти слова я вполголоса повторял себе снова и снова, пока вдруг не остановился как вкопанный. Я молча стоял и тупо смотрел на дверь в скале. Как говорится, как баран на новые ворота. Продолжая убеждать себя в своём здравомыслии, я подошёл к двери. Что, опять? Опять непонятные двери, за которыми щупальца или ещё что похлеще?
Я протянул руку к железной массивной дверной ручке, но сразу же отпрянул. Неизвестность меня пугала. Что там за дверью? Куда она ведёт? Впрочем, чего мне бояться? Видимо, суждено бродить мне здесь вечность. В голове моей вертелись самые разные мысли относительно всех престранных событий, творящихся со мной сегодня. Может, и не только сегодня. Возможно, я уже не один день, не один месяц или не один год околачиваюсь в этих забытых богом местах. Мне приходила в голову даже такая мысль, что я умер и скитаюсь между мирами. Неудивительно, ведь, как я говорил, время-пространство здесь не ощущаются или текут как-то по-другому, а если я расскажу обо всех моих наблюдениях касательно времени-пространства и о своих «приключениях» кому-нибудь из людей, меня сочтут сумасшедшим. И опять я сильно завертел головой, отгоняя мысли о безумии.
Дверь была на месте, когда я несколько раз отворачивался в сторону реки и обратно, чтобы проверить, исчезнет первая или нет. Удовлетворившись хоть какой-то стабильностью, я поколебался ещё немного, а затем решительно подошёл к таинственной двери и сильно дёрнул за ручку. Я приготовился уже к самому худшему, но дверь не открылась. Она выглядела массивной и весьма старой на вид. Петли все проржавели и, судя по всему, уже давно. Однако же дверная ручка блестела, как будто её только что отполировали. Ещё одна странность. Ну да ладно, мало-помалу, но я привыкал к «чудесам».
Я в очередной раз схватился за ручку. Пришлось приложить силы, дверь не поддавалась, но чувствовалось, что она не заперта на замок. Моя настойчивость была вознаграждена – я открыл наконец дверь, жутко неприятный скрип аккомпанировал сему действию.
В проёме сразу же бросились в глаза лампы, низко свисающие с грязного покрытого пятнами потолка и бросающие тусклые круги света. В таком приглушённом свете цвета искажались, но на полу и на стенах мне причудились чёрно-бурые пятна, как если бы это были застарелые пятна чьей-то крови. Подойдя к одной из стен в кругу света, я рассмотрел вблизи пятна и разводы. Сомнений быть не могло – это была кровь. Она здесь была повсюду.
Я пробежался взглядом вокруг. Помещение представлялось довольно просторным, несколько коридоров от стены справа уходили, вероятно, в другие комнаты. Везде стояли каталки, инвалидные коляски, столы, как в операционных. У дальней стены стояла громадная железная ванна с водой. Поблизости от одного из коридоров у стены стояла узкая железная кровать с пружинами, рядом с ней приспособление, напоминающее капельницу. Странные трубки отходили от подвешенного пластикового мешочка, а концы их были разложены на отвратительно замызганной простыни.
Около одного из операционных столов находились самые разные хирургические инструменты, кожаные ремни с наручниками для того чтобы приковать пациента и не предоставить ему возможности двигаться и высвободиться...
Леденящий ужас снова заползал в моё сердце. Слишком вся эта обстановка походила на пыточную камеру, а не на больничную палату. Всё здесь также было покрыто древней ржавчиной и давно не использовалось, однако спокойствия не внушало.
Я ещё раз бегло осмотрелся по сторонам. В коридорах тоже горел тусклый свет. Если здесь никого нет и все предметы выглядят покинутыми очень многое время назад, тогда почему горят проклятые лампы? Что это за вечные светочи такие?
Ответов, разумеется, мне дать никто не мог. Пора было уже перестать мне пытаться с помощью логики объяснить происходящее. Само это загадочное помещение, вырубленное в скале, навевало тревогу. Интуиция подсказывала мне, что здесь что-то не так и нужно уходить. Я начал оборачиваться назад на дверь, откуда только что пришёл сюда, но резкий щелчок заставил меня прервать это движение и вновь повернуться в сторону «палаты». От того, что я увидел, волосы на моей голове зашевелились, а сердце ушло в пятки. Странная «палата» внезапно преобразилась, выглядела хотя и не ново, но от ржавчины не осталось и следа. На столах, на каталках лежали люди. В одном из инвалидных кресел находился человек с неестественно запрокинутой набок головой и с пустыми глазницами, из которых сочилась тёмная, почти чёрная кровь! Повсюду слышались тихие стоны боли и мучений. На железной кровати молодой парень в солдатской форме лежал с широко раскрытыми глазами, полными ужаса, и глядел в потолок: одна из трубок от «капельницы» разместилась у него глубоко во рту. По трубке закачивалась какая-то жидкость, очень похожая на какую-нибудь едкую кислоту. В огромной железной ванне я заметил ещё одного несчастного: он был раздет донага и находился в ледяной воде, в которой плавали куски льда. Цвет его кожи уже отливал синевой.
Рвотные позывы заставили меня содрогнуться всем телом, я упал на пол и меня стошнило. Стоны и отдалённые отчаянные крики сопротивления разносились эхом по коридорам. Я не мог поверить своим глазам, такого мне не приходилось видеть ни в самых страшных моих кошмарах, ни в фильмах. Первое впечатление меня не обмануло – это ужасное место являлось одной из многих пыточных камер. Но что это за место?
Я приблизился к бедному молодому солдату с трубкой во рту, он представлял душещипательное зрелище, однако же казался ещё способным выжить. Как только я подошёл к нему и окликнул его, тот ещё мгновение продолжил корчиться в нестерпимых мучениях и затих, так и не закрывая глаз. Страдания и ужас навечно застыли в этом юном взоре. Горячие слёзы словно фонтаном оросили моё напряжённое лицо, я упал на колени рядом с убогой кушеткой несчастного парня.
Не знаю, сколько прошло времени, какое-то движение за моей спиной заставило меня быстро встать и повернуться на шум. Как только я оглянулся, длинная тень приближающегося неизвестного вырастала на стене одного из коридоров. Казалось, в коридоре был не один человек. Ужас мой сменился на ярость, я ждал. Руки сжались в кулаки, крепко стиснутые зубы грозили сломаться друг о друга. Дикая, лютая ненависть охватила меня к тем, кто проделывал все эти ужасы над находящимися здесь людьми, пусть я пока не знал и не видел мерзких мучителей.
Долго ждать не пришлось. Приближающиеся шаги раздавались всё громче, тень постепенно превратилась в одно сплошное пятно на стене. Из коридора вдруг показался высокий человек арийской внешности в чёрной униформе и в фуражке. На левом рукаве на красном фоне в глаза бросалась фашистская свастика. Немногим позже позади немца показался ещё один немец в белом халате.
И тут меня осенило. Конечно, я сразу понял, что нахожусь в помещении, где пытают пленных. Да только потрясло меня больше всего то, что в человеке в белом халате я узнал Йозефа Менгеле, того самого садиста, ставившего эксперименты над людьми. Когда-то я увлекался историей, конкретно периодом Второй мировой, поэтому об этих зверствах нацистов я не мог быть не осведомлён. И, пожалуй, самым «знаменитым» зверем являлся этот человек, коим словом язык не поворачивается его назвать.
Да, я мгновенно узнал его и был глубоко потрясён. Навязчивые мысли о моём безумии вновь стали одолевать меня, я не мог вымолвить и слова и смотрел куда-то в стену. Однако долго столбом стоять мне не пришлось. Резкая, жёсткая, колючая немецкая речь вывела меня из состояния транса. Я уставился на этих двоих. Высокий немец в униформе грубо кричал мне через всю комнату что-то на немецком. Самообладание вернулось ко мне, гнев закипел будто кипяток в чайнике, к тому же я разозлился и на себя за свои заторможенные подчас реакции.
Нацист в униформе продолжал что-то кричать, а доктор-садист с ласковой улыбкой начал осторожно приближаться ко мне. Я оскалился, брови сдвинулись, нервы натянулись как гитарные струны. Жутко раздражал орущий фашист, садист же молча подходил и стал протягивать руку ко мне, всем своим видом показывая, что мне не нужно бояться. Он повернулся к не перестающему орать немцу и что-то спокойно сказал ему по-немецки. Тот что-то коротко ответил и мигом замолчал, а затем повернулся к одной из скамеек, чтобы сесть. Устал бедный, так кричал.
В тот момент, когда Менгеле перекинулся словами со своим спутником, я воспользовался случаем и схватил один из больших ножей, который давно заприметил. Как только Менгеле повернулся обратно в мою сторону, я вонзил этот нож ему в сердце и быстро вынул. Садист начал оседать на пол, схватившись за грудь, кровь потекла изо рта. Он попытался ухватить меня за рукав, но я отшвырнул извращенца в сторону и устремился к коридору.
Второй немец уже поднялся со скамейки, готовый меня убить на месте. Он находился в другом конце помещения и потому я улучил время и выскользнул в коридор. Нож выпал из моих трясущихся рук, защищаться я не думал.
Я бежал по коридору, ошалело смотря перед собой, ноги сами несли меня с бешеной скоростью. Где-то сзади догонял немец, снова грубо крича что-то на своём языке. Коридор несколько раз встречал меня неожиданными поворотами, то вправо, то влево. Он казался бесконечным. Я бежал без остановки. Каждый раз, вынужденно останавливаясь перед очередным поворотом нескончаемого лабиринта, паника нарастала с новой силой, грозясь сломать меня. Каждый раз, останавливаясь перед поворотом, преследующий нацист неумолимо приближался. Его голос раздавался всё отчётливее, казалось, этот немец – машина с вечным двигателем, которая никогда не устанет бежать и в скором времени непременно настигнет меня.
Я бежал, но чувствовал, что силы изменяют мне, усталость одолевала с каждым разом всё больше и больше. Движение моё замедлилось, я в который раз притормозил у следующего поворота, чтобы снова пуститься в бег. Едва я остановился и рванул дальше по злополучному коридору, как длинная рука немца почти схватила меня за шиворот. Адреналин зашкаливал, я бежал, нацист сзади не отставал.
Надежда на спасение начала покидать меня, но я ещё бежал. Я почувствовал, что немец сбавил бег и оглянулся. Тот стоял, широко расставив ноги и нацелив на меня револьвер. Паника подступала ко мне, проникая как яд в организм. Страх подгонял меня, я вновь устремил взгляд вперёд, надеясь на новый поворот, который защитит от пули. Но вместо поворота я неожиданно увидел дверь. Где-то позади себя я услышал щелчок револьвера и уже приготовился быть сражённым пулей, но титаническим усилием рывком открыл тяжёлую железную дверь, проскочил в проём и мгновенно её закрыл. Замка на ней не было, никакого засова я тоже вроде не увидел, подпёр дверь плечом и зажмурился от ожидаемых вторжений со стороны преследователя.
Напрасно я ожидал нападения. Какая-то странная, внезапная тишина удивила мой слух. Я открыл глаза, но продолжал держать дверь. Крик изумления вырвался у меня, когда я обнаружил, что нахожусь в своей больнице, снова на том же этаже с палатами, в которых размещались особо тяжёлые пациенты. Я отскочил от двери, которую только что держал, обернулся назад, но её уже на месте не было. Только ровная стена. Больница, в которой я столько лет отработал, казалась привычной, до боли знакомые стены даже почти было успокоили меня, но что-то было не так, что-то подсказывало мне, что ещё не всё кончено. Я быстро бросил взгляд перед собой, немного успокоившись, всё ещё пытался отдышаться. Наконец я заметил то, что меня тревожило.
Я стоял в длинном коридоре больницы. Стены были пошарпанные, будто с момента моего последнего нахождения здесь прошло несколько лет, быть может, десятилетий. Ни единой живой души и…с обеих сторон коридора настежь раскрытые двери палат. Далеко впереди виднелся аварийный выход на пожарную лестницу на улицу. Двери этого выхода точно также были широко раскрыты.
Меня словно переклинило, захотелось убраться отсюда как можно дальше и как можно быстрее. Я с новыми силами побежал. Полетел к выходу. С первыми же моими шагами двери палат, которые я оставлял позади себя, начали с грохотом закрываться. Я старался не поддаваться панике и, будто открыв второе дыхание, бежал без остановки к заветному выходу. За спиной двери сами собой захлопывались. Я вдруг чётко понял, что, если все двери закроются, а затем и самая главная сейчас для меня дверь – дверь впереди, что, если я не успею добежать, что, если двери начнут опережать меня и захлопываться передо мной, я – окажусь в ловушке, из которой мне уже не выбраться никогда. Эта уверенность, эта убеждённость, непонятно откуда взявшаяся у меня в сознании, но в которую я поверил и чувствовал, что не ошибаюсь, подстёгивала меня не сдаваться. Я бежал и слышал, как двери сзади с шумом закрывались. Коридор хоть и был достаточно внушительным, но в этот раз я приближался к выходу, я это чувствовал и ощущал всей душой. Этот коридор не был бесконечным, как тоннель в том метро, как коридор-лабиринт, ведущий неизвестно куда из пыточных камер. Двери продолжали захлопываться за моей спиной, остались ещё по две с разных сторон впереди. Боковым зрением я заметил, как рядом со мной начали закрываться последние две двери. Я невероятным усилием, невиданным прыжком пронёсся через последние двери прочь из проклятого коридора, а потом услышал позади себя, как закрылись и эти последние.
Внезапно я осознал, что нахожусь в воздухе и плавно опускаюсь на землю. Что? Опять? Очередное чудо на сегодня? Я приземлился на некотором расстоянии от больницы и увидел, что нахожусь даже за пределами высокой её ограды. И теперь я понял, что вовремя выбрался: где-то внутри огромного здания психиатрической больницы раздавались душераздирающие крики, а затем заглушающие их звуки захлопывающихся дверей. Вслед за ними начали закрываться и ставни с решётками на всех окнах. В тот миг, когда закрывалось последнее окно, я вновь услышал крик ужаса и отчаяния, который пронзил меня насквозь, будто нож, воткнувшийся в самое сердце…
* * *
Я проснулся, резко открыл глаза. Яркий дневной свет ударил мне в лицо, как будто приказывая подниматься. Дыхание было частым, изо рта вырывались сдавленные крики и рыдания. Сначала я не ничего сообразил и смотрел прямо перед собой. Чей-то голос выдернул меня из состояния оцепенения, и я посмотрел в сторону, откуда я услышал этот голос.
В дверном проёме я заметил моего приятеля, которого так и не дождался вчера вечером. Почему я говорю «вчера» – день за окном и оживлённые разговоры где-то в коридоре и движение за окном натолкнули меня на мысль, что я проспал здесь всю ночь. Я с облегчением понял, что теперь я точно, по-настоящему проснулся. По крайней мере, мне так показалось в первые секунды.
Коллега был весьма удивлён тем, что я ночевал на работе в больнице и спросил меня, как я себя чувствую. Я же, ещё находясь в состоянии крайнего изумления и шока, поначалу не смог вымолвить и слова, но понемногу мы разговорились. Я описал ему свои ночные «похождения», как необычайно яркие и реалистичные сны, поведал о самым запомнившихся эпизодах. Конечно, я не стал рассказывать приятелю о том, что это были вовсе не сны, просто закончил рассказ и замолчал, в глубине души всё ещё вспоминая пережитые ужасы. Я никак не мог поверить в то, что «вернулся» в реальный мир, и, честно говоря, не доверял себе, своим чувствам и ощущениям. А правда ли я в своей реальности? Вдруг это очередная вселенная за пределами человеческого понимания? Но сделав несколько глубоких вдохов, состояние моё пришло в норму, установилось душевное равновесие, и я окончательно успокоился. Только потом я заметил, что приятель молчит и удивлённо таращится на меня с открытым ртом.
Не выдержав его взгляда, я спросил, в чём дело. Он, ещё помолчав с полминуты, наконец начал говорить. И чем дольше я его слушал, тем сильнее убеждался, что всё произошедшее со мной мне не приснилось, что я пережил все страшные и странные события в действительности, в той или иной степени они были связаны с некоторыми из наших пациентов. Вопрос только, в какой из реальностей я находился? Или это было всё следствием переутомления, все пройденные мною сегодня испытания – галлюцинации, а потому мне казалось, что всё это происходило по-настоящему? Мысль о возможном безумии опять с новой силой затмила все остальные в моей голове, но я слушал дальше.
Приятель рассказывал о том, что всё, что мне сегодня «приснилось» удивительным образом совпадает с историями болезни отдельных пациентов, либо очень точно описывает их нелогичные и несвязные между собой фрагменты рассказов, которые они когда-то изложили на очередном приёме. Да и сам я начал понимать, отчего меня всю дорогу не покидало чувство дежавю, будто я всё это уже где-то видел.
Передо мной вдруг ясно встал образ дряхлого старичка с высохшей правой рукой, но с необычайно живыми глазами, в которых так и горела жизнь, словно не желая покидать износившееся тело, когда я вспомнил тоннель с ржавыми трубами и трап вниз, а дальше увидел небо под землёй.
Этот старик является одним из пациентов нашей больницы, а рассудок он потерял вследствие одного ужасного события. Когда-то давно, в далёкой молодости, он служил на военном судне и быстро получил звание лейтенанта. Объездил все страны, заводил друзей в каждом городе, словом, был жизнерадостным, дружелюбным, общительным человеком. Однажды в одном из дальних южных городов, куда забросила его судьба по долгу службы, на порт напали пираты. Они грабили и убивали, уничтожая почти всё местное население. Перебили все суда, стоящие тогда на якоре, в том числе и весь экипаж крейсера, где и служил бедный старик. Во время нападения он находился далеко от порта, по приказу начальства его тогда направили вглубь города за запасами пресной воды.
Когда он услышал выстрелы и услышал мощный взрыв одного из кораблей, то сразу же поспешил в порт, бросив воду. К несчастью, расстояние было чрезвычайно велико, поэтому он прибыл туда слишком поздно, когда грабежи и бесчинства прекратились, а сами бандиты немногим ранее смотали удочки.
Прибыв в порт, бедный лейтенант обнаружил повсюду хаос, лежащие тут и там трупы, кричащие и плачущие женщины метались туда-сюда, некоторые сидели на земле и горестно кричали, прижимая к себе мёртвые тела своих близких. Отряд мужчин в форме с оружием пробежал мимо…Видимо, остатки местной полиции. Сам старик, не веря своим глазам и сожалея, что не успел ничем помочь, медленно брёл мимо и выискивал глазами свой корабль. Через некоторое время он его нашёл, судно осталось на плаву, его не взорвали и не угнали, но все сослуживцы, все товарищи несчастного лейтенанта погибли. Их тела он обнаружил в самых разных неестественных позах на палубе. Кое-где несколько человек ещё корчились в предсмертных муках. Вскоре смерть забрал и их, не оставив ни одного живого, не пощадив никого.
После всех этих событий, как рассказывал однажды на приёме старик, что-то внутри него надломилось, в голове будто что-то сдвинулось, как если бы какая-то заслонка открыла нежелательный канал или скрытый сосуд в его голове, через который он и потерял рассудок. Этот канал оказался как бы уязвим, остался открыт, потому несчастный, не сумев вовремя оправиться и взять себя в руки, и тем самым защитить психику, съехал с катушек.
Именно такими словами он описывал те давние события в моменты прояснения. Я вспомнил то дивное небо под землёй из моего «сна», бегущих солдат в форме. Сопоставив слова пациента со своими образами и видениями, я представил, что весь этот ужас происходил в прекрасном тропическом городке, а роскошная природа и чудесная в тот день погода так странно контрастировали со всеми страшными событиями в городке, и старик (тогда молодой лейтенант) в конечном счёте сошёл с ума.
Далее мой приятель-врач рассказал об ещё одном пациенте, вернее, пациентке. Она была ещё молода и поступила к нам относительно недавно. С ней случилось не менее трагическая история. В один из дождливых осенних дней девушка отказалась от поездки на автобусе и спустилась в метро, чтобы отправиться домой. Это решение для неё и находящихся рядом с ней в тот день людей стало роковым. Дальше события развивались очень быстро. Из одного из нескольких её рассказов во время сеансов терапии (весьма туманных и пространных, очень трудно было долгое время хотя бы примерно понять смысл её слов) мы всё-таки уловили суть: поезд метро в какой-то момент времени сошёл с рельсов и продолжительное время на большой скорости нёсся по тоннелям, мимо станций, царапая стены и срывая провода. От вагонов разлетались искры, невыносимый скрип железа резал уши. Вскоре начался пожар в том самом вагоне, где тогда и находилась наша подопечная. Вагон горел, не прекращая движение. На глазах девушки люди горели заживо, кто-то пытался выбраться через двери, через крышу, но никому это так и не удалось. На одной из развилок вагон резко сбавил ход, ударившись о стену, и запрокинулся набок. Огонь почти подступил к девушке. Все вокруг уже перестали кричать, постепенно стоны и крики стихли. Что случилось потом, девушка уже не помнит, но, как мы поняли, рассудок она утратила именно в тот день.
Теперь я вспомнил заброшенный бесконечный тоннель с признаками разрушений. Перед глазами сразу же встала картина того, как я бежал по тоннелю метро, но словно стоял на месте. Все крики и голоса, которые, как мне казалось, раздавались у меня в голове, я слышал по-настоящему. Это были крики жертв, предсмертные крики, и они говорили, что на помощь к ним так никто и не пришёл. Впоследствии, узнав об этом происшествии из новостей, выяснились некоторые обстоятельства. Руководство было в курсе неисправности одного из вагонов, однако не сочло необходимым вывести его из эксплуатации либо отремонтировать. Машинисты не раз просили об этом начальство, но «никто так и не помог…». Тогда, ещё до катастрофы, казалось, что особого риска нет, поэтому настаивать на списании вагона не стали, но уже после произошедших событий было поздно о чём-либо сожалеть.
Едва я вспомнил эту жуткую фразу «никто так и не помог», как сердце сжалось от боли, и я яснее уже представлял картину произошедшего. Но больше всего меня потрясли последующие слова моего друга. Пожалуй, самый душераздирающий, самый запомнившийся кошмар, который я пережил сегодня, я увидел в следующем пациенте, точнее узнал этого старика из повествования приятеля. Пациентом тоже был глубокий старик, немного старше того, который потерял всех своих товарищей во время нападения пиратов.
Последний пациент, о котором пойдёт речь, по национальности являлся немцем и расцвет его молодости пришёлся на начало Второй Мировой войны, и этот старик являлся самым буйным пациентом в нашей больнице. Периодически во время бреда он сам заговаривал о событиях тех лет (кстати, с юности неплохо говорит по-русски), и слова его в такие моменты звучали твёрдо, последовательно и логично, как если бы он был в здравом рассудке. Раньше я никогда серьёзно не задумывался о нём, но после сегодняшних кошмаров я по-другому стал смотреть на него, с состраданием и печалью.
Если говорить начистоту, практически ко всем пациентам здесь относились с пренебрежением и брезгливостью почти все сотрудники больницы за редким исключением. В числе «не очень приветливо настроенных», ко стыду моему, был и я. Не хочу сказать, что я был плохим доктором. Вовсе нет, но воспринимал больных как мусор, как отбросов общества, которым уже ничем не поможешь. Словом, для меня они казались неизбежно обречёнными на жалкое существование в стенах больницы, в моих глазах они были не людьми, а чем-то вроде теней, не способных на нормальную жизнь. Ужасно стыдно такое слышать от врача, но это моё раскаяние, моя исповедь. Признаюсь, никогда я не позволял себе поднимать руку на несчастных, хотя и не раз помышлял об этом. К сожалению, временами то и дело среди сплетен нет-нет, да услышишь, что от рук санитаров или других некоторых сотрудников пострадал тот или иной пациент. Пострадал не серьёзно, но в ходе некоего издевательства, которое могло бы повлечь и увечья, не приведи Господь. Пару раз увольняли таких извергов, которые попались на камеру во время своих «шуток» с пациентами. Но всё же это только верхушка айсберга. Никогда не знаешь наверняка, что происходит в твоё отсутствие в палатах.
Старик, как я уже сказал, по национальности коренной немец, чистейший ариец. В годы войны работал в госпитале, затем руководство перевело его в секретную подземную лабораторию, как ему сказали для якобы «производства эффективного лекарства для ампутаций». Старик в молодости был искусным медиком и неплохо был сведущ в химии и биологии, ещё до войны занимался разработками лекарственных препаратов против разных заболеваний и в скором времени собирался получить премию, но война разрушила все планы и мечты учёного.
В тайной лаборатории он действительно первое время занимался разработкой всяких лекарственных средств и не подозревал, что где-то поблизости, за стеной находится обширная пыточная, где проходили эксперименты над людьми. Опыты ставили над евреями, русскими, поляками и прочими. Среди подопытных были все без исключения: мужчины и женщины всех возрастов и даже дети.
Старик всеми способами избегал кровопролития. Не потому, что боялся сам, но потому, что не хотел участвовать в этой ужасной войне и предпочёл стезю целителя воину. Он никогда не одобрял нацистскую политику Гитлера, пару раз помог бежать двум евреям и нескольким русским. В те моменты, когда он сталкивался с врагами своей нации, испытывал невыносимый стыд за свой народ и горько сожалел, когда не мог ничем помочь пленным.
Однажды он совершенно случайно увидел, что творится на самом деле в его так называемой лаборатории. Конечно, он знал о концентрационных лагерях, о проводящихся там экспериментах над людьми, но не мог подумать, что сам является невольным участником этих зловещих издевательств. Молодой врач заблудился в одном из коридоров и попал в пыточную, о которой он и не догадывался. То, что он увидел, запомнил на всю жизнь, ужасающее зрелище крепко врезалось в его память. В его ушах до сих пор раздаются стоны и мольбы несчастных людей.
Когда он оказался в пыточной, никого из гестаповцев поблизости не было. Он принялся разрезать ремни, верёвки, освобождать людей. Кто-то успел убежать, но, к сожалению, большинству так и не суждено было выбраться оттуда живыми. За благородными действиями учёного застал офицер гестапо, который внезапно появился в одном из коридоров.
Старик рассказывал, как едва выбрался из жуткого подземелья, чудом избежал стычек с нацистами, тем самым спасся от смерти. Он сумел скрыться в лесах поблизости, где скитался в течение двух месяцев, питаясь скудными ягодами и некоторыми растениями, и в скором времени набрёл на отряд русских партизан. Благодаря отличному знанию русского языка, его человечности и доброте, партизаны не убили его, хотя и пытались изначально это сделать. В дальнейшем русские надёжно прятали немца на протяжении всей войны. Беженец так и остался потом жить в России. Однако события в подземной лаборатории, да и войны в целом, не прошли даром и всё-таки помутили разум бедного учёного.
Со всеми вышеперечисленными пациентами работал и мой приятель-врач, и я лично, а потому, слушая все эти удивительные истории, я поражался всё больше и больше. Я не мог понять: всё, что я увидел, всё, что испытал, – я пережил, будучи в шкуре всех этих людей? Я мысленно задавался вопросом и не мог ничего объяснить самому себе. Некая непоследовательность всех сегодняшних событий, наслоение их друг на друга заставляли думать, что это были всё-таки сны. Ведь именно так мы их видим: резкие смены «декораций», нелогичность, бессвязность и бессмысленность. Но сегодня я увидел и прочувствовал весь смысл!
Я резко очнулся от своих дум, когда приятель произнёс фразу, которая абсолютно точно описала мою сегодняшнюю ночь. Он сказал мне, что я как будто побывал в головах этих пациентов. Я каким-то образом невольно, совершенно случайно залез им в головы, в душу, я не знаю, и увидел, что их гложет по сей день, как они отличаются от нас; как они переживают раз за разом, снова и снова одно и то же событие, которое потрясло их когда-то давно настолько сильно, что прежними людьми, какими они были раньше, им уже не стать никогда.
Друг мой вымолвил эту фразу, не осознавая, насколько он попал в точку и уж, конечно, не всерьёз, но я воспринял его слова как раз очень и очень серьёзно. Я ЗНАЛ, что именно так и произошло. Я твёрдо убедился в правдивости слов приятеля и сказал ему, что всё так и есть. Что-то или кто-то говорило мне, что все мои выводы – правда, истина. Да, это трудно принять, понять, но это так.
Он снова вытаращился на меня в изумлении и недоумении. Я, не найдя нужных слов, взял сигарету и вышел из кабинета, чтобы пройтись и побыть одному. Затем мне захотелось вдруг встретиться с моими подопечными и уже по-другому поговорить с ними, по-другому думать о них, пересмотреть методы их лечения. Словом, во мне дёрнулась какая-то секретная струнка души, что-то перевернулось во мне, я загорелся желанием помочь этим людям, если же не удастся помочь, то хотя бы всеми возможными способами показать им, что они не одни и что для них не всё ещё потеряно. Не могу быть уверен, что они осознают все эти намерения с моей стороны, но главное всё же то, что за прошедшую ночь значительно поменялся я сам, эволюционировал из сухого чёрствого доктора в филантропа и альтруиста, и прежним уже не буду, я в этом уверен. Вот оно истинное призвание врача – помогать людям, кем бы они ни были и каким бы недугом они ни страдали.