Переезд оказался правильным шагом. Я бы не сделала никакой юридической карьеры в Старомышастовской, а в Краснодаре у меня не было связей.
Начинать пришлось с малого. Сначала у меня была временная работа юрисконсультом на консервном заводе. Юридической работы там было мало – пара дел за месяц с поставщиками или по возмещению ущерба лицам, получившим травмы на производстве. Потом, по окончании временной работы, меня приняли на кондитерскую фабрику, где тогда производили конфеты, в том числе и «Птичье молоко».
Надо сказать, что производились они на основе натуральных продуктов, производство было государственным, а сейчас с целью получить максимальную прибыль используются разные добавки, часто вредные.
На этом производстве я проработала совсем недолго. У меня всегда было желание работать в тесном контакте с людьми, помогать им, а это можно было реализовать или в медицине, где лечишь в основном физическое тело, или в юриспруденции, где лечишь в основном душу.
Поэтому, когда меня вызвали в райисполком и попросили организовать в Динском районе государственную нотариальную контору, я с радостью приняла это предложение.
Я начала свой путь в новой профессии: оформилась в отделе юстиции Краснодарского края, получила разрешение на изготовление штампов и печатей, раздобыла сейф, стол, стулья, печатную машинку.
Потом я прошла двухмесячную практику в 1-й нотариальной конторе Краснодара под руководством опытной женщины-нотариуса, которая стала для меня наставницей и учителем. Она курировала меня ещё долго, я могла ей позвонить в любое время, ведь в университете этот раздел проходили коротко и поверхностно.
Жаль, что эта замечательная женщина получила кровоизлияние в мозг и в 40 лет умерла, не приходя в сознание.
Я получила много полезных для меня знакомств с сотрудниками отдела юстиции, нотариусами других нотариальных контор, так как нас часто собирали на совещания или лекции по принимаемым законам.
Помню, однажды мне девчата из отдела передали, что их начальник возмущен: приняли, мол, на работу человека с фамилией Шлотгауэр, сразу не выговоришь.
Но потом, когда я выступила на краевом совещании, он похвалил меня и сказал, что так и надо работать с населением. Позже, когда он сам попал в опалу, мы как-то случайно встретились, и он пригласил меня в кафе, чтобы выговориться, поплакаться в жилетку, рассказать, как с ним несправедливо поступили.
Первый год я работала одна, компьютеров тогда еще не было, секретарь у меня появился намного позже. Район обслуживания был большой, несколько больших станиц и даже часть Краснодара.
Всю канцелярскую работу я выполняла сама, на печатной машинке, отдавая этой работе обеденные перерывы и даже часть своего нерабочего времени.
Я очень жалела старушек, которые приезжали из далеких станиц на трясущихся старых автобусах. Им обязательно надо было попасть на обратный рейс, я строго следила, чтобы они не остались ночевать где-нибудь на вокзале. Внимание и забота о людях стали для меня нормой.
Моя наставница снабдила меня образцами документов (свидетельств о наследстве, сделок по имуществу, доверенностей), я их выучила как «Отче наш».
Потом мне дали девушку-секретаря, с которой я работала до конца. Она была очень внимательной и исполнительной. Впоследствии она тоже окончила юридический факультет и сама стала грамотным и толковым нотариусом в Краснодаре.
…
В конце семидесятых Отто приступил к исполнению своей мечты – строительству собственного дома. До этого мы много лет снимали квартиру у людей, которые жили на Севере.
Когда мы подали документы на закрепление в районе, нам сказали, что для нас уже запланирована квартира в новом доме, сдающемся в эксплуатацию. Встал вопрос: что выбрать, земельный участок или квартиру?
Но мечте надо было сбыться!
Мы строили на свои сбережения, кредитов не брали (тогда это было немодно), вкладывали очень много своего труда.
Отто стал заниматься хозяйством. В этом ему помогали тёща, друзья и знакомые. С помощью накопившихся связей удавалось добывать необходимые стройматериалы.
…
К тому времени к нам стали прибывать родственники – в основном, мои.
Приехала Дуся, моя сводная сестра, с мужем и сыном, потом её дочь, моя племянница Римма с двумя маленькими детьми и непутевым мужем (царствие ему небесное).
Всех надо было где-то определить жить, прописать.
Надо сделать отступление: прописки в Динском районе не было, не знаю почему. А чтобы купить жилье, надо было быть прописанным в этой местности не менее трех лет.
Приехал мой родной брат Коля с женой и двумя детьми. Но с ним было проще: его приняли на работу в ДСУ (дорожно-строительный участок), он пожил у нас недолго, ему скоро дали квартиру в новом доме. Он был как работник на хорошем счету, его постоянно премировали, фото висело на доске почета.
Потом приехала Надя, дочь Фени, со вторым мужем и сыном от первого брака. Сначала мы их устроили работать в колхозе, но там что-то у них не пошло. Они перебрались в станицу Динскую, Надя пошла работать главным бухгалтером на производство и родила своему второму мужу ещё четырех сыновей. В итоге, став многодетной матерью, она получила дом, который строился для первого секретаря райкома партии.
Надо сказать, что организацией их прописки занимался в основном Отто, он уже стал работать рентгенологом с укороченным рабочим днем, и у него было больше времени. За это я ему была очень благодарна и готова была простить все обиды.
Впоследствии, тоже в 80-х, к нам переехали родители Отто и его брат с семьей. Мы купили Владимиру и Розе недостроенный дом, который они достроили и жили там, пока вместе с родителями не уехали в Германию.
Я была не против, чтоб они жили с нами, но у моей мамы тогда уже обнаружили рак. Дуся согласилась уволиться (она была уже пенсионеркой) и поселилась у нас, потому что я никак не могла оставить работу.
Чуть позже родителям Отто пришлось вернуться в Каскелен, потому что их квартирой, полученной за снесенный собственный дом, пытались завладеть другие.
Роза и Вова устроились на работу в школу, она – лаборантом, он – водителем.
…
Три года мы боролись за жизнь мамы. Ее оперировали уже при наличии метастазов. Один врач подарил мне американский препарат метротроксат. Каким образом он оказался у него, я не помню. Я сама вводила ей этот препарат внутривенно. Химиотерапия – это такое мучение, а она просила: «Колите».
Когда ей было совсем плохо, я переливала ей в домашних условиях кровь.
Был и другой препарат, которым в основном пользовались ветеринары.
Всё это продлило ей жизнь на три года.
Мама умерла 16 марта 1982 года.
Перед тем, как мы обнаружили у неё рак, мне приснился сон, будто над большим ореховым деревом опускается тяжёлая чёрная туча.
…
Ира в это время уже была студенткой Алтайского медицинского института. Десятый класс она закончила на одни пятёрки, ей полагалась медаль, но она её не получила, хотя учитель физики и говорил, что она – единственная, кто достоин медали.
Мы поехали сдавать документы в Краснодарский медицинский институт. Но там нас отозвали в сторонку и сказали: «Ваша дочь не поступит. Все фамилии с еврейским или немецким звучанием определены на провал. Есть указание свыше. Везите её в тот институт, где сами учились».
И нам пришлось лететь с ней в Барнаул. Отто там хорошо помнили как студента и спортсмена. К тому же деканом был его друг и одноклассник.
Ира успешно сдала все экзамены, но зачислили её только в резервную группу, на место тех, кто отсеется в процессе обучения. Уже через полгода она стала полноправной студенткой.
…
После смерти мамы мы с Колей отремонтировали ее домик в Красносельске и продали его. Деньги я отдала ее детям – Вале и Коле, так как они больше всего на тот момент нуждались, а также Отто – именно он в основном за ней ухаживал, кормил, мыл, давал лекарства.
…
Среди тех, кто прибыл к нам по чьей-либо рекомендации, были и непорядочные люди.
Так, одна женщина-детский врач, которую мы пустили пожить первое время в нашем доме, нашли ей жилье, устроили на работу, так вот, эта женщина оказалась очень завистливой. Она приехала с мужчиной, которого увела из семьи, а когда он понял, что он такой у неё уже четвертый и ушел от нее, она решила прибрать к рукам Отто.
Она пришла ко мне и стала говорить, что, мол, ты сидишь в двухэтажном доме, у тебя муж, дети, а меня бросил муж, я несчастная, не пора ли тебе подвинуться, уступить мне?
Потом стала писать всякие клеветнические письма в краевую прокуратуру и другие органы, а Отто оставляла под стеклом записки, что я гуляю с её мужем. Такая грязь...
Но были и благодарные люди. Как-то у нас остановилась семья с Урала, врач-гинеколог с женой и двумя детьми. Эти дети давно уже взрослые, они до сих пор считают нас родными и всегда приглашают к себе, когда мы бываем в России.
В 1982 году я решила, что мне нужно расширить круг профессиональной деятельности и добилась перевода в статус адвоката, хотя очень любила нотариат и за семь лет работы освоила все тонкости работы.
К тому времени в нотариальной конторе мне дали в помощь ещё одну единицу. Это была очень хорошая девочка, мы до сих пор рады друг другу при встрече. Первое время, когда она набиралась опыта, я ей помогала, став для неё такой наставницей, какой когда-то была для меня Людмила Ш.
Единственный, кто тяжело перенес мой переход в новый статус – это мой муж, ведь мой круг общения, особенно мужской, стал шире. Раньше его устраивало, что я вожусь с бабушками, с их наследственными делами и проблемами. А тут у него возникла жуткая ревность, он думал, что я шучу, и меня никогда не переведут в адвокаты.
В первое время мне много помогали мои новые коллеги. Некоторых уже нет в живых, но в памяти они остались навсегда.
Недостатка в клиентах не было, так как многие меня знали по нотариату.
…
В Динской мы прожили 16 лет до отъезда в Германию. За это время много чего произошло.
Дочь получила профессию врача, вышла замуж, родился внук Миша. После института Ира отрабатывала положенные годы на Урале.
Путем невероятных усилий я осуществила обмен квартир в Краснодаре, в поселке Солнечный Московской области, в Динской и на Урале. Все остальные заинтересованные лица выдали мне доверенности и умыли руки, пассивно ожидая результатов.
Всё это организовала моя чешская подруга, а я была исполнителем. Кому-то нужны были деньги, кому-то – жилплощадь. Я на этом потеряла столько здоровья, что полгода пришлось лечиться (продолжая при этом работать).
В результате обмена дочь с семьей перебралась в двухкомнатную в квартиру в Краснодаре. Она устроилась на работу в роддом.
12 сентября 1989 года родилась внучка Ольга.
К тому времени Виталий как раз окончил Кубанский медицинский институт и начал работать стоматологом в станице Динской.
Внук Миша часто находился у нас, мы его даже определили в садик. Он не хотел от нас уезжать, прятался за угол дома и спрашивал: «Уехали?».
Отто получил специализацию по рентгенологии и в 50 лет вышел на пенсию по вредности, но остался работать на неполную ставку.
Он стал заниматься пчелами, купил себе большой прицеп и выезжал с ним в другие районы – туда, где были посеяны медоносы. Возвращался в воскресенье к вечеру, покусанный пчелами, но довольный. Меня он с собой не брал. И как ему удавалось одному накачивать полные фляги меда?
У нас во дворе подрос и стал плодоносить виноград винного сорта – «Лидия». Отто поставил в подвале несколько винных бочек и стал заниматься виноделием. Вино, конечно, было отличное, но на него как мухи на мёд стали слетаться его многочисленные друзья.
По выходным топилась баня, я пекла, варила, всё это съедалось, оставалась только грязная посуда. А у меня дел всегда было выше крыши – то писать кассационную, надзорную жалобу, то готовиться к процессу. Я так уставала, что и любимой профессии была не рада.
Содержание
Отто Шлотгауэр
Огород, сенокос и прочие приготовления к зиме
Освоение целины и все, что за этим последовало
Радио, электричество, телевидение
Родители, медицинский институт, женитьба
Галина Шлотгауэр (Тюменцева)
Галина Шлотгауэр (Тюменцева). История моей семьи
Галина Шлотгауэр (Тюменцева). Жизнь с мачехой. Переезд в Ивановку
Барнаул. Брак. Рождение дочери
Жизнь в Барнауле. Дочь. Распределение в Хабары