Село наше - Усть-Тулатинка, Чарышского района Алтайского края - очень красивое и старинное. Место это предки выбрали очень давно и удачно, когда бежали первые староверы от реформ Петра задолго до Демидовых и казачьих поселков: пологие горы с одной стороны и крутые горы с другой, а также две большие речи и много ручьев. Леса на наших горах было когда-то много, но его вырубали на строительство домов и сплавляли по Чарышу на равнину, но рощ самых разных (березовых, тальниковых, осиновых) и сегодня очень много по горам, увалам. А вот сосняк совсем мелкий остался только на труднодоступных каменистых вершинах.
Тянется наше село вдоль реки Тулата, которая течет под длинным косогором вдоль села, километра на три. Дом наш стоит в центре села, у школы.
А вот наша бабушка Аксинья жила на самом конце села, как говорили " в низу", ближе к реке Чарыш и возле дома держала пасеку. Там и Тулата рядом с домом впадает в Чарыш, и для пчел такое приволье на летних лугах и в забоках около обеих рек!
Сделала бабушка Аксинья однажды летом, в удачное для пасеки время, две пчелиные отводки для внучат. Как она говорила: на Томочку и Вовочку. Вовочка наш как раз только недавно родился, но все равно, мама ходила к ней на край деревни буквально через день, чтобы смотреть пчел с бабушкой и учиться у неё пчеловодству, У нас была большая семья: двое маминых довоенных дочек, отец которых погиб в первый год войны, и нас четверо послевоенных, уже от нашего отца фронтовика. Отец, кстати, нас никогда в семье не делил на родных и не родных.
А в тот год (это был 1956) наша старшая сестра Галя поступила в сельхозинститут в Барнауле и перед занятиями летом была дома и присматривала за нами, о особенно за совсем еще маленьким Володей.
И вот мама, перед уходом берет трехлитровый эмалированный бидончик с крышкой под мёд и идет с ним на конец деревни к бабушке. А мы ждем её дома с медом. Она приходит, а у неё меду совсем мало, только на донышке, то есть нам всем только на одну вазочку! И так несколько раз.
И вот Галя ей в конце концов и говорит: «Мама, ты хоть раз, наконец, принесешь меду домой полный бидон?!»
А мама ей отвечает: «Дочь, мёд едят на розливе, особенно когда первая качка. Пусть люди добрые порадуются, тогда и пчелы будут лучше мед носить».
И мама всегда делилась по дороге не только медом с теми, у кого пчел не было, а особенно с теми, у кого в семье были дети. А потом и наша мама стала делать отводки от наших ульев для других людей
Мамы нет уже давно, а отводки пчелиных семей, которые она раздавала людям, создали постепенно у них небольшие пасеки и люди помнят маму.