«Ничего нельзя понять в романе Миши, если хоть на минуту забыть, что он – сын профессора богословия». (Елена Булгакова, со слов литературоведа Мариэтты Чудаковой)
Если провести опрос читателей романа Михаила Афанасьевича Булгакова «Мастер и Маргарита» на тему: кем, на ваш взгляд, является Иешуа Га-Ноцри, большинство, уверен, ответят: прототипом Иисуса Христа. Кто-то при этом назовёт его истинным Богом; кто-то ангелом, проповедующим учение о спасение души, и лишь немногие – простым, не имеющим божественной природы, человеком.
Но так ли это?
Чтобы ответить на этот вопрос, обратимся к каноническим Евангелиям, повествующим об Иисусе Христе, и сравним его с булгаковским Иешуа Га-Ноцри. Скажу сразу: я не специалист по анализу литературных текстов, но в данном случае, полагаю, и не нужно быть им, чтобы усомниться в идентичности этих личностей. Да, у них много общего – оба из Назарета, оба распяты, оба прощали то, чего большинство людей простить не могли (Лк.23:34). Но если Га-Ноцри старался всем угодить и не дай бог кого-то обидеть, то Христос позволял себе нелицеприятные выражения. Так, у сокровищницы в храме, он прилюдно назвал фарисеев детьми дьявола (Ин.8:44), в синагоге её старейшину – лицемером (Лк.13:15), в Кесарии ученика Петра – сатаной (Мф.16:21-23). И учеников своих ни о чём не умолял, в отличие от Га-Ноцри, умолявшего Матвея сжечь козлиный пергамент с текстами своих речей. И уж, конечно, трудно себе представить, чтобы Христос, сказавший: «Я – есть путь и истина и жизнь » (Ин.14:6), мог ответить на вопрос Пилата: что такое истина, словами Га-Ноцри: «Истина, прежде всего в том, что у тебя болит голова». И ещё. В двадцать девятой главе романа к Воланду с Азазелло в час, когда те рассматривали город с крыши «одного из самых красивых зданий в Москве», явился посланник Га-Ноцри Левий Матвей с просьбой забрать с собой Мастера и наградить его покоем. Вроде бы ничего особенного – обычная, вполне реалистичная сцена (если, конечно, позволительно оценивать подобными категориями сцены из мистического романа), но стоит только представить на месте Га-Ноцри Христа, как вполне реалистичная сцена превращается в откровенно сюрреалистичную. Только вдумайтесь: Иисус Христос – Бог, сын Бога – обращается с просьбой к своему исконному противнику Сатане! Мало того, что это оскорбительно для христиан, чего Булгаков, при всем своем неоднозначным отношении к христианству, допустить не мог, это противоречит церковным догматам – Бог всемогущ, значит, способен сам решить свои проблемы, а если не может решить свои проблемы, он не всемогущ и, стало быть, не бог, а бог весть кто – какой-то наделённый экстрасенсорными способностями сын сирийца из Палестины. И последнее на тему: почему Иешуа Га-Ноцри не является Иисусом Христом. У большинства имён во встроенном романе Мастера есть евангельские прототипы – префект Иудеи Понтий Пилат, Иуда, первосвященник Каиафа, сборщик податей Левий Матфей (Матвей), – и события происходят в одном и том же городе (Ершалаим – древнееврейский фонетический вариант произношения Иерусалима). А вот имена главных героев хоть и похожие, но всё же другие: в Новом Завете – Иисус Христос, в романе Мастера – Иешуа Га-Ноцри (без божественного Христос). Есть между ними и иные различия. Так, у тридцатитрёхлетнего Иисуса Христа было двенадцать последователей-учеников, и распяли его на кресте, а у двадцатисемилетнего Иешуа Га-Ноцри – был один, и распяли его, Га-Ноцри, на столбе. Почему? Ответ, на мой взгляд, очевиден – для автора романа Михаила Булгакова Иисус Христос и Иешуа Га-Ноцри – разные люди.
Тогда кто он, Иешуа Га-Ноцри? Человек, не имеющий божественной природы?
Можно было бы согласиться с этим утверждением, если бы не его бурная посмертная деятельность... Давайте, вспомним: в шестнадцатой главе он, будучи распятым, погибает, в двадцать девятой воскресает, встречается с Пилатом, запросто обращается к Воланду с просьбой, о которой упоминалось выше, Воланд – непонятно с какой стати – выполняет её, а затем в лучших традициях советских коммуналок собачится с Левием Матвеем так, будто знакомы они, по меньшей мере, две тысячи лет. Всё это мало похоже на деяния человека, не обладающей божественной природой.
Теперь впору задаться другим вопросом: кто придумал роман о Пилате. Мастер? Тогда почему первые его главы озвучил Воланд, только что прибывший в Москву «в час небывало жаркого заката»? Воланд? У него во время встреч с Мастером, кажется, и в мыслях не было приписывать себе авторство. А тут ещё загадочные слова Мастера, сказанные им после того, как поэт Иван Бездомный пересказал ему первые главы: «О, как я угадал! О, как я всё угадал!» Что он угадал? События в романе, которые сам придумал, или что-то ещё? Да и роман ли это? Сам Мастер называл своё произведение романом, однако его характерными признаками, такими как: разветвлённость сюжета, множественность сюжетных линий, большой временной охват, читателей не побаловал.
Тогда что это, если не роман?
Давайте вспомним, с чего была списана история проповедника, которого по представлению синедриона во главе с первосвященником Каиафой, отправил на казнь римский префект Иудеи Понтий Пилат. С канонических Евангелий. А раз так, то, может, стоит согласиться с некоторыми литературоведами, называющими произведение Мастера Евангелием или антиевангелием.
Несколько слов об этом жанре. С греческого языка слово Евангелие переводится как благая весть. В широком смысле слова – весть о наступлении Царства Божия, в узком – весть о рождении, земном служении, смерти, воскресении и вознесении Иисуса Христа. Канонические Евангелия от Матфея, Марка, Луки, Иоанна принято называть боговдохновенными, то есть, написанными под воздействием Духа Божьего на дух человеческий. И тут сразу возникают два вопроса: если произведение Мастера действительно Евангелие, кто тот человек, на которого воздействовал дух, и кто тот дух, что водил рукой человека? Мой ответ таков. Если учесть, что ангелов в христианской традиции принято считать существами, лишенными творческого начала, то человеком, на которого воздействовал дух, являлся Мастер, а духом, воздействовавшим на Мастера, – падший ангел Воланд. И тут сразу становится понятным: каким образом Мастер «всё угадал», откуда Воланд знал то, что было написано в романе Мастера до знакомства с ним, почему Воланд согласился выполнить просьбу Иешуа Га-Ноцри – забрать его с собой и наградить покоем.
В связи с этим примечателен эпизод из тридцать второй главы, где покидающие Москву всадники – Мастер, Маргарита, Воланд со своей свитой стали свидетелями встречи Га-Ноцри с Пилатом.
«...тут Воланд опять повернулся к мастеру и сказал: – «Ну что же, теперь ваш роман вы можете кончить одной фразой!». Мастер как будто бы этого ждал уже, пока стоял неподвижно и смотрел на сидящего прокуратора. Он сложил руки рупором и крикнул так, что эхо запрыгало по безлюдным и безлесым горам: «Свободен! Свободен! Он ждёт тебя!».
Обратите внимание на слова Воланда, обращённые к Мастеру: «...теперь ваш роман вы можете кончить одной фразой», и реакцию Мастера на обращение Воланда: «Мастер как будто бы этого ждал уже».
Итак, выяснили: от кого написано Евангелие, теперь осталось ответить на вопрос: о чьём земном служении, смерти, воскресении прозвучала Благая весть на его страницах, и мы, наконец, узнаем, кто он, Иешуа Га-Ноцри.
Для этого обратимся к началу Евангелия от Мастера, а именно, к допросу «странствующего философа» Понтием Пилатом. На обвинение, выдвинутое префектом Иудеи в том, что Га-Ноцри по «свидетельству людей» подговаривал народ разрушить здание храма, арестант, отрицая свою вину, отвечал: «Эти добрые люди, игемон, ничему не учились и всё перепутали, что я говорил. Я вообще начинаю опасаться, что эта путаница будет продолжаться очень долгое время. И все из-за того, что он неверно записывает за мной». Теперь давайте разбираться. То, что Га-Ноцри имел в виду Левия Матвея – прообраз евангелиста Левия Матфея, когда говорил, что тот неверно записывает за ним, не подлежит сомнению – Га-Ноцри на допросе Пилата сам назвал его имя. А кого он имел в виду, говоря: «эти добрые люди, игемон, ничему не учились и всё перепутали»? В целом – слушающую толпу, в частности – тех, кто слушали и доносили его речи до других. Отсюда вывод: так как людей, слушающих и доносящих, кроме Левия Матвея в Евангелии от Мастера нет, а сам Мастер выдает Га-Ноцри за Иисуса Христа, речь в этой реплике, судя по всему, идёт о евангелистах – тех, кто слушали и доносили учение Христа до тех, кто слышать его не могли. И тут получается вот что...
Если представить христианство в виде здания, то в основании фундамента этого здания лежит Ветхий Завет (все апостолы вместе с Иисусом Христом были евреями и воспитывались в традициях иудаизма), фундамент состоит из Нового Завета, усиленного четырьмя краеугольными столбами-Евангелиями, надстройка – стены с крышей, из Священного Предания и трудов современных богословов. С виду это здание кажется основательным и прочным, но так кажется лишь до тех пор, пока некто, выдающий себя за Христа, не придёт и не скажет о том, что «добрые люди», создавшие Новозаветные Евангелия, всё перепутали-переврали по причине того, что неправильно записывали за ним. Потом – можно догадаться – придут другие люди, которые скажут: поскольку Христова церковь стоит на четырёх дефектных столбах, всем верующим в целях безопасности следует покинуть её... Спросите: кому это надо? Моя бабушка, будь она жива, на этот вопрос ответила бы так: «Антихристу, и больше нет никому!» и была бы права. Но только не какому-то абстрактному антихристу, а вполне конкретному с прописной буквы «А». Ему это точно надо. Само его имя в переводе с греческого языка означает: вместо Христа – лучше всякой декларации о намерениях выражает смысл существования и цель жизни. Как этого добиться? Можно собрать армию и дать бой Иисусу Христу при Армагеддоне, а можно незаметно, тихой сапой, вытеснить его образ из массового сознания христиан и самому воцарится в нём. Считаете, это невозможно? Иисус Христос считал: возможно, и предупреждал не раз: «...придут под именем Моим, и будут говорить: «Я Христос». (Мф.24:5), «...восстанут лжехристы и лжепророки, и дадут великие знамения и чудеса, чтобы прельстить» (Мф.24:24), «Я пришёл во имя Отца Моего, и вы не принимаете Меня; а иной придёт во имя своё, его примите» (Ин. 5:43). Можно верить или не верить в эти предсказания, но, если лжехристос и лжепророк всё-таки придут, мы, скорее всего, примем их, не заметив подмены, как долгое время не замечали того, что одну из передач на историческом телеканале «365» «Час истины» предварял эпиграф из уже процитированного евангелия от Мастера: «Эти добрые люди ничему не учились и всё перепутали, что я говорил...». Не думаю, что редакторы телеканала продали душу сатане, но то, что никто из них, прельщённых, не заметил обмана в словах Га-Ноцри, показывает, насколько легко нас обмануть.
Возможно, именно на это и рассчитывал Воланд, когда за сто тысяч рублей «заказал» Мастеру евангелие о наступлении царства Антихриста. Идея возвестить в Москве – Третьем Риме сначала одну «благую весть», за ней, возможно, другую, третью, канонизировать лучшие на очередном Вселенском соборе, не кажется столь уж немыслимой затеей ни сейчас, ни тем более в двадцатых богоборческих годах, когда Булгаковым задумывался роман «Мастер и Маргарита». Кстати: считается, что Воланд приехал в Москву потому, что она стала безбожной, и покинул, поняв, что его помощь в деле религиозной деградации москвичей не нужна. Может и так. А может, он покинул её потому, что разочаровался в москвичах. (Для воцарения Антихриста, ему требовались верующие люди, какими горожане уже не были, в чём он смог удостовериться лично, побывав в театре варьете). И то, что Воланд убеждал Берлиоза с Иваном Бездомным в существование Иисуса, причём, в существование без всяких доказательств и точек зрения, как мне кажется, подтверждает эту версию.
Но вернёмся к Га-Ноцри. Признав его Антихристом, можно объяснить: почему у него один последователь, а не двенадцать, как у Иисуса Христа, которому он будет подражать всю свою жизнь; по какой причине его распяли на столбе; и с какой стати Воланд согласился уважить просьбу Га-Ноцри дать Мастеру покой. Так вот: у Га-Ноцри во встроенном романе всего один последователь потому, что у Антихриста в Новом Завете тоже один – лжепророк, которого святой Иреней Лионский назвал «оруженосцем Антихриста»; Антихриста распяли на столбе по причине того, что распять на кресте – символе христианства, значит, приобщить к Христу, что для него недопустимо; Воланд-Сатана не мог не выполнить просьбу Га-Ноцри-Антихриста потому, что являлся, а точнее сказать: будет являться, или уже является, его духовным, а возможно, и кровным отцом.
Роман «Мастер и Маргарита» многослоен. Он, как мне кажется, не только о любви и предательстве, писателе и его взаимоотношении с властью, но и о том, как Сатана с помощью Мастера хотел обеспечить приходу Антихриста как бы сейчас выразились: «информационную поддержку», но в противодействии с москвичами, испорченными квартирным и другими «вопросами» бытия, потерпел фиаско.