Под названием романа «Свой хлеб» писатель Федор Михайлович Решетников пометил в скобках: «Посвящается С. С. Решетниковой».
Они встретились летом 1864 года в Красном Селе под Петербургом. Ему — 25 лет, ей... Мы не знаем года ее рождения. Он — восходящая, вернее, уже взошедшая новая «звезда» русской литературы: в третьем номере некрасовского «Современника» за этот год напечатан роман «Подлиповцы», который принес успех, о нем заговорили.
Кто она? «Повивальная бабка». Годом раньше окончила Петербургский повивальный институт (по нынешним меркам — курсы) и теперь ждет места, живя у брата. Косвенным образом ее могут охарактеризовать требования, которые предъявлялись к поступавшим в повивальные институты: умение читать, писать и понимать по-русски, а сверх того «чтобы имели ум, сколько-нибудь образованный, суевериями и предрассудками не зараженный, память хорошую, представление живое и сложение тела, соответствующее будущим занятиям».
Что сблизило их на первых порах? Конечно же, землячество. Федор с годовалого возраста до 18 лет жил в Перми, да и теперь вот собирается поехать туда за материалом для новых произведений. Серафима родилась и выросла в Осе? Так у него же там родственники, он переписывается с одним из них. Знавала ли она Тимофея Львовича Панкратова?
Очень хотелось бы сейчас представить внешность Серафимы. От самого Решетникова осталась одна-единственная фотография. А как выглядела она? Положимся на Федора Михайловича, на его описание Дарьи Андреевны в романе «Свой хлеб», ведь прототипом главной героини, и это известно точно, стала Серафима Семеновна. «Она была среднего роста, худощавая, с бледными щеками... большие голубые глаза глядели... задумчиво-сосредоточенно, с какою-то... тревогою...» И далее: «...Лицо это было хотя и не очень красиво, но в нем не было не только ничего отталкивающего,— напротив, оно было привлекательно так, что, глядя на него, чувствовались к этой девушке невольная симпатия и какое-то участие, словно она в жизни перестрадала очень много...».
А она и действительно перестрадала. Как и он, рано осталась без матери. Отец Семен Архипович Каргополов после этого женился еще дважды, и имелось у него в общей сложности восемь детей: Петр и Александр — старшие, Федор, Серафима и Анна — средние, Юлий, Екатерина и Николай — младшие. Особой дружбы между детьми не было, как не было ее, видимо, и между взрослыми. Обиды, попреки, грубость — всего досталось Серафиме вволю.
Отец до 1848 года состоял в Осе уездным стряпчим в чине титулярного советника. Стряпчий — тот, кто в судебном ведомстве принимал посетителей и за неграмотных (а таких было в ту пору большинство) составлял прошения. Таким образом, в уездном городе он был довольно важным лицом. В романе отца семейства «из стряпчих уволили, отдали было под суд, Да спасибо — дядя похлопотал, освободили от суда», и стал он винным приставом. Что произошло на самом деле, свидетельств не найдено, вероятно, то же, что и в романе, только время действия на его страницах смещено на более позднее, пореформенное.
Как бы там ни было, пока жил отец, семья оставалась зажиточной: имела двухэтажный дом, большой сад, свой выезд, держала кухарку, няньку, дворника, кучера. Но в 1861 году он умер, и сразу наступила бедность: не стало источников дохода, а наследников одного-единственного дома оказалось слишком много.
Неизвестно, пристраивал ли отец Серафиму воспитанницей в женский монастырь, как об этом рассказано в романе. Но о том, что ей внушалось послушание и особенно чинопочитание, свидетельствуют письма к ней родных, из которых ясно также, что ей в этом смысле надо измениться, исправиться.
Вот что писал Федор в своем дневнике о Серафиме: «Она — дочь чиновника, давшего ей, конечно, чиновничье воспитание. Образовывалась она у разных дядюшек-советников, людей глупых, прочивших ее в жены тоже чиновнику. Я полюбил ее за то, что она много выстрадала, много претерпела обид».
Но не только это привлекло к ней сердце писателя. Он увидел в Серафиме Семеновне девушку волевую, инициативную, независимую. Вместо того, чтобы жить на положении приживалки в доме богатых родственников в ожидании «подходящего» жениха, она выбрала другой путь, который позволил бы ей собственным трудом зарабатывать «свой хлеб». Для малообразованной провинциалки (в осинских уездном и приходском училищах учили только мальчиков) это был чрезвычайно смелый шаг. На ее пути стояли вековые предрассудки в отношении к женщинам, отсутствие женского образования, которое в России только зарождалось, а главное — бедность. И повивальный институт она выбрала как единственную возможность для себя, которая давала ей право честно и самостоятельно зарабатывать средства для жизни.
На другой год после знакомства, в 1865-м, молодые люди поженились. Известно, что Решетниковы сняли квартиру на Невском проспекте, и Серафима Семеновна завела было у себя нечто вроде литературного салона, хотя Федор противился этому: для творчества нужно уединение, да и со средствами становилось все хуже. Одного за другим она родила двоих детей (в память осинского деда мальчика назвали Семеном, девочку — Машей). Быт семьи становился все более трудным: болезни, долги, смена квартир... И самое ужасное: смерть Федора Михайловича в 1871-м, на тридцатом году жизни...
Что было потом — я не знаю. В старой литературе есть, однако, сведения о том, что, кроме личного фонда Ф. М. Решетникова, в архивах Петербурга находился на хранении также и личный фонд С. С. Решетниковой.
Вот бы до него добраться...
# пермские истории # история перми
Очерк Лидии Витальевны Мишлановой о Серафиме Семёновне Решетниковой.