Начало - Глава 1 , Глава 2 , Глава 3, Глава 4
Они сидели в маленьком ресторанчике в центре города — одном из многочисленных мест, которые посещают москвичи по вечерам. Здесь Крис обычно встречался с друзьями — хозяином ресторана был знакомый агент Защиты, и, прежде чем прийти, Крис узнавал у Алексея, все ли «чисто». Ему нравилось это место, оформленное в стиле ресторанов начала двадцатого века.
Стелла, конечно, опаздывала. Пока он ждал ее, наслаждался живой музыкой — в заведении всегда играли пианист и аккордеонистка. Наконец, подруга появилась. Глядя на ее наряд, Крис покачал головой — лучшего способа привлечь к себе внимания она и найти не могла. Но говорить ничего не стал — это абсолютно бесполезно, изменять своему стилю в одежде Стелла не собиралась. Под шикарной норковой шубой — необъятных размеров балахон ярко-алого цвета — почти что под цвет волос. И — конечно же, новые очки, с такой же алой оправой.
— Стелла, — начал он без лишних церемоний, заказав им напитки. — Я пришел поговорить о моем пророчестве.
— О каком пророчестве? — она внимательно смотрела на него своими сказочными глазами.
— Ты прекрасно знаешь.
— Знаю, что знают все.
— Мне надо знать больше, чем знаю я сам.
— Боюсь, я не смогу тебе помочь. Пророчество сделано не мной, а Михаэлем. Может, тебе обратиться в отдел предсказаний?
Стелла, конечно, лукавила, прекрасно зная, что он не доверяет никому, кроме нее. Просто ей очень хотелось лишний раз услышать его заверения. Но сейчас ему было не до комплиментов.
— Послушай, твои намеки — четыре дня назад… Что ты видишь? Расскажи мне все, это очень важно.
Стелла откинулась на кресле:
— Крис, что я могу видеть? Если бы у меня была для тебя информация — я бы сообщила.
— А как насчет твоих рассуждений, что о некоторых вещах не стоит и сообщать, раз ничего не изменишь?
— К тебе это не относится. Ты способен знать и принять все, и потом — тебе важно понимать, что с тобой будет, хотя бы чтобы успеть передать дела.
— Тогда почему у меня осталось чувство, что ты не договариваешь?
— Скажу тебе честно: что-то, конечно, есть. У меня нет для тебя текста, просто я вижу — в твоей жизни начинается новая полоса. Но утверждать ничего не буду.
— Это плохая полоса?
Стелла замялась.
— Ну… Важные перемены не даются безболезненно. Будет трудно, Крис, но... Ты ведь и так всегда готов к трудностям и знаешь, что делать.
— Я не знаю, что делать, Стелла. Сейчас не знаю… Если бы это касалось только меня...
Они помолчали. Стелла достала дорогую тонкую сигарету и щелкнула зажигалкой:
— Значит, пришло время твоего пророчества... — задумчиво произнесла она.
— Ты так считаешь? — Крис внимательно посмотрел на собеседницу.
— Так считаешь ты. Ведь это первое, о чем ты спросил меня, — ушла от прямого ответа Стелла. — И... кто она?
Крису не нравился многозначительный тон разговора, раздражала туманность речей предсказательницы. Вот любят эти деятели наводить тень на плетень!
— Я не могу рассказать. Но мне надо понять, мог ли кто-то узнать об этом одновременно со мной, и каким образом.
Глаза Стеллы за стеклами очков стали еще больше:
— Крис… О твоем пророчестве знают все на свете!
— Я говорю не о пророчестве, а о девушке.
Стелла покачала головой:
— Откуда? Ты же не допускаешь мысли, что кто-то проник в твои мозги? Если только ты сам никому не рассказал, или кто-то не видел вас вместе. Она из наших? Очень красивая?
«Нет, женщина — есть женщина…» — подумал он и поморщился от досады:
— Не знаю… Какая разница. Послушай, ты довольно близко общалась с Михаэлем… Он никогда не говорил тебе, что конкретно имел в виду?
— Михаэль выдавал пророчества, как Нострадамус — стихами. Если и знал больше, чем говорил, то молчал.
— Ну, понятно, все вы такие… — ухмыльнулся Крис.
— Ошибаешься. Многие действительно не знают ничего, кроме переданной через них информации — обычные шифровальщики. Им пришло — они передали.
— А ты?
— Я? Я обычно вижу образ, суть происходящего с человеком или нависшее над ним. А потом очень тщательно и осторожно облекаю это в слова. У меня не бывает текста, — я вижу.
— Хорошо, — Крис коротко кивнул. — Прости, что позвал тебя. Утром я должен быть на месте. Можно, я тебя брошу здесь? Ты закажи что-нибудь еще.
Он положил купюру под салфетку, а Стелла не собиралась возражать.
— Спасибо, дорогой! Я выпью еще немножко мартини и, может быть, поболтаю с Алешей.
— Только никому не говори о нашем разговоре, — нахмурился Крис. — И если что-то узнаешь или увидишь — очень прошу тебя, сообщи.
— Крис, ты теряешься в пространстве! — Стелла обиженно поджала губы. — Мог бы и не предупреждать.
— Прости. Я действительно потерялся.
Одевшись, он вышел на крыльцо и пару минут стоял, глядя, как по узкой улочке толкаются в пробке машины. Его «такси», вызванное им к определенному времени, сможет оказаться здесь не раньше, чем через час. Крис застегнул верхнюю пуговицу куртки и отправился по бульвару пешком — навстречу автомобилю.
Эх, жаль, что Михаэля уже два года как нет в живых! Ладно, попробуем рассуждать. Стелла ничего не сказала, но зато ему стало ясно — прорицательница видит, что с ним что-то не так, что в его жизни происходят перемены. Скорее всего, она прекрасно понимает, что речь идет именно об этом пророчестве, но не хочет определенности — ведь предсказание делала не она.
Значит, кто-то в отделе пророчеств может видеть не меньше, чем Стелла. И, если там завелись мышки... Как там сказала Дина — надо ставить мышеловку? «Мышками» в среде защитников назывались агенты Врага, иногда очень тихо и долго сидящие на небольших (а иногда и довольно больших) должностях в филиале. Но, в любом случае, этот некто может знать лишь то, что пророчество начинает исполняться. Но кого оно касается конкретно — кто та самая девушка, он знать не может.
А как бы сам Крис вычислил нужный объект? Да попросту узнал бы, с кем теперь общается ОВ, кто в круге его зрения. Крис — агент-одиночка, он практически ни с кем не вступает в контакт. Все его знакомые женщины — сотрудники Защиты, с которыми он работал много лет. Вряд ли он познакомился бы с кем в электричке. Получается тупик, если только…
Он резко остановился. Кто знает, что у него появились стажеры? Группу отбирали очень тихо. На кого они будут работать, сообщили только тем, кто был принят. Остальным объясняли, что нужны сотрудники для особого агента. ОВ — не единственный засекреченный агент такого уровня. О его существовании — точнее о существовании Защитника с такой аббревиатурой — все знали, но никто не знал, кто он. Круг людей, знавших его лично, крайне ограничен. Все они надежные и давние друзья. Стелла, Виктор, Марго, Алексей, с которым сегодня он даже не успел поздороваться… Конечно, ГЗ никогда не теряет связь с бывшим сотрудником. Ну, и, разумеется, еще несколько людей, подчиненных лично Крису.
Об отборе студентов для его группы знал только ректор Университета, которому он доверял, как себе. И, разумеется, Глава Филиала. Рассказать об этом друзьям просто еще не было случая. Не рассказал сегодня, сам не зная, почему, и Стелле. Может, боялся увидеть в ее глазах иронию, уж больно типичная ситуация: он — руководитель, она — стажер. Звучит абсолютно пошло.
Так откуда о существовании Дины узнал Змен? Нет, надо все проверить внимательнее. Были преподаватели, которые занимались тестированием студентов. Были начальники патрулей, в этот день обеспечивающие безопасность в электричке. Пусть никто не подозревал, что речь идет об ОВ, но, если человек ведет двойную игру, он наверняка способен провести параллели. А может, кто-то из группы не выдержал и похвастался сокурсникам? Все ведь живые люди…
Крис увидел свою машину. Кивнув водителю, он залез на заднее сиденье и закрыл глаза. Итак, начнем сначала. Действительно ли Змен знает о существовании Дины или только ищет ее? На самом ли деле все это имеет отношение к его пророчеству? И почему так трудно стало определять, верна ли информация, доверять собственным ощущениям? В голове не было ясности настолько, что Крису порой казалось, что он вообще занимается ерундой, и ничего не происходит, а порой — что пока его нет в усадьбе, уже произошло что-то страшное.
Когда «Запорожец», на который он пересел в Дарницыно, подъехал к дому, на улице начинало светать. В комнате на втором этаже слева, самой близкой к флигелю, он заметил движение. Кто-то уже встал.
***
Помедлив секунду у крыльца, Крис решил войти не во флигель, а через центральный вход. Анна, которая, казалось, никогда не спала, точно зная время его прибытия, сразу же побежала организовывать ему кофе.
Крис прошел в гостиную — там еще было прохладно, но камин оказался уже растоплен. До чего ему все-таки повезло с экономкой! Собственно, Анна была его дальней родственницей, что весьма способствовало сердечности их отношений.
Когда он услышал шаги на лестнице, то уже понял, кого сейчас увидит.
— Всегда встаешь в такую рань? — Крис взглядом показал на часы.
— Нет, обычно чуть позже, — Влад помолчал. — Можно поговорить?
— Конечно. Слушаю тебя.
Парень сел в кресло напротив него. Держался он, как всегда, уверенно, сидел свободно, положа ногу на ногу, но в глазах было напряжение.
— Сегодня ночью вы думали обо мне, — то ли утвердил, то ли спросил Влад. — Я рано лег после теста, но проснулся и почувствовал.
— Верно.
Крис оценил это заявление. Собственно, надо быть достаточно тонко настроенным, чтобы услышать и распознать, кто о тебе думает. Хотя интуиции Влада тоже способствовал проведенный сеанс связи — каналы после тестирования остались незашлакованными.
Влад вопросительно смотрел, ожидая продолжения, но Крис молчал. Пауза затянулась, и парень не выдержал:
— Могу я узнать, о чем речь?
— Этого ты не почувствовал? — не удержался Крис. — Ладно, не сердись. Я просто думал об одном деле, в котором ты мог бы мне помочь.
Он видел, как обрадовался Муромцев, хотя и пытался изобразить на лице спокойную внимательность. Пришла Анна, увидела Влада и пошла на кухню за второй чашкой.
— Дело очень деликатное, — продолжил Крис. — У меня есть подозрение, что кое-кому стал известен состав нашей группы. Это может быть связано с Университетом. У Змена всегда были агенты именно среди студентов. Может быть замешан и кто-то из преподавателей. Надо понять, откуда растут ноги. Вспомни все подробности отбора, проанализируй каждого связанного с этим человека — даже тех студентов, которые отсеялись на самом первом тестировании. Ну, сам знаешь, как действовать. Методично, подробно, восстанавливая всю картину.
Крис видел: Муромцева ждал другого.
— Это все? — разочаровано произнес он.
Владу наверняка хотелось продемонстрировать все свои возможности. Крис нахмурился:
— Это очень важно для меня. Ты изучал проникновение во Взлом. А это проникновение Взлома в Защиту. Что может быть важней?
— Хорошо, шеф, — выражение лица Муромцева стало серьезным. — Когда доложить о результатах?
— Как только они будут, разумеется. Постарайся не тянуть. Можешь завтра не участвовать в дневном сеансе связи, уверен, ты с этим прекрасно справляешься… Остальным рассказывать не стоит, но если решишь, что кто-то из них мог случайно проговориться в Университете — приходите ко мне вместе.
***
После ухода Влада Крис, после очередной ночи, проведенной на ногах, задремал прямо в кресле и очнулся только когда услышал, что народ собирается в столовой. Анна предусмотрительно закрыла дверь и не пускала никого в гостиную. В комнате уже было тепло от камина, да еще солнечный свет пробивался сквозь занавеску. Крис вскочил на ноги и отправился к себе во флигель — хотя бы умыться.
Приведя себя в порядок, Крис снова спустился вниз. Стажеры, не получившие никаких указаний после завтрака, разговаривали в гостиной. Не было только Влада и Руты — они, очевидно, приступили к выполнению заданий. Вечером, решил Крис, он поговорит еще и с Леней. Парень умеет держать язык за зубами. Надо рассказать ему все, что известно про Змена, исключая, конечно, тему Дины, и попросить поработать в этом направлении. Хотя… не видя человека лично или на фотографии, даже очень продвинутый предсказатель мало что сможет. А фотографии Змена в свое время исчезли — отовсюду, из всех архивов, личных дел, и даже из школьной картотеки. Лишь немногие знали его в лицо и могли составить фоторобот. Тем более что для ясновидящего подобное изображение не несло никакой информации, так как не имело энергетической связи с человеком.
Лучшим способом что-то узнать о Змене было бы разрешить Леониду поработать с ним самим — с Крисом. Но этого делать нельзя, и не только из-за Дины. Никому нельзя доверять свою голову и судьбу — это было правилом особого агента. За последние десять лет он впервые разрешил подлечить себя только Лиде — вчера вечером. К тому же для Лени эта нагрузка может оказаться непосильной — Крис давно закрыл себя от всякого проникновения. Так что Леня сможет узнать только то, что ему «позволят» узнать.
Крис поздоровался со всеми, но ничего не стал объявлять, просто сел в свободное кресло и задумчиво уставился на огонь. В ожидании его указаний все продолжали негромко беседовать, только изредка поглядывая в его сторону, но не решались побеспокоить. А он все пытался привести мысли в порядок.
Дина тоже была здесь. Кажется, она не выспалась. Крис даже не смотрел в ее сторону, он просто чувствовал ее состояние, «видел» движения, слышал голос. Девушка разговаривала с Ником — они спорили. Но мыслями своими была далеко. Крис знал, что она думает сейчас о нем, и необыкновенное тепло разливалось у него по всему сердцу. «Нормально ли это, — подумал он, — что я вижу ее волнения на мой счет? Разве так должны развиваться отношения? И, собственно, что нам обоим делать дальше? Может, нам всегда будет достаточно просто знать?»
Раньше он не представлял, что боль и страдание могут приносить еще и небывалую радость. Такое чувство, что душу зажимает в тиски, выворачивает наизнанку, а предложи от него избавиться — и он в ужасе откажется. Как он жил раньше? Чем было его существование? Новые ощущения заполняли каждый миг жизни.
Да, сегодня, сейчас, ему даже показалось, что возможно и личное счастье... Нет, Дина не любит его, даже не готова об этом думать. К тому же, он сам основательно запутал ее своим обращением. Но он не мог не видеть, что мысленно она постоянно подключается к нему, связана с ним, нуждается в его обществе.
Крис вспомнил стихи из той самой книжки, которую Дина унесла из библиотеки:
Чем больше счастья мне, тем больше боли...
Любить и быть любимым — тяжкий крест.
Я не могу представить априори,
Что нету у меня того, что есть…
Боязнь утраты... Нет, невозможно даже думать об этом, не разрывая сердце на мелкие кусочки. А не думать не получалось.
ДИНА
Ник кипятился, доказывая ей, что рассказы Честертона об отце Брауне достаточно наивно звучат в настоящем, и что никто сейчас не будет воспринимать информацию, поданную таким способом.
— С одной стороны твой англичанин пытается казаться многозначительным, но на самом деле — слишком предсказуем.
— Неправда! — отвечала Дина. — Следить за его парадоксами — одно удовольствие. И потом — ты читал у него что-нибудь, кроме «Отца Брауна»?
На самом деле ей не хотелось сейчас спорить, тем более об одном из своих любимых писателей. Олег с Лидой стояли у окна и о чем-то шептались — они теперь практически не разлучаются. Катя в одиночестве застыла в кресле — наверное, вспоминала оставшегося в Москве бой-френда. Нелли в отсутствие Влада сидела у журнального столика и рисовала на бумажке чей-то изящный профиль. А Леня стоял у окна, рассеянно прислушиваясь к спору и не вступая в него.
А Дина могла думать только об ОВ. Он сидел в самом дальнем кресле у камина, опершись головой на руки и поставив локти на колени. Сидел и молчал, но Дину не покидало странное ощущение, что его мысли связаны с их вчерашним разговором в библиотеке. Она снова почувствовала досаду. За ночь страшный образ выветрился у нее из головы, комната была залита светом, и ей показалось, что она просто обманщица, отвлекающая шефа на чепуху.
Она почти не смотрела в его сторону, но чувствовала, что он расстроен или озабочен, и поймала себя на том, что ей хочется подойти к нему, присесть рядом на корточки и, взяв его руку в свою, спросить: «Что с тобой?» От таких мыслей она настолько смутилась, что даже покраснела и загородила лицо рукой, как если бы нечаянно произнесла это вслух. Со свойственной ей иронией подумала: «Забавно, как бы он среагировал? Наверное, спросил бы: «Дина, вы переутомились?»
Неожиданно ОВ поднялся.
— Так, господа. На сегодня у нас запланирован сеанс связи с шумовыми помехами. Мы все вместе останемся здесь.
— Надо позвать Руту с Владом? — подняла голову Катя.
— Незачем. У них есть задание.
Он взял пульт и включил телевизор. Подумал, и вставил диск в магнитолу. Услышав запись, Дина подняла брови и встретилась взглядом с ОВ. Тот кивнул:
— Вот именно. А вы что хотели? Пятую симфонию Бетховена?
Кажется, они понимали друг друга с полуслова. Шеф поставил самую мерзкую для Дининого слуха попсу. Громкость он сделал не самую большую, но сосредоточиться стало почти невозможно. К тому же он открыл дверь в коридор и в столовую, откуда слышалось, как Анна гремит кастрюлями, в очередной раз натирая их до блеска.
— Не буду сочинять для вас задания. Просто напишите на бумаге, что собираетесь передавать, во сколько и кому, и отдайте мне листки. Я тоже поболтаю с вами, если не возражаете, — улыбнулся шеф.
«Интересно, — подумала Дина, — вчера он общался телепатически только со мной или с кем-то еще?» Они снова встретились глазами, и Дина почувствовала, как у нее участился пульс.
Сегодняшнее тестирование проходило куда напряженнее, но веселее, чем вчера. Было забавно сидеть в одной комнате, смотреть друг на друга и при этом получать мысленные сообщения. Олег передавал всем что-то забавное, и периодически кто-то едва удерживался от смеха. Телевизор и музыка Дине практически не мешали. Она быстро сосредоточилась, отключив шумовые помехи. Сейчас она чувствовала себя гораздо бодрее и уж куда увереннее, чем ночью.
Дина назначила все свои передачи очень близко друг к другу, и поэтому отделалась быстро. Теперь она сидела, ожидая сообщений от Нелли и Леонида. А шеф молчал. Может, с кем-то он и выполнил обещание «поболтать», но только не с ней. Однако Дина чувствовала, что он не забыл про нее.
Она перевела взгляд на телевизор — давненько ничего не смотрела просто для развлечения, особенно пока училась в Университете. Там все больше занимались информацией и расшифровкой телевизионных сообщений, изучали способы влияния на людей с помощью откровенной и скрытой пропаганды. Стараясь не уходить со связи, Дина одновременно начала прислушиваться к теленовостям. В разделе криминальной хроники показывали парня, ворвавшегося в обычное отделение Пенсионного фонда. Преступник нанес несколько ножевых ударов первым встречным. Показали и самого парня. Дина всегда в ужасе смотрела на подобных людей — обыкновенные, нормальные, порою даже симпатичные лица, и не могла понять, что творится в их душах. Но в глазах у этого было нечто особенное. В них словно что-то застыло, он смотрел в одну точку, и лицо его казалось неподвижным, как маска. Он спокойно отвечал на вопросы об его имени, возрасте и роде занятий, но так и не смог вразумительно объяснить, что плохого сделали ему люди, на которых он напал.
Дина сразу поняла, что человек находится под воздействием и до сих пор не вышел из этого состояния. Она обернулась к шефу, встретилась с ним взглядом и тут же получила от него сообщение: «Мне знаком этот стиль, одна школа, но другой почерк. Возможно, ученик превзошел учителя. За одну неделю я вижу пятого несчастного — и это только в новостях». Шеф как будто разговаривал с ней — она слышала интонации и его тихий спокойный голос. В отличие от посланий друзей, его сообщения не напоминали напряженную шифровку.
Не успела девушка ничего ответить, как с ней связалась Нелли. Дина осталась в недоумении — Нелли снова выслала картинку, причем ту же самую. Кажется, девушка решила не утруждать себя созданием чего-то нового. И сразу, следом за Нелли, на связь вышел Леонид и опять передал ей нечто странное. «Ты сама будешь смотреть в эти глаза», — гласило его сообщение.
Дина покачала головой. В чьи глаза она будет смотреть? О чем он? О преступнике? Кто-то с такими же отмороженными глазами нападет на нее? Если Леня знает что-то важное, почему не подойдет и просто не расскажет? Вчера весь вечер Леня избегал ее. Разве они не друзья? Дина разозлилась и твердо решила после сеанса поговорить с приятелем.
На экране уже показывали прогноз погоды. Продолжая смотреть в телевизор, Дина подключилась к шефу и спросила в ответ: «И чья же это школа?» Она старалась, как и он, говорить естественно. Ответ был коротким. «Змена», — передал ОВ, встал, подошел к телевизору и выключил его. Стоявший ближе всех к магнитоле Олег по сигналу шефа прекратил дискотеку.
— Закончили, — вслух сказал ОВ.
Сразу же в дверях появилась Анна и сообщила, что до обеда еще рановато, но она приготовила им гренки с кофе.
— А можно мне чаю? — попросила Дина, и отправилась уже было вслед за остальными в столовую, как услышала, что ОВ, так же мысленно, как и до этого, попросил ее остаться. Сердце у нее бешено заколотилось. Но Леня тоже не покинул гостиную. Шеф дал им знак, и оба отправились вслед за ним в его кабинет на второй этаж. Сели на диване рядом. Вопросов никто не задавал. ОВ заговорил, как будто продолжал начатую внизу беседу:
— Итак, как я уже сказал вам обоим — это особый почерк. Человек, подвергшийся воздействию, остается самим собой, но только до определенной степени. Как только вопросы касаются того, кто его загипнотизировал, или того, что он совершил, пока находился в трансе, он перестает осознавать реальность и помнить себя. Причем срок такого воздействия практически не ограничен, когда речь идет не об агенте, а о простом человеке. Правда, на подобный гипноз способны многие. А вот глаза парня сказали мне кое-что еще. Словами объяснить это сложно, но только Змен в свое время оставлял подобный след на лице жертвы.
— Значит, это был Змен? — уточнила Дина.
— Нет… — ОВ задумался. — Все-таки не он. Сам Змен никогда не умел руководить зомбированными и направлять их действия, особенно в таком масштабе. Он просто измывался, разрушал человеку психику и выкидывал его. Но агент, способный запрограммировать человека на длительное время — это очень сильный взломщик. Я думаю, он у Змена в подчинении, или когда-то был под его влиянием.
Дину так и подмывало спросить обо всем, что знает ОВ про этого Змена, и откуда они знакомы так близко, что шефу известен и подчерк, и стиль, и способности взломщика. Но она удержалась — захочет, расскажет сам. ОВ посмотрел на нее в упор:
— Дина, когда отправитесь в город, будьте предельно внимательны. Увидите подобных отмороженных личностей — сразу связывайтесь с Рутой и уходите подальше.
Она возмутилась:
— Как это — уходите? Это же моя задача — понять, кто они и откуда, и кто ими управляет! Тогда какой вообще смысл отправлять меня на эту вылазку?
С удивлением Дина заметила, как шеф опустил глаза. Да он и в самом деле не хочет, чтобы она участвовала в мероприятии!
Явно преодолевая себя, ОВ произнес:
— Ваша цель состоит не в том, чтобы попадаться всяким отморозкам. Вы должны наблюдать за агентами, работающими с молодежью на стадионе. Это агенты не Змена, cейчас мы занимаемся Хатрайдом, вы это помните?
По-прежнему не видя логики в его словах, Дина возразила:
— Там могут оказаться и те, и другие! Кто-то провоцирует погромы, кто-то зомбирует людей.
— Зомбируют наверняка выборочно и по одному, — ОВ старался говорить терпеливо, но, кажется, тоже был взвинчен. — И агентам такого уровня совершенно незачем показываться в местах общего скопления.
— Тогда о чем вы меня предупреждаете, если этих агентов и их жертв на стадионе не будет?
Логика у Дины всегда была железная, и ОВ ничего не ответил. А она видела, что с ним что-то происходит. В голову ей лезли разные мысли. Он все-таки не доверяет ей или что-то скрывает? А может, она действительно выглядит беспомощнее других, как сказал тогда Леня? Нет, ничегошеньки она не понимает!
Стоп. Сообщение Лени. ОВ, разумеется, слышал его. Не в этом ли дело?
Дина резко повернулась к молчавшему все это время приятелю:
— Послушай… Что ты имел в виду во время сеанса? Это пророчество или предупреждение? О чем речь?
— Я сказал только то, что увидел, — спокойно ответил Леня. — Каким-то образом тебе придется встретиться с человеком, обработавшим этого парня. Больше я ничего не знаю, прости.
Дина увидела, как ОВ переменился в лице.
— Дина, вы можете идти, — быстро произнес он. — Леня, сходи, если хочешь, за кофе — разговор будет долгим.
Взбешенная всеми этими загадками и недоговорками, девушка вскочила с места.
— Если вы в чем-то меня подозреваете, — заявила она, потеряв над собой контроль, — отошлите меня обратно или вызовите патруль — пусть арестуют!
Дина знала, что слова ее глупы и несправедливы, но ничего не могла с собой поделать — ее понесло. Она вырвалась из кабинета, с силой хлопнув дверью, но на лестнице вдруг резко остановилась. Что-то происходило, это точно, и касалось именно ее, тут она не заблуждалась. И все же… Дина не знала, радоваться ли ей или пугаться, но на лице шефа, буквально посеревшем после слов Лени, она увидела нечто для себя необъяснимое. Теперь она знала, что ОВ боится за нее, и боится смертельно.
***
Первое время после сцены в кабинете Дине было стыдно показаться шефу на глаза, и в то же время она испытывала досаду. В тот вечер ОВ так больше и не вышел к ним. Несколько часов он провел в своем кабинете с Леней, потом к нему по очереди ходили Влад и Рута. Остальные не знали, к чему себя приложить — работа с особым агентом пока больше походила на отдых в пансионате, чем на опасное приключение.
Дина теперь дулась на Леню, твердо решив ни о чем его не выспрашивать. Пускай дальше хранят вместе с шефом свои секреты. А тот, чувствуя ее отторжение, не навязывался. Но Дина часто ловила на себе его странный, непроницаемый взгляд. Зато Влад ходил мимо нее с гордо поднятой головой — все уже знали, конечно, что он выполняет секретное поручение ОВ.
Следующие несколько дней прошли в одинаковом режиме. После утренних занятий шеф долго работал один в кабинете, а к вечеру приглашал их к себе, иногда по одному, иногда группами по несколько человек, продолжая давать необходимые инструкции.
С Диной он общался так, словно той некрасивой сцены и не было. Он по-прежнему занимался ее подготовкой к вылазке. Владу, с которым их вызывали вместе, шеф объяснял, как управлять группой и вычислять агентов. Главной же темой его общения с Диной оставалась бесконечная самозащита. Муромцев поглядывал на нее с нескрываемой иронией. Несомненно, он решил, что Корнееву считают Корнееву уязвимей других и мало на что способной. Он даже позволил себе выразить недоумение, зачем Дину поставили во главе группы.
Она и сама этого уже не понимала. Узнать, почему шеф так беспокоится за нее, и о чем они беседовали с Леней, она так и не сумела. Но с того дня больше не пыталась ничего выяснять. Все это затмила разительная перемена в обращении: прошло время, когда ОВ лишь официально хвалил ее, глядя в сторону. Теперь они часто разговаривали — пусть и по мелочам, между делом. Но теперь по вечерам в гостиной он частенько обсуждал с ней что-нибудь, не связанное с работой — будь то картина Ван Гога или старый рязановский фильм. Дина была рада любым репликам, любой теме. Его тон был мягким, взгляд — немного грустным. Она счастлива была заметить, что именно с ней он чаще других находит общий язык.
Порою ОВ, если не пропадал у себя наверху, сидел среди них в гостиной и молчал, глядя на пламя в камине. Дина никогда не заговаривала с ним первая, всегда ждала, когда он, обернувшись, вдруг обратится к ней с любым незначительным вопросом. И всегда чувствовала наступление этого момента. В таких беседах, разговаривая о пустяках, шеф, наверное, отдыхал от собственных забот.
С Владом он по-прежнему обращался тепло, поощрял его, но Дина ясно видела, что шеф только зря его перехваливает, заглаживая свою неприязнь. К Муромцеву она больше ничего не чувствовала, только жалость к его неведению. Он по-прежнему считал, что находится у шефа на особом счету. На самом деле это скорее относилось к Леониду, у которого установилось странное, молчаливое взаимопонимание с ОВ.
А Дина все больше замечала сходство своего восприятия людей и явлений с восприятием шефа. ОВ ронял фразу или приводил сравнения, и она понимала, что он выразил ее мысли. Обращался с теплым юмором к Лиде, и Дина улыбалась в душе. А иногда, когда он вдруг замолкал и задумчиво смотрел в окно, как будто присоединялась, не понимая, к его заботе. Совершенно незаметно для нее самой сложилось так, что она и дня не могла прожить, не увидев ОВ, не перекинувшись с ним парой слов, не заглянув ему в глаза. Ей, конечно же, это только казалось, но... как будто в их коротких и незначительных диалогах была странная недосказанность. Пожалуй, она слишком часто думала о шефе. А если быть с собой честной — то практически постоянно.
«Не хватало тебе еще влюбиться в него, — иногда одергивала себя Дина, лежа по вечерам в кровати. — Вот это уж точно ни к чему не приведет». Но мысли эти были и остры, и приятны, и захватывали, не давая заснуть.
***
Однако время вылазки неумолимо подступало. Они уже знали, что координировать операцию из усадьбы ОВ решил сам. Всех это удивило. Ведь ранее предполагалось, что вылазку они проведут самостоятельно, включая связь и контроль из дома. Само собой разумеющимся казалось, что для связи в усадьбе останется Рута, но ОВ принял решение отправить девушку с группой Корнеевой. Народ недоумевал, а Дина только вздохнула — она-то все поняла: шеф не отпускал ее с Олегом вдвоем. Но решила не спорить — ей вовсе не хотелось снова портить с ним отношения. Тем более что в группе Влада тоже было два человека — Катя и Ник. Нелли, Лида и Леонид оставались в Усадьбе. Шеф решил не привлекать их к операциям, которые могут быть связаны с любыми видами физической борьбы.
Накануне вечером шеф собрал всех в гостиной для последних указаний.
— Так. Группа Муромцева отправляется на пятичасовой электричке, Корнеевой — через час. Увидите агентов Взлома — просто наблюдайте. Пойдут за вами — отрывайтесь. Особенно на обратном пути — выходите из электрички, не доезжая Дарницыно.
Он помолчал, и вдруг заявил:
— На связи со мной будут Влад и Рута. Вопросы есть?
— То есть как? — удивилась Дина. — Со мной у вас прямой связи не предусмотрено?
— Нет, — спокойно ответил шеф.
— И могу я узнать, почему?
— Не сейчас. Всем спокойной ночи. С утра я буду занят, но к часу выйду вас проводить.
И шеф скрылся за дверью, ведущей в его кабинет. Все с недоумением переглянулись. Смотреть на Дину они избегали, как на человека, которому только что объявили, что он чем-то хуже других.
Тогда она тоже отправилась к себе, подозревая, что сейчас в гостиной начнется бурное обсуждение ее личности. Но следом за ней сразу же поднялась Лида, присела к Дине на кровать и положила ладошку на ее руку. Но Дина смотрела в окно.
— Диночка… Ну, не расстраивайся. Просто Рута прекрасный связист, вот он и решил, что лучше освободить тебе руки.
— Лид… мне все равно придется быть с Рутой на связи — так какая же разница?
— Не знаю… Но шеф… Он такой добрый, он не собирался тебя унижать, я уверена.
— Я знаю… — произнесла Дина.
Как же это больно. Больно, что это случилось именно с ней. Она видела — они могли бы замечательно работать вместе с ОВ, прекрасно понимать друг друга, постоянно находиться рядом… Да нет, что за странные, ни на чем не основанные надежды? Откуда эта излишняя мнительность у шефа, ведь это все, абсолютно все портит!
У нее имелась своя версия событий. Все началось с того, как она рассказала ему о своем видении. Возможно, ОВ решил, что через ее каналы связи Враг может выйти на усадьбу, или еще что-то в этом роде. Лёнины слова тоже сыграли роль. Может быть, еще с первой встречи шеф заподозрил ее уязвимость, и поэтому избегал ее, пытаясь понять, чего от нее ждать. Но ведь все это глупости! Дина твердо знает — никогда, ни одному взломщику она не позволит проникнуть через себя в усадьбу, даже если ей надо будет для этого умереть.
Хотя… может ли ошибаться агент такого уровня? А вдруг она чего-то не знает о себе самой? Дина вспомнила собственное стихотворение. Вдруг это правда, и существует в ней что-то, располагающее Врага к использованию именно Дины Корнеевой? От этой страшной мысли она чуть не задохнулась. Пустить Врага к себе… Нет. При всех ее недостатках — этого не будет.
Она попыталась встать, но Лида настойчиво удержала ее. Несколько минут девушки просидели молча, и Дина почувствовала, как черная тревога отступает, сжимается в маленькую точку. Все будет хорошо. Завтра она поедет на вылазку и докажет шефу, что тот ошибается.
Она повернулась к подруге и посмотрела в ее чуткие, внимательные глаза:
— Спасибо тебе, солнышко мое. Мне легче.
КРИС
Крис ушел к себе в кабинет и провел бессонную ночь. Он уже почти было решил не пускать Дину в город, но… Можно запереть ее в усадьбе — но насколько? Держать девушку безвылазно возле себя? Если Змен решит выманить Криса, захватив Дину, то попросту будет ждать нужного момента. Ведь понять, что придумал Змен, сейчас невозможно.
Обязанности особого агента теперь регулярно вступали в противоречие с чувствами. ГЗ ведь предвидел, что Змен начнет действовать первым, и это поможет его найти. Но кто бы подумал тогда, что приманкой для встречи двух хищников будет служить Дина?
И все же, даже если он пойдет против совести, будет беречь Дину ценой других жизней, это просто отсрочит события, но вряд ли изменит. В конце концов, он просто не имеет права держать подготовленного, обученного, высококлассного агента в домашней тюрьме, исходя лишь из предположений и домыслов. Сам Крис был убежден, что Дина стала объектом особых забот Змена или кого-то из его приближенных. Но какие факты могут подтвердить это?
Да и проще остановить поезд на ходу, чем не пустить Корнееву в город… Она и так уже подозревает, что ее недооценивают или не доверяют.
В тот день, после дневного сеанса связи, он долго разговаривал с Леонидом. Парень не мог сказать ничего определенного. Дине что-то предстоит, это он видел. А если предстоит — то за четырьмя стенами не спрячешься…
— Этого не изменить? — спросил тогда шеф.
— Дина — неординарная личность, — ответил ему Леня. — Все, что касается нее, никогда не бывает жестко детерминированным. Часто я пытался что-то для нее сделать, но она нарушала все мои представления и поворачивала ситуацию с ног на голову. Никогда не мог сказать о ее будущем что-то определенное.
— А ты пытался?
— Если честно… я сам не очень хотел это знать, — признался Леня. — Я не могу подключаться к ней нейтрально. Потому что…
Он замялся, но решительно произнес:
— Потому что я слишком часто думаю о ней. Это не позволяет мне видеть объективно. Я могу перепутать реальность с выдуманной тревогой.
Крис кивнул. Это ему понятно. Леня здесь не поможет — у него та же проблема. Хорошо, что он этого пока не знает. А то, может быть, и не захочет помогать — парень он очень сложный.
— Оставим тему Корнеевой, — решительно заявил ему Крис. — Я хочу рассказать тебе о Змене. Ты не сможешь сейчас подключиться к нему, да он и не даст. Но, возможно, когда-нибудь, когда настанет момент, сумеешь что-то сопоставить и сделать нужные выводы.
Разговор с Леней был подробным и долгим. А потом, позже, к нему прибежал Влад. Его информация оказалась не полной, оставались вопросы. Влад подозревал, что сведения о группе могли просочиться через помощницу Ректора. Правда, Влад не мог отрицать, что Ольга всегда была честным и верным сотрудником. Она пользовалась в Университете особым доверием, да и как могло быть иначе, если все личные дела проходили через ее руки. Крис вдруг вспомнил свои неприятные ощущения, когда он просматривал диск с характеристиками. Может быть, он почувствовал, что смотрит его не первый?
Один раз, продолжал рассказывать Влад, когда группу уже отобрали, он зашел в секретариат и увидел, что возле Ольги сидит студент. Владу показалось, что между ними близкие отношения. До конца учебного года оставалось еще несколько месяцев. За это время Влад часто встречал Ольгу в компании с тем симпатичным брюнетиком.
Муромцев не утверждал с уверенностью, что Ольга могла что-то выдать приятелю. Но у него появились сомнения в искренности чувств кавалера — внешне Ольга была, мягко говоря, не слишком привлекательна.
«Ну, еще бы, — усмехнулся про себя Крис, — конечно, у тебя появились сомнения!» Хотя, что касается Оли, Крис готов был согласиться. Он и сам видел однажды девушку. Дело было поздним вечером, когда студенты разошлись по домам. Они с Ректором как раз обсуждали идею создания группы. Оля сидела за дверью и не могла слышать разговора, не знала, кто он. Наверное, не знала. Насколько Ректор ей доверял, Крис понятия не имел.
Скорее всего, Ректор не говорил Ольге, для кого готовится группа, но это неважно. Змен никогда и не знал аббревиатуры ОВ. Однако слов «особый агент» и некоторых деталей могло быть достаточно, чтобы тот заинтересовался.
К досаде Криса, Ректор в настоящий момент находился в Чехии и собирался вернуться только на днях. Искать его в Праге и выходить на связь не стоило — все-таки очень далеко, и серьезные вопросы поднять не получится.
Крис попробовал подвести итог размышлениям. Змен мог узнать, что для особого агента готовится группа и раздобыть имена стажеров. «Мышки» из отдела предсказаний сообщили, что пророчество, сделанное ОВ, начинает сбываться. Змен сопоставил все это и…
Как странно! Крис не раз это замечал. Именно знание того, что пророчество существует, частенько заставляет людей действовать — сознательно или нет — таким образом, что предсказание действительно исполняется. И потом невозможно сказать, что все-таки оказалось первично — пророчество, которое могло и не исполниться, если бы никто о нем не знал, или действие человека, который, узнав о пророчестве, подталкивал события. Вот и сейчас — не будь этого пророчества, стал бы Змен разыскивать связанную с ОВ девушку? Да ему бы и в голову не пришло, что такая существует. И тогда ничего бы Дине не угрожало, а значит, и пророчество бы не сбылось…
Стоп! Он уже рассуждает так, как будто ничего нельзя сделать. Нет, Змен не доберется до Дины, пока Крис жив. Возможно, он действительно нащупывает ее своей мыслью, но он и понятия не имеет, где находится усадьба, а чтобы ее найти путем прочесывания, ему понадобится тысяча жизней. Наверняка, пока он только о чем-то догадывается. «А может, Дина действительно ничего такого не «видела», — трусливо успокаивал себя Крис. — Она, и правда, впечатлительная натура. Змен не может знать о ней, не может искать именно ее!».
Но тревога не умолкала. Он специально усилил группу. Рута не подведет, он сам будет с ней на связи. Нельзя находиться на прямой связи с Диной, эту нитку могут случайно перехватить.
Может быть, все-таки отправиться в город вместе с ними? Ради простой вылазки ехать и торчать в центре города? Это все равно, что сознательно выйти на площадь и сказать своему врагу: «Вот он я». Нет, лучше координировать всех отсюда, не тратя сил на защиту самого себя.
И вот, на другой день, стараясь выглядеть уверенно и спокойно, ОВ отправил сначала группу Влада, а теперь стоял на крыльце усадьбы, глядя, как остальные погружаются в машину. Старенький «Запорожец» довезет их только до станции.
Дина уже села рядом с водителем, когда он все-таки не выдержал, окликнул ее. В последние дни он уже не мог удерживать себя от общения с ней. Желание слышать ее голос, вдумчивые или слишком торопливые ответы, использовать любую возможность заглянуть ей в глаза становилось все сильнее. Даже вспышка ее гнева только усилила его чувства — ему самому были знакомы подобные эмоции…
Услышав оклик, она тотчас же вылезла из машины и подошла к нему. Он молчал, и взгляд ее стал встревоженным. Наверное, боится, что сейчас он заставит ее остаться. Последнее время Дина так и кипела, слушая, как Крис дает ей кучу наставлений, в том числе и совершенно излишних, напоминая самому себе беспокойную бабушку.
— Дина, будьте осторожны, прошу вас, — только и сумел выдавить Крис.
После недельной игры на ее нервах эта фраза была уже просто комична. И… он так и не перешел с ней на «ты»...
Однако девушка, обрадовавшись, что ее не оставляют в усадьбе, была настроена очень терпимо.
— Да вы не волнуйтесь, Ян, все будет в порядке, — коротко кивнула она и быстрым шагом, пока шеф не передумал, направилась к машине.
Авто уже давно скрылось за поворотом, а он все так и стоял на крыльце, словно остолбенев от особо сильного заклятья. «Ян»... Имя, которое дала ему его польская мама. Имя, которым никто не звал его уже двадцать лет.
__________________________
Продолжение - Глава 6.