Вечером Гена, придя с работы, нашел свою мать в огороде.
— Мама, я дома, — крикнул мужчина, стоя около калитки.
— Сынок, хорошо. Сейчас тебя кормить буду.
На кухне, наливая сыну суп, Алевтина старалась сделать равнодушный вид.
— Сынок, у нас в ДК Людмила Николаевна работает бухгалтером... — начала издалека Алевтина.
— Ну… — буркнул Геннадий, откусывая кусок хлеба.
— Она искала электрика, чтобы провести свет в бане. Ну, я тебя и предложила. Картошечки жареной положить?
— Давай, — мужчина протянул пустую тарелку. — Когда нужно?
— В эти выходные.
— Ладно, — согласился Геннадий. — Скажи ей, что с утра зайду, посмотрю, что надо.
— Хорошо, сынок, передам.
Душа женщины пела песни, а внутри все трепетало от восторга. Дай Бог, все получится...
***
В субботу Геннадий ушел к Людмиле Николаевне, а Алевтина, чтобы себя хоть как-то занять, устроила генеральную уборку.
— Что, мать, переживаешь? — язвил Борис Петрович.
— Уйди, старый, а то сейчас как мокрой тряпкой да по твоему наглому лицу!.. — злилась Алевтина. Что у них там происходит? Почему Людмила не звонит?
— Злая ты стала, видно дело к старости идет. Ладно, я пошел к дочери. Они с мужем на День рождение идут, я снова в няньках. До вечера.
— До вечера, — ответила Алевтина Владимировна, надраивая полы.
Ближе к обеду позвонила Людмила Николаевна, и тихим голосом сказала:
— Гена поработал, сейчас сидит, обедает. Я Свету оставила за главную, а сама к соседке пошла, чтобы не мешать их общению.
— Ну как? Что говорят? — Алевтина сгорала от любопытства.
— Да обо всем: о погоде, о политике.
— Господи, хоть бы все сложилось.
Отключив трубку, Алевтина пошла в огород. Занимаясь любимым делом, женщина смогла хоть немного отвлечься.
Вечером, когда сын пришел с халтуры, мать уже приготовила ужин и ждала его, сидя за столом.
— Как дела? — спросила она Геннадия.
— Нормально. Мам я в душ, а потом ужинать.
После душа, мужчина сел за стол.
— Гена, ну что, все сделал? — Алевтина Владимировна старалась сделать равнодушный вид, хотя внутри ее распирало от любопытства. Она положила жареную картошку с курицей в тарелку и поставила перед сыном.
— Да, — сухо ответил мужчина.
— Кто дома был? — мать продолжила допрос.
— Людмила Николаевна.
— Одна что ли?
— Да нет, дочка еще.
— И как она?
— Кто? — не понял Геннадий. Он оторвал взгляд от тарелки и внимательно посмотрел на мать.
— Дочка ее, — как можно безразличней ответила женщина. Она вышла из-за стола и занялась посудой, которая стояла в раковине.
— Дочка как дочка, — пожал плечами Геннадий. Мужчина встал из-за стола. — Мам, спасибо за вкусный ужин.
— Не за что.
— И еще. Мам, я пойду, прогуляюсь.
— С кем?
— Да так… — неопределенно ответил мужчина.
— Хорошо.
Геннадий быстро переоделся и ушел. Алевтина бросилась к телефону.
— Людмила, ну что там у них?
— Не знаю. Светлана, молча, собралась и куда-то ушла.
— Генка тоже. Как ты думаешь, они вместе ушли?
— Будем надеяться.
— Ладно, завтра созвонимся, — сказала Алевтина и отключила телефон.
— С кем это ты завтра созвонишься? — неожиданно позади женщины раздался мужской голос, заставив ее вздрогнуть. Повернувшись, Алевтина увидела мужа, который раздевался в коридоре.
— Ах, ты, черт старый, напугал меня, — Зуева в шутку замахнулась на Бориса полотенцем. Но потом подошла и обняла его. — Ужинать будешь?
— Нет, спасибо, меня дочь накормила. А что такая тишина? Где Геннадий?
— Пошел прогуляться.
— Никак, все прошло по вашему плану, старые сводни? — Борис Петрович удивленно посмотрел на жену.
— Надеюсь.
— Смотри, как бы ты сыну медвежью услугу не сделала.
— Не каркай.
Борис Петрович зародил в Алевтине Владимировне зерно сомнения, которому женщина упорно не давала пустить корни.