В XIX столетии парусный флот уступил место паровым кораблям. Новая техника, использовавшая совершенно новый тип движителя, кардинально изменила и сами корабли, и людей, служивших на них. Ушла эпоха. И вместе с ней некоторые привычки и правила, многие годы свято соблюдавшиеся во флотских экипажах. Попробуем вспомнить некоторые особенности парусного флота.
Во флот мало кто шел по желанию. Служба тяжелая, возможностей карьерного роста не густо. Поэтому на парусные корабли, как правило, попадали отпрыски захудалых, обедневших родов, не имевших нормального образования. Добавим сюда массу времени, проведенного в сугубо мужском коллективе в условиях дефицита свободного места и личного пространства. Неудивительно, что нравы морских офицеров утонченностью не отличались.
Моряки славились привычкой к соленой воде и соленому же словцу. Позднее, когда паровые машины потребуют привлечения людей с высшим техническим образованием, моряки перейдут в разряд интеллектуальной военной элиты. Но во времена паруса это эталон грубияна. Известный исторический анекдот об адмирале Чичагове и Екатерине Великой, "не разумевшей морских терминов", скорее всего реальная история.
Среди моряков не практиковали произношение тостов и всяких здравниц стоя. Связывают это с тем, что корабельные палубы не так уж и высоки, отчего иные высокорослые стукались маковками о бимсы и другую корабельную архитектуру при попытке встать.
Сухари, которыми кормили в походах, довольно скоро заселялись жучками. Оттого моряк быстро приобретал привычку перед употреблением хлеба постучать куском о край стола. По такой детали флотских легко опознавали на суше. Иные колотили горбушками и на званых пирах во дворцах.
Управление парусами требовало скоординированной и четкой работы экипажа. Поэтому во время хода судна на его палубе сохранялась строжайшая тишина. Иначе бы и команду не расслышали. Или поняли бы ее неправильно. Так что нарушителей молчания карали нещадно. Да, существовали громкие матросские песни, которые помогали наладить коллективную работу (вроде нашей "Дубинушки"). Но их пели только во время определенных действий – подъеме якоря, к примеру. В походе же старались не шуметь. А то и вперед смотрящего слова проворонишь, и капитана не услышишь.
При этом основные распоряжения на корабле отдавались голосом. Оттого приходилось назначать специальных людей, дублировавших команду и транслировавших ее далее – иначе на носу могли и не услышать того, что прокричали в районе штурвала. Команду повторяли, что позволяло судить, правильно ли она воспринята. И тут уже полагалось орать. Иные языки имеют фонетическую особенность – при крике первые звуки выходят неразборчивыми, урезанными. И потому акцент приходится делать на тех звуках, что гарантированно услышат и разберут. Отсюда у моряков формировалась особая скупая манера разговора, когда начало слов попросту купировалось. Такая вот обрезанная речь. В русском языке этого нет, но в голландском и английском, к примеру, есть. Что отлично отображено в литературе. Когда авторы XVIII-XIX столетий желали выпукло подать героя-моряка, его заставляли говорить куцыми, отрывистыми фразами. Что сразу и безошибочно считывалось читателями.
Курить на паруснике разрешалось только в одном месте. Потому что велика опасность пожара. Так что с огнем на кораблях было всегда строго. Даже сегодня считается хорошим тоном, попав на корабль (если речь о человеке курящем), спрашивать разрешение и узнавать, где тут комната для курения. Любопытно, что англичан и русских моряков сильно удивлял тот факт, что у турок непосредственно на палубах устанавливались жаровни, в которых на углях готовили кофе (восточная традиция!). Что морякам других устоев казалось совершенно недозволительным – все же огонь для парусного судна смертельно опасен.
Парусный корабль не лучший ходок при ветре, дующем с кормы строго по оси корпуса – задняя мачта и ее оснащение затеняет передние паруса. Поэтому двигательная установка работает не в полную мощь. Наилучшую скорость корабль показывает тогда, когда ветер дует под углом со стороны кормы. Тогда, немного развернув паруса, можно задействовать их потенциал наиболее полно. Но при таком ветре корабль имеет крен на борт.
В бою такой крен диктует манеру ведения огня. Поскольку подветренный борт станет поглядывать на воду, а наветренный – наоборот. Слегка задерется к небесам. Так что две кильватерные колонны, идущие параллельно, и усиленно друг с другом воюющие, находятся в разных условиях. Лафет морского орудия допускает ограниченные вертикальные наводки. Да и порты заметно ограничивают линию огня. Поэтому одни могут палить по борту неприятеля, а другие сбивают вражьи паруса. И все рассказы авторов, что кто-то там ловким ударом сбил все снасти противника, обездвижив его, а потом, не разворачиваясь, в упор добил того – бред. Выбор снаряда во многом зависел от положения к ветру.
Интересно, что тактика разных стран диктовала, какое положение к ветру предпочтительнее. Именно по этой причине французы предпочитали в бою бить по парусам, а британцы крушили корпус. Потому что одни учились воевать под ветром, а другие – наоборот. И потому до революционной неразберихи конца XVIII столетия у англичан славились канониры, а у французов – марсовые матросы. Это то немногое, что как-то отличало эту морскую братию друг от друга. Кроме языка, конечно. Потому что и в Голландии, и Германии, и Испании основные правила флотской жизни в общем-то совпадали.
× Поддержите нас в телеграме: @battlez
Не забывайте ставить "пальцы вверх" и подписываться на канал - так вы не пропустите выход нового материала