Восемь лет назад Вячеслав Бородин стал директором школы в Златоусте. Объединили (сейчас называется оптимизировали!) два здания – одно 1960 г. постройки, второе ужасало своей ветхостью — оно было введено в эксплуатацию в 1939 г. Бородин начал делать то, что делает каждый директор: выбивать деньги на ремонт помещений. Сначала он получил субсидию на ремонт одной крыши за 2 миллиона рублей, а потом другой — за ту же сумму. Подрядные организации были выбраны, как положено, через аукцион. Но крышами нельзя было обойтись. Ремонт требовался капитальный. И тогда Вячеслав Алексеевич дошел до депутатов и начал их трясти. Понемногу появлялись спонсоры, и в школе застекляли то одно окно, то второе. Меняли полы. Постепенно оба здания преобразились. А дальше началась полоса неприятностей.
Сейчас ходят упорные слухи, что Бородин оказывал давление на родительские комитеты. Якобы тряс не только депутатов, но и родителей школьников. Однако в школьных чатах в основном пишут, что это неправда – не было никаких поборов.
Многие считают, что о сведении счетов с жизнью директор задумался после того, как на него надавили правоохранители. С прошлого года в школе было 3 проверки. В сентябре у учебного заведения затребовали приказы о зарплатах сотрудников, в октябре снова приказы о зарплатах, а в феврале инспектирующим органам понадобились договоры с подрядчиками. Говорят, отец четверых детей после этого сник.
Жена считает:
– Все началось 17 февраля. Тогда к мужу в школу первый раз пришли с проверкой. Сказали, что в полицию поступила жалобы на поборы в школе. Но жалобы мы так и не увидели: была ли она вообще? Родители и педагоги, которых опрашивали сотрудники ОБЭП, заявляли одно и то же: никаких поборов в школе нет. Прицепились к парте, взятой из школы напрокат для среднего сына: да, мы взяли в пользование, в мае бы вернули. Мы – многодетная семья, доход скромный, и денег на новую мебель не было. В мае, по окончании учебного года, мы парту должны вернуть.
– Я не знаю причину страшного психологического давления на моего мужа. Уголовного дела не было. Не было и оснований для его возбуждения! Вызвали Вячеслава на детектор лжи. Он мог отказаться, потому что у него была травма головы. Но он, как добропорядочный гражданин, пошел. Ему угрожали тюрьмой, заявляли, что повесят тяжелую статью, например, изнасилование. Потом возникла история с премиями. Ну, это же старая негласная схема выживания бюджетных организаций: школе нужно на что-то жить, спонсорская помощь – не бесконечная. Поборов с родителей нет. Премии, которые выписывались педагогам, шли на развитие школы. Здание за 8 лет преобразилось кардинально. И об этом тоже говорили полицейским учителя: все деньги с выписанных премий возвращаются в школу!
– В предсмертной записке мой муж указал фамилии тех, кто сживал его со свету. И я их знаю. Они на работе, живут, как прежде. Потому я хочу добиться их наказания по статье "Доведение до самоубийства".
Подруга жены считает, что причин сводить счеты с жизнью у Вячеслава не было. Однако он казался окружающим настолько прямолинейным человеком с взрывным характером, что предположение о неожиданном порыве, который привёл к трагедии, сейчас самое популярное. Осталось только понять, чем был вызван этот отчаянный поступок. Один из друзей семьи говорит, что Вячеславу намекали, что его место директора приглянулось нужному человеку.
У Вячеслава остались четверо детей: двое шестилетних близнецов, еще один ребенок учится в школе, старшему – 20 лет . Решиться оставить жену с детьми практически без средств, без надежды на изменения в жизни? Если не могли купить стол для школьника при папе-директоре, то на что будет теперь жить семья?
Есть мнение, что подавленным Вячеслав Алексеевич стал после того, как переболел коронавирусом. Правда, болезнь он перенес относительно нормально – серьезного поражения легких у него не было, и в больнице он не лежал. Однако как только вышел с больничного, стал чаще жаловаться на давление и даже решил сделать МРТ. Некоторые знакомые считают, что Бородин мог узнать о каком-то скрытом диагнозе и после этого удариться в панику.
Да, чужую беду рукой разведу, соседская боль не болит, но бросить жену, с которой прожил 23 года, кинуть детей по сути, в нищету – это всё равно не по-мужски!
Можно упрекнуть меня: «О мёртвых или хорошо, или ничего!» Но знаете, как на самом деле заканчивается эта фраза? О мёртвых ничего, кроме правды!