Найти тему
Крошка Читатель

Гений или безумец?

(с)Крошка Читатель
(с)Крошка Читатель

Владимир Набоков «Защита Лужина»

Вторая любимая книга у Набокова после «Лолиты».❤️

Как всегда-оригинальный, немного вычурный слог и стиль.

Я помню, как не хотела читать и думала “Ну что можно интересного написать про шахматы” и как потом восхищалась каждой прочитанной страницей.

💔

Книга описывает жизнь гениального шахматиста, показывает, как любовь к шахматам превратилась в страсть к решению шахматных задач.

Всю книгу не покидало тягостное чувство, сострадание к человеку, который то ли не смог подружиться с обществом, то ли общество не нашло к нему подхода, то ли он утонул в шахматах, то ли игра подчинила его себе подавив в нём всё человеческое.

Книга немного нудновата, медленная и тягучая, от того что полностью погружаешься в мир нудноватого Лужина, абсолютно неприспособленного к жизни, неряшливого, не обращающего внимания на жену, на окружение, на мир вокруг.

Книга не про шахматы и не про личность, а про болезнь, про безумие, охватившее, и не хотящее отпускать.

И этот Набоковский «изюм», когда имя главного героя мы узнаем только в самом конце. В самом конце всего.

И набоковские тягучие кружева слов-это что-то прекрасное.

💫(с)«Он замечал только изредка, что существует, – когда одышка, месть тяжелого тела, заставляла его с открытым ртом остановиться на лестнице, или когда болели зубы, или когда в поздний час шахматных раздумий протянутая рука, тряся спичечный коробок, не вызывала в нем дребезжания спичек, и папироса, словно кем-то другим незаметно сунутая ему в рот, сразу вырастала, утверждалась, плотная, бездушная, косная, и вся жизнь сосредоточивалась в одно желание курить, хотя Бог весть, сколько папирос было уже бессознательно выкурено. Вообще же так мутна была вокруг него жизнь, и так мало усилий от него требовала, что ему казалось иногда, что некто, – таинственный, невидимый антрепренер, – продолжает его возить с турнира на турнир, но были иногда странные часы, такая тишина вокруг, а выглянешь в коридор, – у всех дверей стоят сапоги, сапоги, сапоги, и в ушах шум одиночества.»