Подрядился я совхозных коров стеречь.
Молодой был. Неопытный.
Знал бы что это за каторга такая, ни за какие коврижки бы не согласился.
Довелось изначально, даже не взрослых коров выгуливать, а тёлок.
Ну тёлки, - это молодые коровы, которые ни разу ещё не телились.
А пасти их трудно, потому что до этого они в телятниках на привязи стояли и на пастбище ещё не были.
Конечно, оказавшись на свободном просторе, они тут же принимаются радоваться и носятся как оголтелые.
Залезают в какие нибудь заросли, из которых мне лично приходилось их выгонять, с трудом пробираясь сквозь густой кустарник.
Я молодой был и бегал за ними, а старшим пастухом был дед, который чересчур опытный и ему вроде как не положено, да он бы и не смог.
Меня к нему в помощники и взяли, чтобы я бегал, вроде как бы милость мне оказали, говорят -,, работа очень дефицитная и много желающих! "
А я как обычно уши развесил, поверил.
На самом то деле, коров пасти не каждый сможет, и дело тут не в желании, а в монотонности и отрешённости от мирской суеты.
На маршруте пастбища у нас был брод через речку.
Это обязательно, чтобы тёлкам доступ к воде был.
Иной раз, в жару, стадо только вдоль реки и паслось, никуда не лезло.
Однажды перегоняли стадо в брод, а одна тёлка немного в сторону зашла, на глубину её потянуло. Она начала там вязнуть, голова только над водой торчит.
Дед мне и орёт :
-Малый! Тёлка тонет! Вытаскивай!
Ну я, знамо дело, без раздумий, прям в одежде, в воду ныряю, да и подплываю к страдалице.
Подплыть то я подплыл, а что делать не знаю.
Оборачиваюсь к деду, - а он исчез куда то.
Это потом я докумекал что он так хитромудро ответственность переваливал.
А в тот раз я ничего не подумал-,, нету так нету, надо самому вопрос решать ".
А тёлка уже из сил выбивается.
Морду задерёт, воздуха хапнет, да и опять в воду кунается.
Счёт на минуты, захлебнётся и всё.
Копыта сильно завязли. Никакие её телодвижения не помогают, возможности иссякают.
Очень жалко было скотину.
Я её за шею обхватил и пытался буксировать, но мои ноги тоже вязли.
Всё что мог - помочь задрать ей голову, чтобы подышала.
И до того мне стало жаль бедное животное, до того это страшно, - что на твоих глазах кто-то погибает, а ты ничего не можешь сделать, что я орать начал, звать деда.
А его нету.
(Потом он мне сказал что передовая часть стада ломанулась на частные огороды, а он героически их отстоял, иначе бы приехали хозяева огородов и нам бы обязательно вломили.
Ну это он конечно наврал.
Потому что, как оказалось впоследствии, - он страшенный брехун).
Я нырнул под тёлку, вспомнив что под водой легко поднимать тяжёлые предметы, поэтому хотел приподнять тёлку, чтобы постараться освободить её из вязкого плена.
Но зыбкое речное дно в том месте было никудышной опорой для моих ног, поэтому ничего не получилось.
Тёлка очевидно уже смирилась со своей неминуемой гибелью. Она даже не пыталась передвигаться.
Я орал на тёлку. Упрашивал. Уговаривал её не сдаваться, а она только смотрела на меня и закатывала слезящиеся глаза.
Я вспоминал о том, как по тупорылому своему озорству, беспричинно стегал коров кнутом и мне было очень горько, стыдно за это и я каялся.
Глазами я поискал на берегу какую нибудь большую дубину, чтобы использовать как рычаг для освобождения хотя бы передних копыт но не увидел ничего подходящего.
На память пришло непременное кольцо в носу быка, и разговоры о том, что ноздри у быка и у коров, - самое уязвимое место.
И если взять быка за это кольцо, то его можно отвести куда угодно, не опасаясь нападения с его стороны.
Я тут же вытащил морду тёлки из воды, схватил пальцами её за ноздри, и плавно, но с силой потянул в направлении берега.
Тёлка страшно выпучила глаза, одновременно и мощно заработала копытами и.. обгоняя меня выбралась на берег.
Это был очень радостный момент.
Ярко светило солнце. Было жарко.
Мне показалось что жизнь началась заново.
Тёлка пошла спокойно щипать траву, как будто и не было недавней борьбы за жизнь.
Пришёл дед и начал рассказывать про героическую оборону огородов.
