Рисовые поля
Местность рядом с хижиной, где мы жили с Ю-сан, иногда называли «Даунтаун», потому что там была кухня, курятник, сарай для инструментов и цистерна, и отсюда пролегала дорога к рисовым полям и деревня началась. Однажды утром мы сидели перед хижиной, обрабатывая урожай адзуки и соевых бобов, когда появился Сэнсэй с командой местного телевидения. Они собирались написать рассказ о мистере Фукуоке, в том числе отрывок, в котором он объясняет своим ученикам разницу между естественным и традиционным сельским хозяйством. Они сказали, что это займет всего двадцать или тридцать минут. Сэнсэй принес с собой сложную схему, которую он назвал «Мандала естественного земледелия». На ней были спиральные рукава, выходящие из центра, что делало ее похожим на ветвящиеся рукава живого организма.
Группа нашла живописное место, установил несколько фонарей на батарейках и проверил звуковое оборудование. Когда они были готовы, они указали на Сэнсэя и тихо сказали: «Вперед!» Сэнсэй начал с того, что указал на центр диаграммы, сказав, что он представляет источник, неподвижный центр. Он был помечен иероглифом mu. Далее он сказал, что мир вращается из центра по постоянно расширяющейся спирали. «Люди пришли к выводу, что больше, больше и быстрее - лучше, но это только идея современной цивилизации. Такой образ мышления мотивирован прежде всего жадностью и желанием материальных благ. «У нас должен быть прогресс», - говорят они. «Без прогресса нет смысла», но так ли это на самом деле? По мере того, как мы удаляемся от центра, который является природой, по мере приближения к пределам роста, все начинает разделяться и распадаться, и единство и спокойствие неподвижного центра теряются. В то же время некоторые люди реагируют на это и чувствуют необходимость вернуться к источнику.
Они хотят жить и радоваться более простой жизни - «Cut!»
Сначала микрофон не работал. Потом это была камера. Когда режиссер решил, что все готово, он отвел Сенсея в сторону и попросил его вспомнить, что фильм предназначен для широкой аудитории, поэтому, пожалуйста, сделайте сообщение более понятным для обычного человека. Сэнсэй пообещал, что будет.
Они попробовали снять еще раз. Сэнсэй продолжил именно там, где остановился, но снова возникли технические проблемы. Вскоре ситуация превратилась в фарс, когда что-то шло не так, как надо, поэтому им приходилось снимать интервью снова и снова. Нам понравилось отвлечение, но через несколько часов Сэнсэй разрешил нам вернуться к работе, а он продолжил с ними.
Мы встретились в конце дня и сказали ему, как нам плохо оставить его одного, чтобы иметь дело с представителями СМИ. Сэнсэй улыбнулся и поблагодарил нас за заботу, а затем сказал: «Я живу здесь более тридцати лет, и никто никогда не приходил сюда и, кажется, не заботился. И вдруг все хотят увидеть, что я делаю. Возможно, мы подошли к концу периода расширения и вступили в новую эру спада. Во всяком случае, я на это надеюсь. По крайней мере, у вас была возможность поработать и повеселиться часть дня ». В конце концов, программа вышла в эфир и получила хороший отклик.
В другой раз я спросил Сэнсэя о его отношениях с другими фермерами в этом районе и почему никто в его деревне не пробовал заниматься естественным земледелием.
Он сказал, что его общение с соседями было сердечным, но когда они встречались друг с другом по пути в поле, их разговор обычно был поверхностным, как разговор о погоде. «Когда фермеры проходят мимо моих полей, они видят их, но делают вид, что их нет. Они понятия не имеют, что я делаю, и не хотят спрашивать меня об этом. Я полагаю, некоторые видели фотографии моего сада в газетах и по телевидению, но никто никогда не просил меня показать их ». Г-н Фукуока не стал изо всех сил пытаться объяснить, что он с ними делал. Он никогда не выступал с публичными выступлениями в деревне или в соседнем городе Иё.
Он сказал, что он и его соседи пошли разными путями. Для типичных фермеров нет ничего важнее стабильности, поэтому они используют методы, которые известны своей надежностью. Если у фермеров плохой год, последствия ощущаются надолго. Если это продлится два или три года, они могут не иметь возможности производить выплаты по своим кредитам. В старые времена один-два неурожая означали, что люди голодают.
Г-н Фукуока использовал другой подход, испробовав все виды нетрадиционных методов выращивания. Он никогда не делал одно и то же дважды. Его поля были полны сорняков, клевера, насекомых и соломы, что было непонятно другим фермерам, привыкшим к порядку выращивания растений в стерильных контролируемых условиях.
Кроме того, г-н Фукуока имел заметно неравномерную урожайность, пока он разрабатывал свой метод, включая несколько лет, которые большинство фермеров сочли бы полным провалом. «Фермеры здесь перестраховываются, следуя указаниям государственного сельскохозяйственного кооператива. Он говорит им, какие сорта и когда сажать, какие удобрения использовать и в каких количествах, какой тип пестицидов использовать и когда опрыскивать. Они ничего не сделают, если это не будет тщательно проверено на экспериментальной станции и затем рекомендовано кооперативом. Я не сомневаюсь, что если бы мой метод был протестирован и одобрен, фермеры по всей стране попробовали бы его, но те немногие тесты, которые проводились, всегда добавляли научные модификации, и исследователи быстро потеряли интерес.
Это неудивительно, потому что натуральное земледелие, в котором не используются машины и химикаты, находится в прямом противоречии с политикой Министерства сельского хозяйства по поощрению индустриального сельского хозяйства. Без официального разрешения фермеры не поверят, что можно выращивать урожай так, как я ».
При жизни г-на Фукуоки натуральное земледелие рассматривалось сельскохозяйственным истеблишментом не столько как диковинка, сколько как угроза. Оно никогда серьезно не исследовалося, отчасти потому, что, если бы естественное земледелие было доказано с точки зрения научных стандартов, оно продемонстрировало бы не только то, что обычное сельское хозяйство фактически не было единственным правильным способом ведения сельского хозяйства, но также и то, что это было даже не лучшим способом . Это поставит под сомнение их предположения. Мистера Фукуоку критиковали не за то, что он был неправ, а за то, что он отличается от других, а быть другим - это не то, что сельскохозяйственная ортодоксия Японии может терпеть.
Через несколько дней мы работали на рисовых полях. Сэнсэй подошел и сказал, что хочет нам кое-что показать. Пока мы шли через поля, зеленые пятнистые лягушки, мотыльки, сверчки, стрекозы и пауки ожили. Ящерицы, мыши и змеи носились по поверхности почвы, а внизу прятались кроты, суслики и дождевые черви. Мы последовали за Сэнсэем на относительно большой участок поля, где цикада по имени унка, крошечная цикада, испортила большую часть урожая, размножаясь у основания растений и высасывая сок растений. То тут, то там в других частях поля были небольшие участки с похожими повреждениями.
«Это насекомое считается самым опасным вредителем в рисоводстве», - сказал он. «Все остальные опрыскивают четыре или пять раз в течение вегетационного периода, чтобы контролировать его, но я не против, чтобы оно было на моих полях. Оно прореживает самые слабые растения и пропускает больше солнечного света на другие. Я не думаю, что это сильно снижает урожайность, может даже увеличить, насколько я знаю, но это никогда не выходит из-под контроля. Поблизости обитает так много других насекомых, что, когда популяция унки растет, растет и популяция его хищников. Природа обеспечивает мне все необходимое для борьбы с насекомыми ».
Пока мы продолжали идти, Сэнсэй с гордостью указал на некоторые болезни растений, которые также нашли свой дом в рисовых растениях, в основном это различные формы грибов. «Этот, - он указал на ярко-оранжевый гриб, растущий на одном из листьев, - называется инэ кодзи байо [болезнь закваски риса]. Вы можете взять его прямо с поля и использовать в качестве закваски для приготовления соевого соуса или мисо. Растения достаточно сильны, чтобы переносить его большую часть времени ».
Он показал нам, как рассказать историю вегетационного периода, глядя на узлы одного растения, а затем продолжил объяснение, как новые сорта риса появляются на его полях без его участия. «Кузнечики и цикады делают маленькие дырочки в рисовых зернах, когда развиваются колосья, а затем улитки, слизни и совки съедают их до тычинок, когда они ползают по ним ночью.
Пыльца, переносимая ветром, прилипает к цветкам, создавая перекрестное оплодотворение. Обычно считается, что рис является самоопыляющимся, но он также может опыляться другими растениями, что создает новые сорта. Раньше я сам выводил новые сорта, но теперь не заморачиваюсь. Это естественное перекрестное оплодотворение невозможно на обычных полях, потому что опрыскивание происходит постоянно ».
Затем мы подошли к краю одного из тех обычных полей. Он вырвал одно из растений, а затем выкопал одно со своего поля, чтобы показать нам разницу в корневой системе. Корни с поля его соседа были маленькими, неглубокими, немного слизистыми и имели темный цвет; те, что с поля Сенсея, были очень длинными, толстыми и с большими белыми ветвями. Объем корней у растений Сэнсэя выглядел примерно в четыре или пять раз больше. «Рис можно выращивать на затопленном поле, но не обязательно; на самом деле он лучше растет без затопления. Люди начали заливать поля сотни лет назад в основном для борьбы с сорняками. К настоящему времени они забыли, зачем они это делают, думая, что они должны это сделать, чтобы получить урожай. Один взгляд на корни этих растений должен быть всем, что вам нужно знать о том, какой метод предпочитает рисовое растение.
Корни крупнее и крепче, потому что они должны глубоко расти, чтобы найти воду. Кроме того, они питаются микроорганизмами в почве и имеют доступ к большему количеству кислорода и микроэлементов. Растения, почва и микроорганизмы образуют священный союз ».
Г-ну Фукуоке пришла в голову идея выращивать рис, когда он случайно проезжал мимо рисового поля, которое недавно было убрано. Там он увидел саженцы риса, добровольно выросшие среди сорняков и соломы. С этого времени он перестал пахать, перестал затапливать рисовые поля, а весной перестал выращивать рассаду в заложенной грядке, а затем пересаживать молодые побеги на основное поле. Вместо этого он высыпал семена прямо на поверхность поля осенью, когда они, естественно, упали бы на землю. Он научился бороться с сорняками, разбрасывая солому и выращивая постоянный почвенный покров из белого клевера. Когда мы смотрели на созревающее поле риса, Сэнсэй сказал: «Большинство фермеров считают, что они несут ответственность за выращивание урожая, но я не выращивал этот урожай риса. Только природа может создавать и выращивать урожай.
Красные паучьи лилии * только начали цвести на дорожках между рисовыми полями. Когда появляются эти цветы, какими бы жаркими они ни были, это знак того, что наступает осень. Скоро начнется сбор риса. Мы остановились, чтобы попробовать инжир с дерева, растущего рядом с тропой, на обратном пути к горе.
По вечерам было прохладно, и листья и ветки начали скапливаться на поверхности пруда.
* Хиганбана, или «цветок равноденствия» по-японски.
До сбора урожая на рисовых полях оставался всего один полный рабочий день, и фруктовый сад был в довольно хорошем состоянии, так что Сэнсэй дал нам редкий выходной. Это было такое замечательное событие, что после завтрака мы сидели и смотрели друг на друга, не зная, что делать. Гаки-сан, приехавший сравнительно недавно, и я решили прогуляться до побережья примерно в пяти милях отсюда. Некоторое время мы шли по жаркой пыльной дороге, заполненной семьями, отправлявшимися на воскресную экскурсию, а затем прошли по тропинкам через рисовые поля. . Мы избегали полей, на которых фермеры опрыскивали свой урожай. Когда мы наконец добрались до побережья, мы увидели, что вода слишком загрязнена, чтобы в ней купаться.
Вдоль берега валялись груды старых рыболовных сетей, бутылок саке и мусора, а также гниющие рыбацкие лодки, которые больше не выходили в море, потому что вода была выловлена давно.
Это было удручающе.
Мы решили зайти в лапшу на обед. Гаки-сан кое-что вспомнил - Сэнсэй говорил несколько дней назад: «Люди говорят, что мы живем в мире фантазий здесь, на горе, но мне кажется, что они живут во сне. Зайдите как-нибудь в типичную лапшичную и осмотритесь.
Из музыкального автомата или телевизора доносится музыка, на стене висят меню, в углу в клетке сидит канарейка, а люди в накрахмаленных рубашках и галстуках сидят под неоновыми лампами и прихлебывают лапшу. Это самая повседневная сцена, правда? Что ж, я думаю, что то, что большинство людей считает «повседневным» и «нормальным», является самой странной реальностью из всех ». Мы засмеялись, когда мы оглянулись и поняли, что сидим в той самой лапшеской!
Немного приподняв настроение, мы направились обратно на ферму. Гаки-сан сказал: «Знаешь, Ларри-сан, это был действительно не такой уж плохой день. Помните, какой очаровательной была эта молодая девушка, когда она улыбалась и махала нам рукой, проезжая мимо на своем велосипеде? А змея, которую мы видели плывущую в оросительном канале со стрекозой на голове? Одних этих вещей было достаточно, чтобы сделать этот день приятным для меня ». Было темно, и мы уже устали к тому времени, когда вернулись. Было так хорошо быть дома.
Революция одной соломинки
Сбор риса начался. Специальным зубчатым серпом срезаем травы и оставляем их на несколько дней на поле для просушки. Соседи вешали рис на деревянные решетки, чтобы убрать его с илистой земли, но поля Сэнсэя уже были засыпаны озимым ячменем, поэтому мы просто разложили рис по нему. Когда урожай высох, мы обмолотили зерно с помощью вращающегося барабана с ножным приводом и проволочными колышками на нем. Затем мы посеяли урожай риса следующего года вместе с семенами клевера и разложили неразрезанную рисовую солому по полю. При этом молодые растения ячменя вытаптывались, но быстро восстанавливались.
Однажды днем, когда мы обмолачивали рис во дворе его дома в деревне, Сэнсэй вышел из дома с широкой улыбкой на лице. Он держал в руках копию японского издания «Революции одной соломинки», которую он только что получил от своего издателя. Прочитав книгу, мы с Цуне-сан решили перевести ее на английский и попытаться опубликовать в Соединенных Штатах. Ни у кого из нас не было опыта издания, редактирования или перевода, но мы чувствовали, что важно сделать точку зрения Сэнсэя и его пример жизнеспособной системы органического земледелия с нулевой обработкой почвы доступными для людей за пределами Японии.
Это было еще до текстовых процессоров или персональных компьютеров, поэтому первое, что нам нужно было сделать, это привести старую пишущую машинку, которую мы нашли в одной из хижин, в рабочее состояние. У нее не было ленты, не хватало нескольких ключей, и у каретки была раздражающая привычка заедать на обратном пути. Я несколько раз ездил на поезде в город Мацуяма, чтобы отремонтировать ее, обычно останавливаясь по пути, чтобы посетить замок Мацуяма и близлежащие общественные горячие источники.
Мы заручились помощью Криса Пирса, друга, которого я встретил, когда мы жили вместе в ашраме на Суваносе. Крис вырос в Японии и умел читать и говорить Свободно по японски. Он дал нам дословный, первый черновой перевод. Крис не был фермером и никогда не был на ферме г-на Фукуока, поэтому некоторые разделы рукописи было трудно понять. Мы были благодарны за перевод , но впереди было еще много работы.
К тому времени мы были в середине четырехмесячного урожая цитрусовых, моего любимого времени года. Мы забирались на деревья или использовали лестницы, собирали фрукты и складывали их в ведра, которые мы тащили с собой. Когда ведра наполнились, мы засыпали их в ящики, а затем загрузили ящики в кузов небольшого пикапа, который курсировал между садом и сортировочным сараем в деревне. Большинство фруктов считалось приемлемым для перевозки, даже если на них было несколько пятен. Те, которые были серьезно ушиблены, были помещены в отдельную зону и отправлены в местный кооператив, где из них был приготовлен сок. Одна из вещей, которые мне нравились в сборе мандаринов, заключалась в том, что они росли на деревьях. Было весело, и нельзя было не заметить красоту зеленых листьев, апельсиновых фруктов и голубого неба. Другая - дух товарищества. Поскольку это была такая большая работа, жена сенсея Аяко-сан; его сын Масато-сан; Жена Масато, Риеко-сан; и несколько других жителей деревни также приняли участие. Это облегчило работу, и мы все наслаждались вливанием новых личностей, новых историй и новых шуток. Никто никогда не чувствовал спешки; работа шла ровно, с регулярными перерывами на чай и закуски. Было приятно оглянуться назад в конце дня и увидеть, как много мы достигли.
Пока мы работали, мы с Цуне-сан почти непрерывно обсуждали рукопись и вопросы, которые у нас были по ней. Во время перерывов я записывал эти вопросы в небольшой блокнот на спирали, который я носил с собой. Затем, проработав весь день, мы встречались с Сэнсэем несколько раз в неделю, чтобы прояснить эти отрывки. Иногда собрания проходили в гостиной Сэнсэя в деревне, но чаще они проходили в сортировочном сарае, который находился через дорогу. «В чем именно был смысл этой истории? Какие семь трав Весны? Как узнать, когда сеять семена овощей весной и осенью? Вы действительно имели в виду это буквально, или вы просто пытались помочь людям взглянуть на вещи по-другому? »Иногда наши обсуждения уходили далеко в ночь.
Мы также говорили о различиях между японским и английским языками и различиях между восточными и западными читателями. Например, японский способ рассказать историю или создать сложный аргумент отличается от подхода, который обычно используется в английском языке. В японском языке автор обычно начинает с вывода рассказа или с точки зрения аргумента, затем предлагает анекдоты или аргументы в поддержку темы, которая каждый раз переформулируется. Этот круговой стиль вскоре может стать утомительным для западных читателей, которые привыкли к более линейному подходу, который имеет начало и ведет прямо, шаг за шагом, к заключению. Мы согласились с тем, что важно изменить структуру некоторых разделов книги, чтобы они были такими же ясными и естественными для англоязычной аудитории, как оригинал для японцев.
Также потребуются сноски для объяснения терминов и выражений, которые требуют культурного контекста, с которым англоязычные читатели могут быть не знакомы, а также введение. Когда мы наконец получили рукопись, которой все остались довольны, мне было поручено отвезти ее в Соединенные Штаты, чтобы найти издателя.
Мне было немного грустно, когда я в последний раз шел по извилистой дороге с горы, но я был в восторге. Два года, которые я провел на ферме, изменили меня. В тот момент я чувствовал себя самым счастливым человеком в мире.
Мистер Фукуока встретил меня во дворе своего дома. Мы смеялись и разговаривали, и он пожелал мне всего наилучшего. Затем я накинул рюкзак на плечи и направился к вокзалу.