Жили-были влюбленные: Валюша да Андрюша. Бегали босиком по лужам, пакостили воспитательнице, бесились в тихий час, да так в школу и пошли. Просидели за одной партой, и дружили крепко-крепко. Андрюша портфель Валюше носил да от хулиганов защищал, а Валюша задачки решала да списать давала. Все так и смеялись: тили-тили-тесто, жених и невеста! А однажды Андрюша выкрутил руку обидчику Серому да и закричал на весь класс: "Невеста она моя, вырасту - женюсь!" Прыснули все, похохотали, да забыли.
Стала Валюша красавицей да умницей, Валентиной Александровной, поступила в педагогический да и стала детишек учить. А Андрюша, теперь Андрей Андреич, мечтавший о далеких морях, поехать поступать в Макаровку, да так и сгинул. Засосали его соблазны городские, радости мирские да удовольствия плотскИе. Но писал исправно, обещал приехать и гулять с Валюшей, чтобы она честь берегла, да дома верно ждала. Валюша тоже писала: сначала на почту бегала, потом на виртуальные письма перешла, потом и смски строчить наловчилась. Пишет ей Андрюша:
- Свет очей моих, подруженька моя милая. Сколько лет уже с детства прошло, много девиц я повидал, а такой как ты - не встречал. Ехать мне в дорогу дальнюю, покорять моря синие, горизонты широкие да страны далекие. В порту меня жди, да к морю приходи, увидишь пароход "Славный" - он для тебя главный. Я там буду, вовек не забуду, обниму, к сердцу прижму, покажу в небе звезду - да свяжу с тобою судьбу.
И стала Валюша жить в портовом городке N. Учительствует, комнату снимает, с хлеба на воду перебивается, порой слезою умывается, да так Андрюшу и ждет. Сердце девичье подсказывает:
Стрелки на часах тик-так,
Знаю я, что будет так!
Он ума поднаберется -
Обязательно вернется.
Вспомнит детство, старый клен,
Вспомнит, как он был влюблен,
И пускай бегут года -
Ждать готова я всегда!
А годы-то и правда бегут, никого не берегут. Морщинками лицо разукрашивают, да горе-беду вынашивают. Подруги детей подрастили, косы давно распустили, для себя пожили, да добра нажили. Одна бизнес-леди, идущая к победе, другая - модель, стройная, словно ель, третья не знает скуки - служит науке. И только Валюша чахнет да сохнет, от их успеха глохнет, женихов отшивает и Андрюшу с грустью поминает. То в сердце боль кольнет, то в глазах злоба полыхнет, то печаль слезу нагонит, то в рассеянности кошелек обронит. Один жил с ней - да сбежал: любовь к юной девице пронзила, как кинжал. Другой на диване валялся, надоел - и с вещами прочь прогнался. Третий пил зелье адское, на вкус гадское, облик человеческий потерял, да так и улетел в астрал, и теперь в окошке зарешеченном видет инопланетян замороченно.
Валюша все также квартиру снимает, переезжать не желает, по морю синему гуляет, да чаек призывает:
Птички мои, прилетайте!
Весть жениху передайте!
Знаю я - выпал случай,
Знаю - есть меня лучше,
Знаю, он забывает,
Больше не приплывает,
Я не нашла иного,
Я удержала слово,
Жду без надежды в сердце.
Пусть приплывет - погреться!
Да так однажды и заснула в слезах - прямо на берегу. А был тот берег дикий, далекий, травой-муравой затопленный, птицами перетоптанный, туристами не исхоженный, с тропинкой позаброшенной.
Просыпается Валюша, и видит: зарево в небе поднимается, закат занимается, пора к дому идти. Да только шевельнутся не может. Вот и смерть моя пришла, боль-тоску унесла, - думает Валюша. Но не видят мертвые, не слышат, не чувствуют запаха морского, не грустят, не печалятся, в мир иной направляются.
Глядит Валюша в воду, глядит, все глаза проглядела - а отражения нет как нет!
Но стоит на берегу строение красивое. Башня-не башня, терем-не терем, дворец-не дворец.
- Я не умерла, я сошла с ума! - сказала Валюша и горько-горько заплакала. И слышит она голос: скрипучий, насмешливый:
- Что за глупая женщина! Почему плачешь?
Сидит на ее плече чайка быстрая, птица серебристая, в закатных лучах золотая, видно, что не простая.
- Ты же не можешь разговаривать! - закричала Валюша. - Это сон, и я сейчас проснусь!
- Ну что за чушь несут эти глупые люди! Это не я говорить научилась, это ты - понимать меня наловчилась. Пела ты чайкам о беде, жаловалась синей воде, вот и помочь мы тебе решили, в маяк тебя превратили. И стоять тебе теперь годы, привлекать светом пароходы, отводить от моряков беду, чтобы на мель не сели на полном ходу. Свет твой никого не обидит, авось его и Андрюша увидит...
А В ЭТО ВРЕМЯ...
Ослаб Андреич, поник. Ушло что-то из его сердца, и даже рейсы, которых он ждал, словно праздника, не могли утешить его стареющей души. Жена-мулатка, найденная в далеком порту - блестящая юным телом, как глазурь на пирожном, давно умерла, и навсегда замолк ее белозубый, мелодичный смех. Смуглые красивые детки, ладные и складные, выросшие в достатке и любви, разлетелись как птицы. К чему им отцовские байки о море и старая квартира, когда в мире столько возможностей и так сладко дует ветер новых событий?...
И настал час, которого Андреич боялся больше всего на свете: он не прошел медкомиссию. Тут сердце, там давление, здесь сахар пошаливает, глаза не так хорошо видят, да и товарищи косятся: молодым капитанам пора путь очищать. Ведь как они научатся командовать судами, если на каждом восседает такой хмурый престарелый сыч? Годы не жалуют и мужчин - им тоже приходит пора остепениться, осесть, уступить место новым поколениям...
Андреича взяли смотрителем маяка. На пенсию он не захотел, земную работу - не признавал, друзей не завел, а и те приятели, что имелись - остались нести морскую вахту, счастливчики. У них-то давление не шкалит, да и дети не грызутся за квартиру, как цепные псы, да жена под боком, а в портах девчонки развеселые, им-то хорошо!
Старенькая Газель пыхтела на поворотах серпантина, а в кузове постукиваал нехитрый груз: чуток мебели да скудные мужские пожитки.
Все эти портовские крысы, да каботажники-речники, да бакенщики и рабочие, когда-то бывшие морскими волками - списаны в утиль, выброшены за борт судьбы - доживать, догнивать, достаивать последнюю вахту в жизни...
Андреич погладил нагревшиеся от солнца стены своего нового жилища, и вошел внутрь.
Первые часы он осваивался, подметал да подкрашивал, расставлял книги, до блеска начищал старые кастрюли и любовно раскладывал по полочкам банки и склянки: все моряки любят порядок! Андреич делал все неспешно и на славу. Тут присядет, там перекурит, здесь задумается... Куда спешить, когда перед тобой целая Вечность?
Как и все старики, Андреич тоже мучился бессонницей. Он установил уютную настольную лампу, заказал "мягкое кресло, клетчатый плед" как в песне своей молодости, закупился лучшими сортами кофе и не забыл чеканную турку с затейливым узором. Если нельзя радоваться большому миру - надо построить маленький. И дожить достойно.
Но этой ночью его ждал сюрприз.
Когда Андреич вышел прогуляться (он держал дисциплину и запретил себе курить в помещении!) , море превратилось в звездное небо. Оно колыхалось мириадами крохотных огоньков!
- Светящийся планктон? В Черном море? В это время года? - изумился старый моряк Андреич.
Валюша исправно пульсировала прожектором - как и полагается любому уважающему себя маяку. Однако для встречи с Любимым она посылала в воду невидимые человеческому глазу лучи, устроив подводным существам настоящую дискотеку! Это был первый праздник и первый подарок - за долгие годы разлуки.
На следующий день Валюша расшатала несколько кирпичей в своей кладке, создав романтичные щели, и договорилась с ветром немного в них повыть. Друг-ветер позвал на помощь прибой, а тот - научил гальку ворочаться с более мелодичным стуком, а еще рассказал чайкам, как правильно кричать - и так на свет родился первый в мире морской оркестр. На следующий вечер Андреич услышал нежную, пронзительно-прекрасную мелодию, сгущающуюся в сумраке комнат. Музыка звучала и звучала - и каждый день она была разной! То в ней слышались штормовые раскаты Бетховена, то ажурные балетные мотивы Чайковского, а иногда - что-то иное, не узнанное и не услышанное ни одним человеком на планете.
Валюша сращивала трещины, начищала электропроводку, чтобы не искрило и не коротило, просила друга-ветра отводить вонючие выбросы окрестного нефтезавода, пригоняя ласковый свежий бриз к земле, которой касались ступни ее возлюбленного. Она взбивала перины и красиво покачивала шторы, приманивала весенних певчих птиц, чтобы Андреичу было слышно. Насылала морок на туристов-дикарей, чтобы те иногда сбивались с маршрута и приходили к смотрителю на огонек - угостить пивом, посидеть за накрытым столом и, конечно же, послушать морские рассказы старого капитана! Даже суровой зимой Валюша умудрялась держать тепло, заращивая романтичные щели в кирпичной кладке уютным мхом и диким плющом, и не давать камину остыть. Ее незримые руки гладили лицо любимого, расправляя морщины, распрямляя согнутую возрастом спину. Андреич и сам не заметил, как на месте бывших залысин начали пушиться молодые, тонкие пряди, как легки и упруги стали старческие шаги. Он молодел! Он хорошел! Он здоровел на глазах!
- Видимо, размеренная жизнь на природе тебе на пользу, - рассуждал заехавший в гости молодой приятель-боцман, чинно прихлебывая чай из цветастого блюдца. - Гляди-ка, Андреич, еще и всех девок у меня отобьешь!
А Андреич растолковал его слова по-своему. Если он и правда так хорошо себя чувствует, почему бы не попробовать пройти медкомиссию и начать бороздить моря снова? Ну хорошо, не капитаном. Но образование, английский, документы, да опыт работы, черт возьми! Да хоть простым матросом, хоть коком - лишь бы взяли... Сколько отбыто вахт, сколько вычищено тонн картошки, сколько километров надраенной палубы за все годы студенческой практики и службы - он обязательно пригодится!
Валюша загрустила. Но с годами она сделалась мудрой и решила дать Любимому еще один шанс стать счастливым. Она покорно сдала смену другому, незнакомому мужчине и печально смотрела всеми окнами, как удаляется огонек такси, увозящий Андреича прочь.
Конечно же, он договорился всего лишь на несколько рейсов. Конечно, с морскими вакансиями всегда туго. И конечно же, Андреич возвратился назад - не потому, что был недостоин моря, хворал или грустил. Он скучал по родному маяку и почему-то снова хотел работать именно на нем!
Прошло еще много лет. И однажды ночью Андреич увидел, как из воздуха соткалась тонкая девичья фигурка. Эти хрупкие плечи, эти растрепанные каштановые пряди, этот хрипловатый, неуверенный голосок подростка напомнили ему о том, далеком дне.
В том далеком тыща-девятьсот-не помню-каком, Андреич, а тогда еще Андрюша, приехавший погостить в отпуск курсант, встретил ее во дворе. Мялся и неуклюже мямлил что-то невразумительное, подарил колечко, покраснев как рак, да так и не осмелился поцеловать.
- Валюша? - прошептал Андреич непослушными губами. У него почему-то онемело тело и бешено забилось сердце, стальная судорога вздыбила мышцы, а из горла вырвался последний хрип.
- Да, это я, - ответила девушка. - Как видишь, я дождалась тебя и жила с тобой верно и счастливо. Но теперь нам пора.
И они... взялись за руки и пошли.
Их ждали новые миры и еще непокоренные моря. Новое детство и новая старость. Новые разлуки и новые радости от встречи вновь. Новые планеты и звезды.
Но это - уже совсем другая история!
(С) Анна Курц, 06.03.2021