В Забайкалье под Урулюнгуем в геологической партии Колесникова-старшего медведь по кличке Завхоз обитал: где что найдёт – к себе тащит.
Добрый – дети на нём катались. Он и вырос с ними. Его полудохлым в посёлок Лёша Фёдоров притаранил. Мамку его дурную геологи убили, он один остался – махонький! Добить хотели. А чё? С голоду подохнет! А Лёха пожалел, два дня на руках нёс. Смеялись все: дурак! ты зачем? ну, куда его? А Лёха молча прёт и прёт. Может чё из детства вспомнил. Он, вообще, – молчун запойный. Но в работе – надёжней нет.
«Колесо» выйдет: - Лёху видели?
- В степи.
- И как он?
-Чёрный.
Задумается: - Ну, тогда ещё два дня, – говорит.
А через два дня Лёха возвращается, как побитая собака. «Колесо» ему – самую трудную работу. И, ведь, все знали: выполнит. Он за неделю месячный план давал. Руки золотые. А - голова! О! Я потом на базе специально найду кусок металла какой-нибудь, и – к девчонкам в лабораторию, те – анализ и на бумажке формулу. Я – к Лёхе: чё это? Он ногтем: «дзынь!» и – к уху. 30 HGSNA , говорит. Я – в бумажку. Точно! Он и пил-то, по-моему, оттого, что его таланты отечеству родному тогда не особо нужны были. Как, впрочем, и сейчас.
Через день пути перестали над ним подшучивать, даже помогали медвежонка тащить. Но Лёха всё равно только свой палец сосать давал.
Кто бы ожидал? В посёлке – радость! И так этот медвежонок быстро вымахал: башка стала – как капот у твоего крузака! Дак а чё?! Каждый ему пожрать тащит, дети – особенно: даже из школьной столовки. Там повара уж знали, откладывали. А он, скотина такая, расписание уроков выучил и к большой перемене пожрать приходил: берёт еду у малышей и как будто смущается, - что здоровый такой маленьких объедает.
Сгущёнку обожал! С утра - у сельпо: там ему в банке маленькую дырочку сделают и торжественно вручают. А дальше он уже ногтем своим, как ножом вскроет банку, высосет всё, вылижет. И потом полдня с этой банкой по посёлку ходит, показывает встречным: пустая! И даже плечами пожимает.
Балбесы наши забаву придумали: давать ему неоткрытую банку. Для нас – хохма, для него – мука: вот оно, счастье, а не открывается! Он и мнет её и людям протягивает, а те смеются, бездушные: миша, извини, тороплюсь.
Не понимал он такого отношения и сильно переживал. Грустил. Но выход нашёл.
В прорабской – дверь на пружине уголком металлическим оббита. Идёт человек: дверью – бух! Сообразил миша, сел рядом. Кто дверь откроет, - он банку – раз! Дверь – бух! В банке трещина. А дальше уж он расковыряет. Обрёл своё счастье! Головастый!
Но эти оглоеды совсем заигрались: мишка банку положит – они её ногой выпнут. По всему посёлку рёв: О-о-о-о-о-о-о!!!
Убили мишку. Геолог заезжий. Идёт по посёлку, карабин, как обычно, – на плече. Слышит: «О-о-о!». Оборачивается: громадный медведь на задних лапах стоит и банку ему протягивает. А у него, оказывается, два месяца как медведь жену заломал – пошла в тайгу с одним револьвером, пуколкой этой. Чё там сделаешь? Ну, он на автомате срывает карабин: бах!
Прямо в лоб.
Весь посёлок мишку нашего, как человека, хоронил. Только что речей не произносили. Дети плакали. А геолог этот так и не прижился у нас. И понимали все, что не виноват, но Лёша Фёдоров не простил: нет и всё! А кто ему что скажет!
Закон – тайга, прокурор – медведь. Да-а! Сгубила мишку сгущёнка.
Правильно врачи говорят: сладкое исключить!
Подписывайтесь на канал ДЕДА, ставьте ЛАЙКИ,
оставляйте КОММЕНТАРИИ, делитесь с друзьями и близкими. Подписывайте даже врагов - пусть тоже помогают!
Читайте также на моём канале:
Стать отличником за две недели.
Легко ли быть молодым?
Ребёнка дразнят и обзывают?
И другое.