Найти тему

Yello. Музыканты, которые развивали семплинг в начале 80-х, и чьи работы знают все, кто рос в 90-е

Два абсолютно разных человека, но с большим воображением, такой же страстью к музыке и ребячеству. «Мы с самого начала решили остаться в музыке детьми и сделать Yello своей игрушкой», — скажет впоследствии Дитер Майер. Yello — это и есть название их общей игрушки. Простое имя, как и Лего. И ни одного намека про желтый, yellow. По другой же версии, Yello — это сложение слов yell (крик) и hello (привет), что тоже правда: криков Бориса Бланка, как составных его композиций, на пластинках группы предостаточно. (Голосовые связки это лучший синтезатор, — скажет однажды Бланк).

Здесь надо сказать, что музыкой в группе занимается исключительно Борис, у Дитера на ее сочинение не хватает усидчивости — он постоянно в разъездах, заключает сделки, открывает новые предприятия и следит за работающими. Когда Бланк заканчивает трек — он показывает его Майеру и они уже вместе решают, что здесь можно напеть или наговорить.

«Я пел в рок группах. Правда, это не было похоже на привычное пение. Я рассказывал истории, я кричал, орал, я полностью импровизировал. Я вообще не певец. Я человек, который играет свою роль в звуковых коллажах Бориса», — говорит Майер. Как он сам признается, только музыка Бланка наводит его на текст, на придумывание героев и ситуаций; никаких заготовок. Услышав музыку, Майер начинает носиться по студии с речитативом, параллельно выискивая большими глазами, где этот поток сознания можно зафиксировать :-) «Дитер — это один процент нашей музыки, но своим голосом он дает этим процентом огромный эффект», — объясняет Борис Бланк.
Первый альбом группы создавался в перипетиях синтезаторов, которых если и получилось синхронизировать, то не больше чем на несколько минут. Для Бланка это был аналоговый кошмар — он знает про ламповость получше остальных.
Первый альбом группы создавался в перипетиях синтезаторов, которых если и получилось синхронизировать, то не больше чем на несколько минут. Для Бланка это был аналоговый кошмар — он знает про ламповость получше остальных.

Сам же процесс создания треков спонтанен. Как говорил Пикассо: «Я начинаю с идеи, а потом она становится чем-то еще», так же у Yello — берется один интересный звучок, потом из хаоса дискет Бланк находит тот самый прошлогодний звук, где пробка с шампанским изящно вылетает из горлышка бутылки; к нему Борис подмешивает только-только записанное открытие банки с Колой и вот у него готова перкуссия. Следом идет гитара, потом духовые — и, вроде бы, проявляется силуэт будущего трека.

«Когда мы только познакомились, — вспоминает Майер. — Борис еще водил грузовик на основной работе. На первых порах группы он врывался каждый вечер в нашу маленькую студию, держа в одной руке бутерброд, а в другой — моток кабелей, чтобы подключить оборудование. Каждый день Борис работал в студии до полуночи или часу ночи, а утром уносил кассету с собой в грузовик, заряжал ею магнитофон, целый день слушал и думал, что добавить или изменить. В шесть вечера он шел с этой кассетой в студию. Таких пленок у него были сотни. Борис из тех художников, для которых важен именно процесс, а не результат. Ему приятно работать над картиной, а не собирать их для выставки или стать важным художником. Он занимался аудиоколлажами, потому что был страстно увлечен созданием звуков».

«Хорошо, что мы купили Fairlight для записи нашего второго альбома! Примерно тогда мы и начали создавать компьютерную музыку». Fairlight, который появился в ‘79 году, был совершенно революционным изобретением — компьютер с клавиатурой, двухцветным монитором и клавишными. Это была первая цифровая рабочая станция с семплером, секвенсором, звуковым редактором и световым пером — приспособлением для сенсорных экранов. Кажется, тогда еще мониторы не умели считывать касания подушечек пальцев :-)
«Хорошо, что мы купили Fairlight для записи нашего второго альбома! Примерно тогда мы и начали создавать компьютерную музыку». Fairlight, который появился в ‘79 году, был совершенно революционным изобретением — компьютер с клавиатурой, двухцветным монитором и клавишными. Это была первая цифровая рабочая станция с семплером, секвенсором, звуковым редактором и световым пером — приспособлением для сенсорных экранов. Кажется, тогда еще мониторы не умели считывать касания подушечек пальцев :-)

Слушайте самые известные работы Yello 1985—1991 https://soundcloud.com/12edit/yello

Yello это передвижная ярмарка мелодичности конкретной музыки — французской концепции 40-х, в которой композиции складывались из окружающих нас звуков. Борис Бланк неоднократно утверждал, что не использует классические барабаны и бас из драм-машин, а создает их из других звуков — например, пульнуть снежок в стену, записать, связать, отредактировать и получить звук бас-барабана нужной сочности и плотности. То же касается и стандартных пресетов, которые зачастую тоже поддаются нещадной обработке.

«Это мое наваждение, — признается Бланк, который набрал за годы библиотеку с сотней тысяч записанных им же звучков. — Хотя со временем, становится труднее найти что-то новое. Помню, как захлопывал дверь гаража и тут же подумал: Хорошо звучит, но примерно то же самое я слышал году в ‘92-м».
Действующие лица: Борис Бланк в темном галстуке, Дитер Майер в светлом галстуке, Карлос Перон без галстука. Карлос Перон оставит группу в ‘83-м, чтобы сосредоточиться на сольной карьере и помогать другим. И не прогадал — считается важным человеком в музыкальных делах Швейцарии. К тому же, Борис Бланк уже тогда имел собственное видение, в какую сторону должна развиваться группа Yello и не терпел обсуждений.
Действующие лица: Борис Бланк в темном галстуке, Дитер Майер в светлом галстуке, Карлос Перон без галстука. Карлос Перон оставит группу в ‘83-м, чтобы сосредоточиться на сольной карьере и помогать другим. И не прогадал — считается важным человеком в музыкальных делах Швейцарии. К тому же, Борис Бланк уже тогда имел собственное видение, в какую сторону должна развиваться группа Yello и не терпел обсуждений.

Когда-то в группе было трое человек: в конце 70-х, подъезжая на грузовике к рабочему цеху, чтобы записать доносящиеся оттуда звуки, 27-летний Борис Бланк увидел человека, который уже записывал себе материал на пленку. Это был Карлос Перон. Ровесник, любитель авангардной музыки и знаток синтов. Он стал для Бланка учителем и вместе они полетели из горной Швейцарии в солнечный Сан-Франциско отдать почтение любимой группе The Residents (те, которые носили смокинги и цилиндры, а лица их прикрывали огромные глазные яблоки) и заодно подписаться к ним лейбл. Авангардисты оценили демо-кассету гостей и сказали, что берут Yello на борт с единственным условием: в полноформатном альбоме должно быть больше музыки, чем разрозненных шумов.

Позже к ним присоединился Дитер Майер — его посоветовал владелец музыкального магазина, куда захаживали Бланк и Перон, мол вашей музыке не хватает голоса. Голоса богача, картежника, усача, художника, писателя, гольфиста, режиссера и просто эксцентричного персонажа (чего стоит его перфоманс конца 60-х, когда на одной из выставок он стоял с револьвером в руках , а у его ног красовался плакат: «Этот человек стрелять не будет») — Дитер искал новые пути для самовыражения. Их музыку полюбят в Союзе, несмотря на то, что в СССР не было выпущено ни одной пластинки Yello, их песни звучали на радио и ТВ. Особенно Jungle Bill и The Race знакомы всем — их постоянно крутили в перебивках «Что Где Когда» между вопросами, а 30-секундную Homage to the Mountain — когда вручали хрустальную сову победителю игры.

Дитер Майер и Борис Бланк в 1985 году
Дитер Майер и Борис Бланк в 1985 году

«Yello это точность и беспорядок; как и вся Швейцария, — говорят в группе. — Yello очень провинциальны, мы не проходим ни по каким музыкальным трендам. Нас нельзя отнести ни к одной категории. Для Штатов это проблема №1, кстати». Yello — это смесь всего и вся. От мрачных и острых как лезвие синтезаторных пресетов (Бланк явно симпатизирует британским пионерам индастриала Throbbing Gristle ), до ярких и жгучих латиноамериканских мелодий и африканских ритмов. На обложках они — респектабельные мужчины в дорогих костюмах и при галстуках, волосы их блестят от бриолина, а в руках неизменные сигары. В клипах, которые Бланк и Майер сами себе снимают, они — парочка балбесов и кривляк с картонной луной, в пиджаках из газет, одеяниях пещерных людей и гонщиках на табуретках — такой цветастый нуар много лет вполне заменял им живые выступления перед аудиторией.

До недавнего времени у них был только один лайв. 15-минутное выступление в нью-йоркском клубе Roxy на заре группы в ‘83 году, когда их сингл Bostich с речитативом Майера стал хитом черных радиостанций США и лично Африки Бамбааты, одного из зачинщиков хип-хопа. В Штатах, конечно, удивились цвету кожи гостей из Швейцарии: «Они почему-то ожидали увидеть черных ребят», — скажет потом Майер. А Бланк добавит: «Когда я увидел, как три тысячи латиноамериканцев танцуют под мою музыку — это стало подобно откровению. И то, как они двигались эти люди — поразило меня больше всего. Я понял, зачем пишу музыку: я хочу, чтобы люди танцевали».

_____