Начало здесь.
Предыдущая часть здесь.
Зачем я решила описать всё то, что произошло со мной? Если я уйду слишком рано и не успею сделать то, ради чего пришла в этот мир, должен найтись человек, который победит зло.
Я не буду подробно описывать все наши разговоры с Марфушей. Коротко скажу, что в нашем роду из поколения в поколение рождались особенные девочки. Одни из них становились провидицами, другие – врачевательницами.
Способности эти родные старались скрывать ото всех, чтобы девочки не прослыли ведьмами. В семье же об этом знали и не боялись носительниц дара, пока не случилась одна история.
Сёстры, рождённые двойней, которые были дружны с рождения и часа друг без друга не мыслили, имели несчастье полюбить одного человека. Он выбрал в невесты одну из них. Тогда вторая сестра обманом сгубила счастливую соперницу и выдала себя за неё.
Поначалу молодой человек ни о чём не догадался, но по прошествии времени понял. Что невеста его – не та, за кого себя выдаёт.
Конец истории был трагичен. Девица, поняв, что обман её раскрыт, а любви к ней избранник не испытывает, повесилась в той самой роще, в которой впоследствии погиб Митя.
Марфуша сказала, что, направь она свои способности в доброе русло, мир не знал бы лучшей травницы и целительницы. Но Прасковья, которая приняла на себя имя её же загубленной сестры (чем, по словам Марфуши, ещё сильнее себе навредила), обратила свой дар во зло.
Однако сила её была велика. Люди не могли отличить её от живой женщины, когда она им являлась.
Она стала мстить.
Злые дела её творились по двум направлениям.
Она изводила молодых людей, которые, поддавшись ненадолго её очарованию, вскоре начинали избегать её общества.
Вторым желанием Прасковьи было – уничтожить свою бывшую семью, которая была ей проклята.
Марфуша объяснила мне, что вели её не только злоба и обила, но и страх. Колдунья, которую в народе стали называть Лозовихой, знала, что рано или поздно в семье родится кто-то, кто окажется сильнее её и сумеет снять проклятие.
Тогда ей предстояло погибнуть.
-Почему её называют Лозовихой? – спросила я.
-Её хоронили тайно, чтобы никто не знал, где она покоится. Выкопали могилу в зарослях ивы, по народному её ещё лозой называют. Отсюда и пошло. Сама же она Натальей себя называет, как будто до сих пор обмануть всех хочет, что не Прасковья она.
-А ты её видела?
-Видела. Да другой раз могу и не узнать. Она почти любой образ принять может.
-И она тебя не трогает?
-Она не знает, что я ей тоже родня. Нянька да и всё. А что травы собираю – так мало ли кто их собирает…
-Ты думаешь. Вместе с тобой мы сможем её одолеть?
-Ох, и умная ты, Елена, - похвалила Марфуша. – Наперёд не знаю, а постараться надо. Потому и спрашивала, чего ты хочешь для себя.
-Хочу за Митю отомстить, - честно призналась я. – Только вот матушка, наверное, всего этого не знает?
-Алёша ей честно всё перед свадьбой рассказал, да она, видимо, не верит, - вздохнула нянюшка (я продолжала так называть Марфушу).
-Я обязательно буду тебе помогать! – воскликнула я.
С тех пор решимость моя нисколько не ослабела.
Матушка же сдержала своё слово: У меня вскоре появились новые учителя. Но, если синьор Джузеппе, учивший меня живописи. Находил меня способной, то учителя музыки и танцев приходили в ужас.
Причиной тому было моё намеренно безобразное поведение. Я осознанно не хотела стараться на их уроках. Чтобы в меня случайно не влюбился кто-нибудь, когда меня станут вывозить в свет.
Намного больше, чем танцы, мне нравилось возиться с братиком и узнавать от Марфуши новые секреты.
Матушка только вздыхала, слушая отзывы обо мне новых учителей, но продолжала исправно оплачивать мои уроки.
Как я не оттягивала этого момента, но пришло время для первого бала. Матушка хорошо подготовилась к нему: Всей семьёй мы ездили в Москву к батюшкиной кузине Софье Алексеевне, где для меня и матушки были шиты на заказ туалеты по последней моде.
Другая девица, наверное, находила бы удовольствие, выбирая шляпки и броши, я же, наперекор всем, приготовилась выставить себя настоящим чучелом. И, если матушкиными и тётушкиными стараниями внешне я смотрелась довольно мило, то милая моя Елена-старшая, посмеиваясь, научила меня, как «исправить» их старания, что я и продемонстрировала в наилучшем виде.
Мне было немного жаль матушки, но цель моя того стоила.
В танцах я наступала на ноги кавалерам. Отвечала им невпопад, всячески демонстрируя, как мне скучны их речи. Изловчилась облить лимонадом своё прелестное платье на глазах у всех.
После лимонада матушка позвала меня к себе и прямо спросила, чем вызвано такое моё пренебрежение ко всем её усилиям.
Я ответила по возможности честно: не хочу выходить замуж, не хочу расставаться с родителями и братом. Вот пусть Алёшенька вырастет, заведёт большую семью, а я буду любить племянников и учить их рисованию. К тому ж, что хорошего в замужестве, ведь я не раз слышала, что муж Аннушки потихоньку проматывает то приданное, которое дали за ней мои родители, а недавно стрелялся на дуэли из-за какой-то девицы.
Матушка пришла в ужас и спросила, откуда мне известно последнее. Я отвечала, что такие разговоры слышала в том самом обществе, в котором она так желает видеть меня принятой.
Слова мои заставили её задуматься. Она не стала бранить меня, но видно было, что уверенность её в намерении непременно найти мне жениха пошатнулась. Думаю, аргументом в мою пользу послужило и желание не расставаться с братиком. Я действительно проводила с Алёшенькой много времени, чему она была рада. Мои «выходы в свет» потихоньку сошли на нет. Гости же, приезжавшие в дом, видели меня лишь мельком: я приветствовала их вместе с родителями, проводила в гостиной около получаса с изящной вышивкой в руках, а затем незаметно исчезала. Понемногу к моим странностям привыкли.
Дольше всех продержался какой-то высокий брюнет, неизменно пытавшийся втянуть меня в беседу. Наконец, окончательно утомлённая его приездами в наш дом, я огорошила матушку заявлением о том, что этот жених желает получить за мной хорошие деньги, так как его имение давно заложено и вот-вот пойдёт с молотка.
Матушка, проверив мои слова и убедившись в их правдивости, перестала поощрять его визиты. Знаю, что он просил моей руки, но ему было отказано.
Спросите, откуда я знала всё это?
В гостиной по-прежнему висел портрет моей милой Елены, которая и рассказывала мне то, что могло пойти на пользу моим планам.
Более того, второй её портрет, созданный мною, я уговорила повесить в бильярдной, где часто велись приватные разговоры.
Елена не пересказывала мне их, но делилась тем. Что, по её строгому мнению, мне следовало знать.
Единственное, чего она во мне не одобряла – нелюбви моей к вечерам и танцам.
-Ах, как я в молодости танцевала на балах! – говорила она. – Кавалеры выстраивались в очередь, все мои танцы были расписаны наперёд.
Дружбе же нашей это нисколько не вредило. Дня не проходило, чтобы мы с ней не видели друг друга.
Продолжение здесь.
Жду ваших комментариев, критики и предположений)))