ГЛАВА 2 Мои путешествия по Японии
Когда я отправился в Азию на борту корабля «Президент СС Кливленд» в 1970 году, я понятия не имел, что В итоге я проживу почти четыре года в сельской местности Японии. У меня не было фиксированного маршрута, поэтому я полагаю, что все было возможно, но то, что произошло на самом деле, последовательность событий, которая привела меня к ферме Масанобу Фукуока, и моя пожизненная работа с в растениями, почвой и естественным земледелием, я никогда не мог предсказать или вообразить.
Почему-то меня всегда интересовала Азия. В колледже в Беркли Я изучал специальность «история Китая». После учебы я решил поехать в Азию, чтобы посмотреть, как там. У меня не было особого плана, кроме как сесть на пассажирское судно из Сан-Франциско в Иокогаму, а затем продолжить свой путь в Юго-Восточную Азию, Индию или куда-нибудь еще. У меня было около тысячи долларов, рюкзак с тем, что, как я предполагал, мне понадобится, и виза в Японию. Мне было двадцать три года, и я никогда раньше не выезжал за пределы Соединенных Штатов.
Несколько моих друзей проводили меня под серпантины и крики «счастливого пути!», Когда корабль отходил от причала. Было волнительно плыть под Золотыми Воротаи и закатом. Наконец-то я собирался в Азию.
Сегодня большие пассажирские суда почти исчезли, но в то время это был самый дешевый способ путешествовать в Азию. Люди использовали их как автобусы. Я встретил на корабле много интересных людей. Одной из них была молодая женщина по имени Казуко, которая возвращалась в Японию после посещения семьи в Стоктоне. Я также встретил пару миссионеров, направлявшихся на Филиппины, журналиста из Гонконга, специалиста по Азии, направлявшегося в Тайбэй, который, как я позже узнал, был агентом ЦРУ, и двух ветеранов Второй мировой войны, которые были на пенсии и остались живы на Гуаме. Позже я их всех посетил. Я плыл шестнадцатым классом (из шестнадцати), который оказался общежитием рядом с машинным отделением. После первых душных, шумных ночей Я решил спать на палубе под звездами.
Казуко пригласила меня остаться с ней и ее бабушкой и дедушкой в их доме к северу от Токио. Затем мы провели месяц или около того, путешествуя по заснеженным северным префектурам, и в конце концов добрались до Киото, древней столицы и культурного центра Японии. Мы встретили на корабле жителя Нью-Йорка по имени Доминик, который ехал туда навестить друзей, поэтому мы решили нанести ему визит. Он познакомил нас с удивительно эклектичным сообществом японцев и жителей Запада, которые приветствовали нас, как если бы мы были семьей.
Для жителей Запада Япония - это место, где вы либо сразу чувствуете сильную привязанность к культуре и остаетесь на какое-то время, либо вам трудно приспособиться к толпе, быстрому ритму и жестким социальным обычаям. Эти люди уезжают в течение первых шести месяцев - первоначального срока типичной туристической визы. Большинство из Жители этой общины с Запада жили в Японии по крайней мере несколько лет, и все изучали одно из японских искусств, например гончарное дело, сякухати (бамбуковая флейта), драма Но, религию, боевые искусства, каллиграфию или текстиль.
Японцы принадлежали к разным слоям общества, но в целом они были свободомыслящими молодыми людьми, выпавшими из мейнстрима. Бунт даже на короткое время был для них очень серьезным решением, потому что это означало, что они больше никогда не смогут вернуться. Их считали бездельниками. Некоторые из них были членами сплоченной группы поэтов, странников и идеалистов, которые называли себя бузоку, или племенными людьми. Раньше они называли себя «Академией Бум», но когда их интерес обратился к возвращению на землю и жизни так, как коренные жители жили в древние времена, они подумали, что новое название было более подходящим. Они были тесно связаны с движением "назад на землю" в Соединенных Штатах, хотя в США их было гораздо меньше чем в Япония. Они создали сеть коммун в некоторых из самых отдаленных и красивых мест Японии и пригласили меня в гости, объяснили, как добраться до коммуны и людей, которые позволили бы мне остаться с ними по пути. Казуко нужно было вернуться домой, поэтому Я проводил ее на вокзале (нелегкое прощание), а затем направился к открытой дороге.
В течение следующих двух или трех месяцев я путешествовал автостопом по коммунам в Японских Альпах и на островах Сикоку и Кюсю перед тем, как отправиться в
Город Кагосима, чтобы сесть на лодку плывущую к жемчужине короны, коммуне на Острове Суваносе, известной как Баньян Ашрам Суваносе, Пылающий остров.
Небольшой дизельный корабль, который плыл в Суваносе, «Тосима маару» (десять островов), имел нерегулярный график, потому что он мог плавать и выгружать свой груз только в спокойном или относительно спокойном море. Когда я прибыл в Кагосиму, я узнал, что следующее плавание будет примерно через неделю, поэтому я нашел недорогой отель рядом с пристанью и отправился осматривать город.
Кагосима - один из самых красивых городов, в которых я когда-либо был. Сам город находится на берегу залива Кагосима. Сакура-дзима, остров цветущей сакуры, представляет собой конический вулкан, который возвышается посреди залива. Пока я был там, он периодически извергался. . . и вишневые деревья цвели. Я несколько раз садился на паром, чтобы исследовать его, а остальное время проводил, блуждая по городу или вдоль кромки воды, ничего особо не делая.
Путешествие из Кагосимы в Суваносе было трудным и совсем не приятным для меня, поэтому я был рад, когда мы прибыли около часа дня на следующий день после нашего отъезда. Пирс был таким маленьким, а побережье таким каменистым, что «Тосима мару» пришлось бросить якорь за пределами рифа, пока небольшая рыбацкая лодка переправляла пассажиров и грузы туда и обратно на остров. Затем, нагруженные припасами на спинах, мы поднялись по крутой тропинке к деревне из восьми или десяти домов, а затем через бамбуковый лес в ашрам. Тогда я понятия не имел, что, покинув остров всего несколько месяцев спустя, стану совершенно другим человеком.
Суваносе - один из череды небольших островов, известных как Цепь десяти островов.
Эти острова находятся к северу от островов Рюкю, которые простираются на юг от Окинавы и почти до Тайваня. Это были острова, которые мореплаватели эпохи палеолита использовали в качестве ступеней тысячи лет назад для миграции на основные острова Японии. Суванос - это действующий вулканический остров, круто поднимающийся из моря на высоту двадцати шестисот футов. Гора Онтаке, вулкан в центре острова, извергался более или менее все время, пока я был там, иногда через день или два, иногда через неделю или больше. Это самый активный вулкан Японии и остается одним из самых активных в мире. Обычно это был громкий БУМ, который сотрясал землю, а затем гигантское облако серого пепла, поднимавшееся на пятнадцать тысяч футов или более. Когда ветер принес облако над головой, пепел пролился так сильно, что всем пришлось зайти внутрь.
Центр острова гористый и необитаемый, но есть широкое плато, которое можно пахать. Ручьи стекают с горы в основном во время частых ливней. Остров густо покрыт кустарником, бамбуком и сосновыми лесами, но сельским жителям и членам ашрама удалось расчистить небольшие участки для выращивания сладкого картофеля, кабачков, дынь и некоторых овощей. Жители села также пасли скот и коз. По острову проходит теплое течение, поэтому море наполнено множеством видов рыб, моллюсков и черепах. Рацион жителей деревни и членов ашрама состоял из риса, мисо-супа, сладкого картофеля, соевых бобов, тофу, рыбы и иногда бананов. Однажды, когда я был там, корова упала со скалы насмерть, так что мы ели говядину несколько дней.
Суванос, вероятно, был заселен и заброшен бесчисленное количество раз на протяжении многих лет, в зависимости от активности вулкана. Самая ранняя зарегистрированная история острова восходит к 1813 году, когда произошло самое большое извержение в истории. Две женщины, которым на тот момент было семь лет, рассказали историю о том, как они сбежали на соседние острова: «Как только началось извержение, послышался сильный грохот и дождь из огненных камней, который сжег дома. Люди укрылись в Нанацуана (пещера с семью дырами) на восточной оконечности острова и оставались там несколько дней. Поскольку дождь из пепла и огня продолжал падать, люди решили бежать на острова Накано-сима и Акусэки. На пляже Кириши они нашли свои лодки погребенными под вулканическим пеплом, и им пришлось выкопать их мотыгами, прежде чем мы смогли спастись ». 1
Остров оставался необитаемым до мая 1883 года.
Амами Осима приехал поселиться. Они построили деревню и расчистили поля для сладкого картофеля. Нынешние островитяне - прямые потомки этих поселенцев. Всего шесть месяцев спустя вулкан снова извергся, уничтожив все посевы, посаженные поселенцами, и вызвал голод. Согласно одной из версий, «островитяне бродили по горам и по морю в поисках чего-нибудь съедобного. Пока огонь пылающего вулкана освещал небо, поиск еды продолжался не только днем, но и ночью. Некоторые умерли, многие заболели от недоедания и отравлений, когда в отчаянии голодающие поселенцы стали есть неизвестные сорняки и ягоды »2.
В 1971 году, когда я впервые посетил остров, в ашраме проживало около сорока сельских жителей и около десяти или двенадцати приезжих. Ашрам, названный в честь красивого баньянового дерева недалеко от деревни, был основан Нанао Сакаки, Гэри Снайдером, Сансеем Ямао и несколькими другими членами бузоку в 1967 году. Несколько построек с соломенной крышей уже были построены из материалов, собранных в близлежащих лесах, а также кухня и несколько сараев. Не было электричества и современных удобств. Условия были примитивными, что соответствовало задаче.
Ашрам называл себя ашрамом карма-йоги, индуистского идеала, в котором личная реализация достигается через бескорыстное служение. Для меня, по крайней мере вначале, это просто означало много очень, очень тяжелой работы, к которой я был совершенно не готов. Я был уверен в своих способностях жить в современном мире - в конце концов, я окончил колледж с достаточно хорошими оценками, понял, как избежать призыва, поехал в Азию, когда мне было всего двадцать три года, и у меня все было хорошо. . Но мой опыт работы в «дикой природе» ограничивался несколькими семейными походами, когда я был ребенком. Я не знал, как работать, использовать или ухаживать за инструментами, заниматься плотницкими работами, сажать или ухаживать за огородом, а мои кулинарные навыки были в лучшем случае минимальными. Я чувствовал себя совершенно беспомощным. Как и большинству новоприбывших, мне поручили расчищать поля от бамбука, чтобы их можно было использовать для выращивания сладкого картофеля. Работа была очень тяжелой, и мое тело не было подготовлено. Мои мысли были рассеяны и двигались слишком быстро для скорости жизни острова.
Я не хотел работать в поле. Я хотел лазить по скалам на берегу моря, идти пешком к вулкану или вернуться в хижину и почитать книгу. . . где угодно, только не там, где я был. В ашраме было мало личного времени. Я был лишен привычных удовольствий и вещей, на которые я обычно полагался, чтобы снять стресс. Это вызвало у меня беспокойство и, в конце концов, злобу не на других, а на мир в целом. Первые несколько раз я готовил по очереди, еда была ужасной, и она была готова на два часа позже. Я чувствовал, что подводил всех, что бы я ни делал. Я стал замкнутым и капризным. Короче, у меня был бардак.
Остальные, должно быть, заметили, через что я проходил. Они не винили меня, но и не пытались поднять мне настроение. Вероятно, они видели, как это происходило с другими горожанами, когда они впервые приехали на остров. Тем не менее, я выдерживал это и каждое утро после завтрака таскал больное тело в поля.
Затем однажды днем все изменилось. В тот день я работал один. Я помню, как заметил, что кирка, как и прежде, качнулась в почву, корни расшатались, но это было без усилий, как если бы работу выполнял кто-то другой, а я стоял и смотрел. Я действительно наслаждался ощущением того, как мышцы моей спины растягиваются с каждым гребком и тянутся вниз, чтобы освободить корни. На самом деле, мне это нравилось. Я стал одним целым с корнями бамбука и почувствовал, что знаю их лично. Затем я поднял глаза и увидел остров во всей его красоте, как будто впервые, деревья, колышущиеся на ветру, птицы, открытое голубое небо.
В тот момент мне лучше не было места, как прямо в поле, копая эти корни. Когда я услышал, как коровий колокольчик объявляет, что обед готов, я не хотел уходить.
Я стал настоящим, сосредоточенным на том, что делаю, и ни на чем другом.
Буддийский термин для этого - самоосознанность. Мой разум стал ясным, а мой дух - радостным. Работа превратилась в игру, и ко мне вернулась уверенность. Я научился работать, другие сразу заметили разницу и стали относиться ко мне по-другому. Одна японка улыбнулась и сказала: «Похоже, у тебя сегодня хороший день в поле». Кто-то еще показал мне, как точить серп и кирку с помощью точильного камня и напильника, а другой отвел меня на кухню и дал советы о том, как приготовить еду эффективнее и быстрее. Один парень, который пробыл там больше года и раньше не сказал мне двух слов, рассказал мне историю о том, через что он прошел, когда впервые приехал на остров. Это была история, удивительно похожая на мою. Наконец-то меня приняли в сообщество. Я увидел, как изменение моего отношения помогло другим, и это было полезно для группы в целом. Я понял, что работа над своим личным осознанием - это не эгоистичное стремление, на самом деле это был эффективный способ внести реальные и позитивные изменения в мир.
Несколько дней спустя Нага-сан, один из основателей ашрама, упомянул, что несколько человек собирались на несколько дней на другую сторону острова, и спросил, не хочу ли я поехать с ними. О боже, да! На следующее утро мы отправились в путь рано утром и направились прямо вверх по горе, остановившись у кратера на обед. В тот день вулкан отдыхал, но рев все равно был оглушительным. Сам кратер имеет глубину пяти или шестисот футов и ширину почти в милю. Пар извергался из вентиляционных отверстий по сторонам и дну кальдеры. Выглянув наружу, можно было увидеть другие острова в виде бледных зеленых точек в синем море. Затем мы продолжили путь, примерно за семь часов. Мы остановились в пещере, которая была точно такой же, как та, в которой, как я представлял, ютились сельские жители во время извержения 1813 года, ловили рыбу и добывали дикие съедобные растения.
В течение следующих нескольких месяцев я продолжал копать корни бамбука, собирать дрова в лесах и коровий навоз с пастбищ и сажать сладкий картофель. Я также помог построить небольшой дом. Для этого нужно было спустить с горы бревна для столбов и балок, сплести бамбуковые решетки для стен и сделать крышу из бамбука с соломой. Я также помогал сельским жителям с некоторыми проектами в городе и один или два раза выходил на рыбалку за пределы рифа, но моим главным интересом и обязанностью оставалось сельское хозяйство. Однажды вечером после обеда я пошел на поля. Почва, представлявшая собой почти чистый вулканический пепел, искрилась в лунном свете. Вершина вулкана светилась жутко-красным светом, становясь ярче и затем тускнея, как будто гора дышала. В ту ночь Онтаке-сан был не в полной силе, он только урчал, что-то напевал себе под нос. Я смотрел на наполовину засаженное поле сладкого картофеля и слышал шелест бамбука на ветру. Я постоял тихо мгновение и принял все это. Затем земля заговорила со мной. С тех пор и по сей день все, что я делал, так или иначе касалось растений и почвы, подарка, которого я никогда не ожидал и не мог себе представить.
Прошло чуть больше четырех месяцев, моя продленная виза истекала, и я начинал слышать зов открытой дороги, поэтому я покинул остров Суванос и свое сообщество новых друзей и отправился на юг, всегда выбирая самый медленный и дешевый способ транспортировки. Я остановился на нескольких других небольших островах по пути в Окинаву, Тайвань и, наконец, Гонконг. Я еще не был готов покинуть острова Тихого океана, поэтому вместо того, чтобы ехать в Индию, я решил побаловать себя отпуском (в рамках моего продолжительного отпуска) и направился на восток, на Филиппины, а затем в Микронезию. После пяти или шести месяцев там и других приключений я вернулся в Калифорнию, где записался на программу почвоведения и питания растений в Калифорнийском университете в Беркли.
