Она шла и думала. Денег нет, за жильё платить нужно. Посчитав числа месяца, тяжело вздохнула: уже все сроки прошли! Вокруг одни дебилы. Надоело. Завтра на работу, опять крутить ненавистные пакеты с мороженым.
Её передёрнуло. В лицо дул холодный осенний ветер. То ли он, то ли картина конвейера, безостановочно ползущего по небольшому цеху, без спроса вставшая перед её глазами, так подействовали, но озноб сотрясал всё тело. Послезавтра зарплата - всего десятка! И что? И куда её, в какое место затолкать, какую дыру заткнуть? На душе скребли кошки.
Ещё эта погода. Она поплотнее натянула тоненькую, вязаную шапку на уши, наступила в огромную лужу и чуть не заплакала. Старые ботинки тут же напомнили о своём преклонном возрасте.
Серый вечер, хмурые пожухлые, как и она, люди. Где жизнь? Чего ждать?
Хотелось только лечь в постель, взять в руки что-нибудь покрепче чая, но послабее сорокаградусной и включив зомбоящик, посмотреть на сериальную жизнь, с обязательным с хеппи эндом. Так и произошло, когда она пришла домой.
Синее, синее небо, яркое солнце и так хорошо, так приятно. Волны, море, лёгкое покачивание, ощущение покоя, никаких негативных эмоций.
Она проснулась. Первый раз за долгое время ей было хорошо.
«Даже как-то странно», - подумала она и потянулась. Ничего не болело, голова и мысли светлые, как у молодой. Непроизвольно провела рукой по телу, а когда рука стопорнула на самой выдающейся точке, тяжело вздохнула
-- Да уж, не так-то всё и хорошо.
И если с утра мысли были легки и воздушны как в тридцать, то живот-предатель говорил об обратном. Он жил, рос и развивался в полную силу.
-- Жрать нужно меньше, - с лёгким разочарованием, но в тоже время весело сказала она. Ещё раз потянулась - хорошо!
Ей почти шестьдесят. Но она не думает, что жизнь прошла – нет, только не она! И пусть тело уже не так молодо и не так привлекательно даже для себя любимой, а депрессняк может навестить нежданно-негаданно, она не готова отказаться от прелестей жизни. Обладая чем-то особенным, тем, что впитала с молоком матери, тем, что отличает её от других, таких же дам, она не поддалась времени. Загрустив на минуту, уже через мгновение она была опять любвеобильна.
Она любила всех, всем верила, и все прощала. Наверно, из-за этой своей всепоглощающей страсти дарить людям всю себя, к шестидесяти годам она осталась без собственного жилья и без мужа, бежавшего с соседкой. Ну, а детей ей бог не дал.
«Может, и к лучшему», - частенько думала она, стоя за лентой конвейера.
(Продолжение следует) Можно прочесть полностью на Проза ру!