"...А Вася, похоже, уже допивал свою цистерну, ту которую бог отмерил всем истинно пьющим. Тут надо понимать разницу между просто повседневно пьющими и фанатами своего дела, можно сказать адептами. Просто повседневно пьющие, так называемые «нормальные» люди, живут с постоянным присутствием алкоголя в крови, то большого, то малого, но действительно повседневного. А чтобы присутствие этого дурмана было постоянно, умные люди-паразиты придумали праздники и традиции эти праздники отмечать. Начиная с Нового года и до Католического Рождества, которое почему-то отмечают и не католики, в каждой стране можно видеть по календарю, как регулярно выпивают и похмеляются граждане.
Теперь о муравьях. Истребить муравья весьма и весьма трудно. Даже если сжечь муравейник, несколько выживших муравьев, все равно соберутся, размножатся и построят новый. Продуман и построен муравейник так, что покорить его практически невозможно. Там очень четко распределены права и обязанности. Боевые муравьи-мужики налетят толпой и завалят любого неприятеля, и даже искусают морду и задницу медведю, не говоря уже об остальных лесных обитателях. Работяги муравьи обеспечат кровом и пищей, а бабы-мыравьихи нарожают потомство. Казалось бы вот оно – идеальное общество и крепость неприступная.
Ан нет. Есть у нас методы на Костю Сапрыкина. И появляются такие, хитрые сами себе, жучки-Ломехузы. Они проникают в муравейник и откладывают там до кучи и свои личинки. А личинки, подрастая, жрут с удовольствием и большим аппетитом потомство самих муравьев. Теперь вопрос – а куда смотрят бойцы и почему терпят мамаши? А ответ очень простой и очень человеческий. Ломехуза всегда готова ножки раздвинуть и предоставить муравьям вылизывать свои трихомы, с которых сочится жидкость очень на спирт похожая. И муравей-боец, прячет меч в ножны и бухает день и ночь, напрочь забывая устав караульной службы. Туда же подтягиваются и работяги, а потом и мамаши. Ничего не напоминает?
А хитрый жук-паразит, пока дружный муравьиный коллектив спивается, безнаказанно жрет и потомство и самих алкашей. И все – нет муравейника. А так, как сами ломехузы ни черта построить не могут, они перебираются в следующий муравейник и в короткий исторический промежуток приканчивают и его. Опять ничего не напоминает?
Вася, можно сказать, был алкоголик-камикадзе и свою Ломехузу пил самостоятельно. Муравейника он не построил и потому принимал спиртовой удар в одиночку. Удовольствия от битвы он давно уже не получал, а тупо рубился на смерть, смутно понимая, что обречен и надеясь только на чудо. По утрам, когда добирался до душа, он стоял под прохладными струями и шептал: «Водица, водица, дай мне излечиться» И это было его единственной молитвой все последние годы. И еще он часто не молился, а просто разговаривал с ним, неведомым. «Господи, - говорил Вася, - я уже понял, что сам никогда не смогу. Забери мою волю, да и ее уже и нет совсем, одни понты… и поступи со мной как считаешь нужным, хочешь дебилом сделай, хочешь калекой, хочешь убей, только освободи от всего этого кошмара. Я уже пить не могу, не хочу, а все равно буду, пока ты меня не ухайдокаешь как-нибудь… Чего ты со мной возишься? Давай уже, либо туда, либо туда… и сверху лёд и снизу, маюсь между…» Он даже плакал иногда от этих мыслей. Искренне, в одиночку.
Потом шел, находил, приносил домой, включал телевизор и пил. И смотрел какую-нибудь мыльную хрень, умилялся и опять плакал над чужой несчастной судьбой, или смеялся вместе с чужим весельем. Так шли и шли дни. И ночи мало отличались. Пока не случилась клиническая смерть и докторская баба..."
Весь рассказ "На закате..." из книги "Русские пазлы" можно прочитать здесь
https://proza.ru/2017/07/05/1384