Следующим утром они отправились в другую деревню, и ритуал вновь повторился: он пел, Хельга собирала деньги, но платили не столько за его талант, сколько за возможность потешаться над кривой старухой – хотя Ансгар-то знал, что Хельга не старше его.
У него сжималось сердце. Он окончил представление и быстро пошел по дороге, ведущей прочь от деревни. В эту ночь он был готов спать на голой земле, лишь бы держаться подальше от людей. Хельга торопливо шла за ним, не понимая, почему он выглядит таким злым и мрачным. Когда звуки деревни смолки, а дорога нырнула в лес, они остановились на ночевку – уже смеркалось. Хельга выбрала для них покрытую сухой хвоей маленькую поляну в окружении сосен.
Ночь обещала быть ясной. Девушка завернулась в плащ и стала смотреть на звезды.
- Может быть, тебе не стоит ходить со мной? – наконец прервал тишину Ансгар.
Хельга встрепенулась. Ее снова хотели прогнать.
- И почему? – спросила она со злостью, которая удивила Ансгара.
- Они смеются над тобой. Это невыносимо.
- Тебе это настолько неприятно?
- При чем здесь я? – он удивился абсолютно искренно, и Хельга успокоилась.
- Ансгар, они не перестанут издеваться надо мной. Но когда я с тобой, за это хотя бы дают деньги, - усмехнулась девушка.
- Неужели ты можешь переносить это?
- Сказать по правде, я уже не очень высокого мнения о людях. Кроме того, со мной, по правде, происходили вещи и похуже.
- Хельга… - он протянул руку к той точке в темноте, где должно было находиться ее запястье. Это был невинный жест, но девушка резко одернула руку.
- Извини, - пробормотал Ансгар. Он не знал, то ли он настолько неприятен ей, то ли причина этого резкого движения скрывается где-то в ее прошлом.
Хельга и Ансгар прошли вместе несколько десятков городов и деревень. Они практически каждую ночь стали останавливаться в трактирах – Ансгар решил, раз Хельга теперь идет вместе с ним, ее надо беречь и не устраивать ночевок на голой земле. Иногда по ночам ему не спалось, он лежал и слушал ее дыхание. Хельга заботилась, чтобы деньги расходовались не слишком быстро, и у них всегда были еда и питье. Но с каждым днем ей все больнее было смотреть, как Ансгар поет на площадях. У него был такой чистый голос, и пел он так искренно и прекрасно, что у нее каждый раз сжималось сердце. Но для собравшихся он был просто потехой, как и она сама, горбатая карга – но за себя Хельге уже давно не было обидно.
Наконец, они оказались в Йогреле. Еще когда городские башни появились на горизонте, Хельгу охватила смутная тоска. Что будет с ними дальше? Они шли сюда, потому что Ансгар сказал «надо же куда-то идти», но что теперь? Что будет, если река, смывающая все проклятия, существует – они просто расстанутся? А если ее не существует и окажется, что все это просто выдумки? Этот вариант казался ей более реалистичным.
В Йоргеле они первым делом спросили про тропу, но их подняли на смех. Безрезультатно останавливали они горожанина за горожанином – никто не знал, как попасть к реке. Большинство считали, что это бабкины сказки – все окрестности пройдены вдоль и поперек, дорогу к реке давно нашли бы, будь она на самом деле.
И Хельга, и Ансгар пытались сохранять внешнее спокойствие, но мысли мучили каждого, и оба чувствовали, как утяжеляется воздух вокруг от их несказанных слов.
Только что они могли друг другу сказать? Ансгар не мог распрощаться с мечтой о реке. Спокойствие, с которым он произносил: «Надо же куда-то идти», было деланным. В глубине души он верил, что река, смывающая все проклятия, действительно существует. Он так долго сюда шел, и не мог вернуться, не обойдя все окрестности. Он должен был убедиться, что тропы действительно не существует. Для этого ему нужны были глаза, но его охватила какая-то робость, и он уже не знал, имеет ли он право попросить Хельгу быть этими глазами. Раньше, пока они шли в Йоргель, их сотрудничество можно было бы назвать взаимовыгодным. Она помогала ему, а он пел, чтобы заработать им на еду и ночлег. Но что ей за выгода разделить его попытку найти то, чего, скорее всего, нет? Однако и мысль о том, что с Хельгой придется расстаться, была мучительной – не только из-за несбывшейся мечты о далекой реке. Ансгар долго прятал это где-то в укромных уголках сердца, но теперь перед ним предстала голая правда: он не представляет себе возвращение к прежней жизни без Хельги.
Девушка тоже была в растерянности. Формальная причина, объединяющая их, исчезла – они дошли до Йоргеля. В отличие от Ансгара, она никогда не верила в чудодейственную реку. Хельга понимала: упорство в поисках невозможного приведет только к более сильным разочарованиям. Только здесь, в Йоргеле, она догадалась, что Ансгар действительно искренно верил в волшебную реку. Тогда, целую жизнь назад, когда они встретились в лесу, он сказал это «Надо же куда-то идти» так легко, что Хельга позволила себе поверить в искренность этой легкости. У нее сжималось сердце от мысли, что она вновь останется одна, без его ненавязчивой заботы, без песен, задевающих самые тонкие струны. Хельга глубоко вздохнула и приказала себе заглянуть в самую глубину души. Это был не страх одиночества – одинокой она чувствовала себя и в родной деревне и давно смирилась с этим чувством. В родном крае у нее была Ингрид - но еще были постоянные сальные взгляды, намеки, ухмылки – сейчас, в своем уродливом обличье, девушка чувствовала себя в большей безопасности, чем у себя дома. Хельга поняла: дело не во внешних обстоятельствах, ей просто было невыносимо расставаться с Ансгаром.
Ночью Хельга лежала без сна. В какой-то момент она поняла: он не попросит ее обойти вместе с ним окрестности – просто не посмеет. Но не отступит от своей безумной идеи.
- Ансгар, - сказала она утром. – Я не верю в реку, смывающую все проклятия. Но если ты по-прежнему хочешь ее найти, я могу пойти с тобой, если захочешь.
- Зачем тебе это, если ты не веришь в реку?
- Надо же куда-то идти, - легко ответила Хельга, и эта легкость была такой же деланной, как та, с какой эти слова произносил Ансгар давным-давно в сосновом лесу.
Они купили хлеба и сушеного мяса – побольше, ведь неизвестно, сколько дней им понадобится, и как далеко они зайдут.
Йоргель стоял у подножия невысоких гор, из него вели три дороги – по одной из них они пришли, две других огибали горы справа и слева, а затем разбегались по дальним деревням. В горах не жили люди – туда вели лишь тропинки, протоптанные пастухами и животными. По одной из них и пошли Ансгар с Хельгой. Они шли два дня, пересекли вброд три реки – и ни одна из них не была той самой. Наконец, тропа вышла на широкий альпийский луг с голубым озерцом и оборвалась – впереди были только отвесные скалы.
Они развернулись и пошли назад. Ансгар старался не показывать, насколько он удручен. Хельгу, хоть она и отправилась в это путешествие, зная, что они не достигнут цели, ранила его боль.
За следующую неделю они прошли еще несколько троп – все с тем же результатом. Следующей их целью стала дорожка, круто уходящая вверх по склону. Больше всего Хельга боялась, что в какой-то момент Ансгар оступится и сорвется вниз. Она достала веревку одним концом обвязала себя, а второй отдала ему. Им снова встречались ручьи и реки – из каждого они пили, но не один не был в силах снять проклятье Ансгара. Наконец, и эта тропа оборвалась в пропасть. Ансгар вздохнул. Хельга оградила его рукой, чтобы он не упал, разворачиваясь на узкой тропе.
Было пройдено полпути обратно, как вдруг справа раздался страшный скрежет. Они замерли на тропе, Хельга тщетно вертела головой, пытаясь понять, откуда идет звук. Она представила камнепад, который погубит их. И тут увидела: в неприступной скале впереди открылся проход.
- Что случилось? – спросил Ансгар.
- Все в порядке. Подожди, я сейчас посмотрю, - ответила она. Хельга не могла до конца поверить в случившееся и не хотела раньше времени обнадеживать Ансгара. Она понимала, что радость унесет его на небо, но разочарование бросит на самое дно ада.
Хельга осторожно заглянула в проход. Он вел сквозь гору, а в конце виднелось безоблачное небо и спускавшаяся ступенями река. Та самая. Хельга не знала, как, но она поняла это в тот же миг, как увидела ее.
- Ансгар, это река. Это правда река, - сказала она тихо-тихо и стала смотреть в его лицо, на котором медленно-медленно проступало выражение полного, неописуемого счастья.
- Это правда река?
- Это она. Точно. Пойдем скорее!
Им казалось, что они шли до реки целую бесконечность. И вот, наконец, они остановились у кромки воды.
- Она прямо здесь. Просто наклонись и пей. Или зачерпнуть тебе воды? Ты пришел. Она правда здесь. Настоящая река, – Хельга говорила сбивчиво и быстро, стараясь отвлечь себя от мыслей о том, что будет, когда он прозреет. Она была рада. Рада по-настоящему. И одновременно думала о том, поймет ли он, что все время она обманывала его, выдавая себя за другого человека? Будет ли он зол? Разойдутся ли они в разные стороны после того, как цель будет окончательно достигнута?
Ансгар замер у кромки реки. С самого начала, как только он услышал ее шум, он понял – это действительно та самая река. Прямо сейчас он увидит мир. Увидит Хельгу. Когда он прозреет, он больше не будет обузой. Он больше не будет петь на потеху публике. Он получит право быть рядом с ней – хотя бы попытаться. Только когда попросить ее об этом? Ансгару хотелось сделать это, глядя ей в глаза, но он боялся, что ей покажется это малодушным. Будто он хотел сначала убедиться в том, что готов видеть ее, такую, какой она окажется, каждый день. Будто бы это не самое главное, чего он сейчас хочет.
- Хельга, - решился он наконец. – Я хочу быть с тобой рядом. Всегда. И если ты тоже этого хочешь, - он не знал, как продолжить, и неловко замолчал.
- Я должна тебе кое-что сказать, - казалось, она молчала целую вечность. - Я не говорила правду о себе все это время. Я тебе не доверяла. Сначала. А потом просто не было повода сказать.
- Что не так? Что с тобой?
- Ты увидишь. Не надо было… Я зря начала это сейчас. Испортила главную минуту. Но если бы я не сказала… Надо было раньше, - в конце концов Хельга просто расплакалась.
Ансгар шагнул к ней, но девушка отступила.
- Нет, сначала река.
Он представлял этот миг совсем не так – торжественным, святым. А получилось смутно и смазано. Ансгар медленно наклонился, выпил воды и открыл глаза так, будто открывал их каждый день. Перед ним была гора и дивная мощная река. Минуту он восторженно смотрел на нее, забыв обо всем на свете, а потом обернулся к Хельге.
Согбенная фигура его не удивила и не отвратила, но Ансгара обескуражили грязные космы, закрывающие лицо, изгвазданный подол юбки, небрежная потрепанная перепачканная одежда – общее отталкивающее впечатление неряшливости, небрежности, полнейшего равнодушия к себе.
- Хельга… - произнес он растерянно, но подошел ближе, взял ее лицо ладонями и заглянул в удивительные зеленые глаза, в которых плескалась надежда и вина.
От нее не укрылось мелькнувшее на его лице недоумение.
- Ты прекрасна, - произнес он. – Только почему ты выглядишь так, будто рыла тот проход, по которому мы прошли? Прости, это смутило меня. Только это.
Хельга медленно выпрямилась, скинула верхнюю одежду, развязала платок с тряпьем и камнями – горб. Откинула назад грязные волосы. Высвободила из-под косынки копну медных волос.
- Это все маскировка. Я красива. Видишь, я очень красива. За это меня и выгнали из деревни. Я никому не сделала зла – просто не хотела выходить замуж за нелюбимого человека. Я не дала ни одному из этих людей обладать моей красотой, и они выгнали меня. Тогда я вырядилась в грязную старуху. Прости, что я не сказала тебе.
- Ты говоришь сейчас. Этого достаточно.
Ансгар не знал, как продолжить, и опустил вниз голубые глаза. Она все еще ничего не ответила. У Хельги не было ни единого изъяна, и он снова почувствовал неуверенность: вправе ли он попытаться быть с ней?
Она сделала шаг вперед и взяла его за руку.
- Так ты все еще хочешь…
- Ну конечно, - выдохнул он и поцеловал ее.
- Ансгар, послушай, - сказала она позже. – Может быть, моя красота – это тоже проклятие? Она не принесла мне ничего, кроме зла.
- Хельга, нет. Твоя красота – это дар. Проверь, ты увидишь сама.
Хельга наклонилась, зачерпнула ладонью воду, сделала глоток. И хотя она лишь коснулась волшебной реки рукой, ее волосы, лицо и даже одежда вмиг очистились от всякой грязи. Хельга сделала глоток и обернулась.
- Я изменилась?
- Кажется, ты стала еще прекраснее, - в его глазах было столько нежности, что у нее оборвалось сердце. – Это не ты проклята, а весь остальной мир.
На минуту Хельга задумалась.
- Постой, а если это действительно так? Если мир правда проклят? Ты говорил, что самой малой капли из реки достаточно, чтобы спасти любого, ведь правда?
- Нельзя заставить всех людей прийти к реке.
- Можно принести реку людям.
Его глаза блеснули.
С собой у них было несколько больших фляг, и каждую до краев наполнили водой, затем поклонились реке и пошли назад. Скала сомкнулась за их спинами, едва они шагнули на тропу.
Хельга и Ансгар вернулись в Йогрель и уронили одну каплю волшебной воды в колодец. Они прошли по всем деревням, где он пел людям, что не понимали его песен, где ее толкали и высмеивали, и всюду оставляли каплю воды. И стоило людям ее выпить из колодца, как вся злость, жестокость, грубость уходили от них. Наконец, они дошли до родной деревни Хельги и освятили колодец – тот самый, от которого когда-то ее и гнали прочь, а затем вернулись в соседнюю деревню Красную. Через несколько дней, когда все уже должны были испить из колодца, они зашли туда вновь.
Люди видели Хельгу – величественную и прекрасную, как никогда, и никто из них не понимал, как они могли сделать то, что сделали.
- Прости меня! – сказал кто-то.
- Прости нас!
- Прости! – эхом понеслось по всей деревне.
Навстречу Хельге выбежала Ингрид – и никто уже не думал дразнить ее из-за горба и рябого лица. Рядом с ней стоял жених – парню всегда нравилась Ингрид, но он не смел сделать предложение уродине, над которой потешалась вся деревня.
Через неделю, после недолгих приготовлений, в деревне сыграли две свадьбы.
И жили они долго и счастливо.
Автор Мария Семёнова
Спасибо автору за чудесные впечатления и за возможность публикации:)