Петрова продолжает вспоминать:
Гордости Екатерине хватило лишь на то, чтобы переночевать эту ночь на городском железнодорожном вокзале. На следующий день она пришла к дяде, но, не застав его дома, решила поговорить с Русланом. Мужчина открыл квартиру, не спрашивая, но, когда увидел в подъезде Петрову, сразу же захлопнул дверь.
— Руслан, я знаю, вы меня слышите, — громко сказала молодая женщина. — Я лишь хотела попросить вас: перестаньте настраивать Филиппа Степановича против меня. Откройте же дверь. Неужели, вы, такой высокий и сильный мужчина боитесь выйти и поговорить с обычной слабой и беззащитной женщиной, — Катя непроизвольно заплакала. — Сегодня, между прочим, по вашей милости мне пришлось ночевать на вокзале.
Руслан снова открыл дверь. Видимо, сердце мужчины всё же задели слова, сказанные в его адрес. Катя в этот момент уже сидела на ступеньках и, прислонив ладошки к лицу, всхлипывала.
— Я не настраиваю вашего дядю против вас. Я лишь констатирую факт. Он переживает, а волноваться ему нельзя. Знаете, что пока вы сидели в тюрьме, у Филиппа Степановича дважды случался сердечный приступ?
— Я не знала, — открыла лицо Катя. — А сейчас он где?
— Не скажу. Уезжай отсюда, Екатерина, и забудь сюда дорогу.
Сказанное Русланом, стало последней каплей для терпения бедняги.
— А ты кто такой? Сосед? И всё? Да ты никто и зовут тебя никак... А мы с Филиппом Степановичем родственники, он — брат моей матери. И, получается, что ты не прав, фраерок гнилой, лезешь в семейные дела чужих для тебя людей. Твое место в стороне, — спокойно и уже без слёз выпалила доведённая до отчаяния Екатерина.
Руслан стоял, как вкопанный. Он просто-напросто не знал, что ему делать и что говорить. Но уже через несколько секунд нашёлся:
— Уходи.
***
— Ну и что мне было делать по-вашему, Раиса Ивановна? Ни жилья, ни денег... На тот момент мне очень нужны были деньги. Вика со мной несправедливо поступила, дядя отказался, — с грустью в логосе спросила Екатерина.
Катя посмотрела в окно. На карниз села синичка:
— Тинь-тинь та-ра-рах! — пропела желтобрюхое создание, словно сочувствуя задержанной.
— Ты бы разобралась, Екатерина, за чью вину сидела, — прищурил глаза следователь. — За свою или за Викину?
— Я же говорю — вина пополам. Признаю, что я тоже виновата. Ведь это я дала согласие сесть Власовой за руль.
— Тогда почему ты только про её вину говоришь? Разобралась бы с собой сначала. А в робингудшу играть в данном случае совершенно неуместно.
— Но ведь она не выполнила свою часть договора. Мне хоть жить было бы на что.
— А заработать? Ведь ты сама не захотела устроиться дворником. Ах, да, я забыла совсем, — с сарказмом сказала Бортникова, — ты ведь инженер по образованию, дворник — работа не для тебя.
— Вы смеётесь, а ведь так и произошло. Только позже случилось несчастье...
***
Когда Руслан пошёл в магазин, в подъезде на лестничном марше он увидел Екатерину. Женщина сидела на ступеньке, облокотившись о стену, глаза были закрыты.
— Эй, ты чего? — потряс он её за плечо. — Катя, с тобой всё в порядке?
Петрова приоткрыла глаза.
— Что тебе нужно?
— Пошли ко мне, поговорим. Есть предложение.
Руслан накормил женщину, напоил и предложил ей работу в жилконторе, дворником. Он сказал, что подсобное помещение там тёплое, сухое и вполне пригодное для жизни. Более того — есть душ. Поэтому на первое время это неплохой вариант. Однако взамен сосед попросил не беспокоить Филиппа Степановича. Екатерина была вынуждена согласиться.
Устроившись на работу, Катя рассчитывала накопить хоть немного денег и вернуться к дяде, помогая ему во всём. Потом уже можно было искать работу по специальности. К тому времени и паспорт будет на руках, и хоть какие-то деньги.
Шло время. Получив первую зарплату, Екатерина купила торт и отправилась к дяде. Женщина открыла дверь своими ключами.
— Дядя Филипп, это я, Катя! — дала знать о себе племянница. — Пришла вам спасибо сказать и поздравить.
— Катя, проходи на кухню, не разувайся, — послышался голос Руслана.
На кухонном столе, за которым сидел сосед, молодая женщина увидела портрет Филиппа Степановича с чёрной лентой. Рядом стояла початая бутылка водки.
— Когда? — поняв, что произошло, задала вопрос Катя.
— Сегодня ночью.
— А я ему праздник хотела устроить, — с грустью сказала племянница, затем, тяжело вздохнув, поставила торт на стол.
Руслан молча разлил водку по рюмкам.
— Выпьем за упокой души.
Выпили.
— Как это произошло?
— Степаныч мне ночью позвонил. Плохо ему стало. Ну а я скорую вызвал и к нему. В квартиру зашёл, а он по коридору, шатаясь, идёт. Куда, говорю! А ну, марш в постель! Тебе нельзя сейчас двигаться! Уложил. А он не успокоился, всё о тебе говорил: найди мне Катюшу, найди мне Катюшу. У меня, говорит, как и у неё, никого больше не осталось. Плакал, жалел, что выгнал. Приехала скорая, увезла его. Через час позвонили, сказали, что скончался Филипп Степаныч.
На глазах у Екатерины выступили слёзы. Жаль было дядьку.
— Это я виновата.
— Да что ты такое говоришь? — приобнял женщину Руслан. Это жизнь. Выпили еще по одной. — Мы со Степанычем дружно жили, несмотря на то, что разница в возрасте у нас больше двадцати лет, помогали друг другу. Я к нему на «ты» всё время... — Так, Катюша, нужно готовиться к похоронам, — резко сменил тему сосед. — Пойдём-ка в комнату к Степанычу зайдём. — Прошли в комнату. — Здесь гробовые, — протянул Руслан деньги Кате. Затем отыскал на полке тёмно-синюю папку. — А это завещание и документы на квартиру. Она теперь твоя.
— Эх, дядя Филипп, дядя Филипп... — вздохнула Екатерина.
— Да, хороший был человек.
— Он-то хороший, а ты? — неожиданно переменилась в настроении Петрова. — Если бы ты меня не отвадил от дядьки, то я бы с ним была, рядом, понимаешь? И может, он живой бы сейчас был!..
***
— Вот так я и похоронила Филиппа Степановича, — посмотрела на следователя Екатерина.
— Да, — вздохнула Раиса Ивановна. — Давай-ка ещё чайкý!