«Шанс для Сергея Лаврушкина» - так назывался материал в «Маяке» про 22-летнего парня из Кечушева, которому предстояла операция в Москве по поводу опухоли головного мозга. На призыв о помощи ему тогда откликнулся весь район, деньги собирали селами и коллективами. Потом нас не раз спрашивали, как прошла операция, как сложилась его судьба. На прошлой неделе появился повод вновь встретиться с Сергеем и его мамой Ольгой Викторовной. Во-первых, 4 февраля отмечался всемирный День борьбы с онкологическими заболеваниями. Во-вторых, скоро исполнится пять лет со дня выхода материала о Сергее.
Он по-прежнему живет в Кечушеве, уже отметил 27-летие. С момента нашего знакомства немного изменился – поправился, вынужден пользоваться очками, особенно во время чтения, просмотра телевизора.
Операцию в головном нейрохирургическом учреждении России – институте имени Н.Н. Бурденко ему сделали спустя два месяца после начала сбора денег, в мае. Этому предшествовали многочисленные поездки по больницам, консультации врачей, беспокойство по поводу получения квоты.
- Это сейчас я знаю, как нужно поступать, где быть понастойчивей, где не бояться что-то лишний раз спросить. А тогда раз приехала в Саранск – документы на квоту не готовы, второй раз – специалист в отпуске. Нам очень помогла Юлия Петровна Ларина (учительница Сергея), она дозвонилась аж до заместителя министра здравоохранения РМ, описала нашу ситуацию, ее взяли на контроль, и процесс ускорился, - рассказывает Ольга Викторовна.
Медлить было нельзя. Состояние Сергея ухудшалось буквально с каждым днем – он слабел, худел, постоянно спал, падало зрение – брал со стола чашку чая, а видел две. Еще очень много пил воды – когда лег в больницу, соседи по палате удивлялись, куда лезут ему бутылки по полтора литра, которые не успевали набирать.
- Знаете, там, в Москве, я был далеко не самый молодой и не самый тяжелый. Со мной лежал шестнадцатилетний мальчик из Пензенской области, ему предстояла уже третья операция… Моя мама с его мамой общаются до сих пор, у парня тоже все хорошо. Помню, спустился на нижний этаж больницы за водой, а там малыш идет, вот такой (показывает на полметра от пола), тоже лечится. И детей там очень много, и это страшно.
Оперировали Сергея около пяти часов.
- Его сначала не хотели брать, потому что кашлять начал, простыл, видимо. А потом доктор приходит и говорит, что анализы ухудшаются, поэтому ждать больше нечего, - рассказывает мама Ольга Викторовна. – Я помню, в тот день, когда его положили, вышла из больницы, а время уже половина девятого вечера. Куда идти? Ладно, племянник живет в Москве, я позвонила, он приехал. Нам все тогда помогали. День после операции Сережа провел в реанимации, потом привезли в палату. С того дня и до выписки я ночевала уже в больнице. Спала, где придется – на стуле, на инвалидном кресле, на каталке, а однажды повезло – медсестрами и санитарками работали почти землячки – женщины из Пензенской области, они разрешили переночевать в свободной палате. И все мамы так – для ухаживающих мест не предусмотрено даже в Москве. Лежали мы, кстати, дольше всех – 10 дней, а обычно даже после таких тяжелых операций выписывают через пять-семь суток. Врачи в столице, конечно, замечательные, внимательные, все рассказывают и объясняют.
Там, в Москве, выяснилось, что опухоль все-таки успела сотворить свое коварное дело – у Сергея развился несахарный диабет, отсюда эта невероятная жажда. Серьезно ухудшилось зрение - оттого ему трудно проводить больше получаса за компьютером.
Потом он прошел четыре курса химиотерапии и 30 курсов облучения. Лежал уже в Саранске, но после каждой химии ездил в Москву на консультацию.
- Что из этого тяжелее, даже не знаю. Химию очень непросто переносил, после первого сеанса пришел в палату, вроде ничего, а потом хотелось только лежать и воду пить. Но волосы не выпадали, только на висках их не стало. Что удивительно – они потемнели, раньше то был светлым… Облучение тоже тяжело далось, даже первое. После него мне стали вводить специальный препарат, уменьшающий внутричерепное давление. Я очень благодарен Георгию Сергеевичу Страдину (сын ардатовской предпринимательницы Г.А. Страдиной – ред.), который на тот момент работал в онкодиспансере. Он очень меня поддержал, хотя мы и не знали, что он из Ардатова, Георгий Сергеевич сам об этом сказал. Мне его внимание очень помогло.
Сергея выписали 30 декабря, исполнив одно из самых больших его желаний – встретить дома Новый год. А на Рождество к нему неожиданно приехал доктор Страдин – посчитал необходимым даже в выходные навестить своего пациента.
Только в 2018 году московские врачи отметили, что у Сергея стойкая ремиссия, что опухоль, которую все-таки не удалось удалить полностью, не растет и в целом у него все хорошо. Теперь если он и лежит в больнице, то только в профилактических целях. Каждые полгода ездит на МРТ – это обязательное обследование для онкологических больных.
Деньги, что Сергею собрали на лечение, хранились у Ю.П. Лариной, которая и была инициатором сбора. Перед каждой поездкой из общей суммы брали понемногу, ровно чтобы хватило на все необходимое - дорогу, анализы, самый дорогой из которых стоил 15 тыс. руб. Мама Ольга Викторовна обязательно расписывалась, на что будут тратиться деньги. Почему сразу не взяла всю сумму? Чтобы не было соблазна. Дома двое младших, вдруг на что потратит, а ведь люди собирали для Сергея…
В те же дни с почты им принесли письмо, где в качестве адреса было указано просто Кечушево, а в качестве получателя – Сергей, без фамилии. В конверте было 500 рублей. Потом кто-то рассказал, что бабушка-пенсионерка из поселка Станция Ардатов передала эти деньги на автостанцию знакомым, а те переслали их по почте. Письмо с незамысловатой подписью приняли и доставили – сразу поняли, что за Сергей из Кечушева…
Последние пять тысяч хранились до прошлой недели – в четверг он взял их на приобретение лекарств, которые ему жизненно необходимы. Таблетки он пьет до сих пор. Самые дорогие стоят больше 6000 рублей, их хватает на месяц. Другой препарат показан для лечения того самого несахарного диабета, что «подарила» опухоль. Третий – гормональный. Последние два лекарства недорогие, но если покупать все самим, пенсия, которую Сергей получает как инвалид 3 группы, уйдет полностью. В принципе, ему они выдаются бесплатно, но последние три месяца нет поставок, рецепты не отовариваются. Такое случается, но нечасто, этот перерыв самый большой, и получается, что даже пять лет спустя после сбора люди вновь ему помогли.
- А чего сейчас тебе хотелось бы больше всего?
Сергей отвечает коротко: - Работать…
С этой фразы начинается разговор о трудноразрешимой проблеме, с которой сталкиваются люди с инвалидностью. Куда в деревне Сергею устроиться на работу? Пусть группа у него рабочая, но полноценно трудиться ему тяжело – требуется отдых, от шума болит голова. В Кечушеве, как и во многих других селах, да и в райцентре, работы нет даже для здоровых людей, не то что для них, требующих особой заботы и внимания.
Лаврушкины рассуждают, что после пяти лет группу должны давать бессрочно. Что, может, по состоянию, Сергею нужна вообще-то вторая, но как ее выхлопотать? И без того почти на каждой комиссии его спрашивают, почему он еще не трудоустроился, а однажды даже грозились снять группу.
- Я помню, как-то поговорила об этом со знакомой. Она возмутилась, позвонила куда-то. Сергей выходит с комиссии удивленный – представляешь, мам, они меня Сергеем Васильевичем назвали, сказали, мол, мы знаем про вашу ситуацию и состояние. До того-то он был просто Сергеем…
Сережа ведь рад бы работать. Нам как-то позвонили со светозавода, предложили вакансии, видимо, где-то узнали. Мы объяснили нашу ситуацию. Туда ведь и ездить надо, и полноценный рабочий день выдержать. Они говорят – да-да, вам у нас будет сложно.
Пока же Сергей – главный помощник мамы. Он и готовит, и убирается. У Лаврушкиных сделан ремонт, везде – чистота. Сергей много молится, хоть и не любит об этом говорить.
- Сергей, а что ты бы посоветовал тем, кто сегодня столкнулся с этой болезнью?
- Верить.
Его мама Ольга Викторовна в который раз уже повторяет, как благодарны они всем, кто тогда им помог:
- Мы хотим сказать спасибо всем знакомым и незнакомым. Я помню, как приехали из Саранска, где нам сказали, что операция будет в Москве - сидели и не знали, что делать, откуда взять деньги. Их просто нет, к тому моменту мы продукты под запись в магазине брали… Просить не у кого. Та людская отзывчивость нас, можно сказать, заставила поверить в свои силы, в то, что у Сережи все будет хорошо. Перед операцией о. Игорь (Леонтьев) причастил его на дому, батюшка и потом много нам помогал.
Ольга Викторовна признается, что собранные деньги поначалу боялась брать – а вдруг случится страшное, что она людям скажет? Объясняет, что поддержка важна не только самому человеку, но и его близким, что никогда не надо отчаиваться, что добрых людей на свете больше - им такие попадались постоянно, что всем вместе и получилось спасти ее сына, за что они не устанут благодарить каждого, оказавшегося неравнодушным к их беде, в которой они победили благодаря поддержке простых людей.
Ю. ЧЕРЕНКОВА.
Фото автора.