Намедни в славном городе Санкт-Петербурге состоялось важное событие в культурной и общественной жизни северной столицы – губернатор города с группой товарищей открыли памятник. Памятник не рядовой, а самый, что ни на есть, важный и актуальный в наше тревожное пандемийное время. Памятник врачам, погибшим от ковида-19 при выполнении своего святого врачебного долга.
Замечательно, что люди будут, проходя мимо мемориала (как называли его в своих «открывательных» речах власть предержащие), вспоминать подвиг медиков, положивших жизни в борьбе с коронавирусным врагом. Думаю, здесь никто возражать даже не будет. Дело нужное и благородное. Помнить об ушедших героях, безусловно, надо!
Смущают два обстоятельства.
Первое – какая-то суетливость и «тихушничество» со стороны властей в дате открытия.
Второе - форма монумента-мемориала, призванного помогать хранить в памяти светлый образ «людей в белых халатах», погибших на передовой борьбы с опаснейшим вирусом.
1. Борьба за ЭТО. За право первооткрытия.
Что удалось понять из сумбура приходящих из Питера сообщений? Люди, искренне восхищающиеся работой врачей и горюющие об их преждевременной гибели, создали стихийную «стену памяти», где вывешивали фото и краткую информацию об ушедших врачах-героях.
Параллельно депутаты Законодательного Собрания вышли с предложением организовать открытие памятника врачам, погибшим от ковида, и занялись решением организационных вопросов.
Команда губернатора, находясь не в лучших отношениях с инициативными депутатами, сыграла на опережение и провела открытие памятника на день раньше объявленной даты. При этом, использовались элементы, как административного ресурса, так и «возвышающего» обмана, когда вдова скульптура была приглашена на встречу, якобы "для обсуждения и согласования деталей", а оказалась непосредственно на открытии.
Таким образом, у памятника было два открытия – первое – губернаторское, второе – депутатское. А стихийную стену памяти готовятся убрать, если уже не убрали.
Первый вопрос повестки исчерпан. Переходим ко второму.
2. А что же, собственно, открывали?
Памятник под условным названием «Печальный ангел» выполнен по эскизу питерского мастера-кукольника Романа Шустрова, безвременно ушедшего в прошлом году от все того же ковида.
Жители и гости Питера знакомы с творчеством талантливого питерского художника Р.Шустрова по многочисленным кукольным работам из папье-маше и милой маленькой фигурке старичка (старушки) с раскрытой книжкой под зонтиком. Бронзовый старичок (-ушка) примостился на скамеечке в Измайловском саду, получив название «Петербургский ангел» и, в целом, позитивно воспринимается петербуржцами.
Как получилось, что одна из многих кукол художника-кукольника была призвана на высокий пост памятника (или даже "мемориала" погибшим врачам) мне в достоверности не известно. Некоторые люди пишут, что была некоторая кампания по узнаванию общественного мнения, но фигурка там, в качестве проектного эскиза, была другая.
Сейчас мы вряд ли с этим разберемся, но суть в другом. Все официальные наблюдатели и открыватели сего шедевра (СМИ, освещающие это событие, тоже) в восторге от самой скульптуры. Частные же форумы и блоги полнятся возмущением и «ругачими» комментариями. Получается, как в той сказке про "Новое Платье Короля", когда все вокруг восхищались одеянием монарха (которого и не было вовсе), и только маленький мальчик позволил заметить «А король-то - голый!»
Мне кажется, что эта скульптура (возможно, оригинальная по замыслу и необычная по исполнению) вполне могла бы занять достойное место в ряду авторских кукол художника. Но, зачем эту куклу называть памятником героям-врачам – не совсем понятно. Точнее, совсем не понятно.
Представляю, как бы решили эту задачу великие русские скульпторы Александр Опекушин, или Вячеслав Клыков, или Марк Антокольский! Уверен, что было бы и красиво, и достойно, и высокодуховно. Памятник ведь от слова "память", не так ли?
А в данной композиции запоминается лишь огромный непропорциональный гоголевский нос персонажа (неужели, врача?!) и кольчужка, которая, вероятно, изображает медицинский халат. Крылья пробивающиеся сквозь халат-кольчужку, вероятно, подводят к названию композиции. Что это все-таки ангел, а не демон кто-то другой.
Впрочем, опыты с крыльями, мы не так давно видели у другого мастера лепки и литья Григория Потоцкого, который сотворил и установил в Москве такого Есенина, что без святой водицы к нему и подходить боязно.
Или это пошла волна такая – чем чуднЕе и непонятнее, тем лучше? Тогда уж воронежскую Аленку везите. Куда везти и зачем? Если в Питер – то медсестрой будет. А если в Москву, к Есенину – станет Айседорой Дункан.
Объясните людям, что автор так увидел. Это же его право? А наше право - смотреть или не смотреть.
Вот только права думать и оценивать у нас же никто не отбирал?