1. Прочёл «Неведомый шедевр» (1832) Оноре де Бальзака. Как мне всё это знакомо! И рассуждения о картинах... О том, каковы они должны быть... И художественные поиски незамазанного людьми с кистями и красками пред чистым холстом как пред чистой ещё совестью...
— Задача искусства не в том, чтобы копировать природу, но чтобы её выражать. Ты не жалкий копиист, но поэт! — живо воскликнул старик, обрывая Порбуса властным жестом. — Иначе скульптор исполнил бы свою работу, сняв гипсовую форму с женщины. Ну, так попробуй, сними гипсовую форму с руки своей возлюбленной и положи её перед собой, — ты не увидишь ни малейшего сходства, это будет рука трупа, и тебе придётся обратиться к ваятелю, который, не давая точной копии, передаст движение и жизнь. Нам должно схватывать душу, смысл, характерный облик вещей и существ. Впечатления! Впечатления! Да ведь они — только случайности жизни, а не сама жизнь! Рука, раз уж я взял этот пример, рука не только составляет часть человеческого тела — она выражает и продолжает мысль, которую надо схватить и передать. Ни художник, ни поэт, ни скульптор не должны отделять впечатление от причины, так как они нераздельны — одно в другом. Вот в этом и заключается истинная цель борьбы. Многие художники одерживают победу инстинктивно, не зная о такой задаче искусства. Вы рисуете женщину, но вы её не видите. Не таким путём удаётся вырвать секрет у природы. Вы воспроизводите, сами того не сознавая, одну и ту же модель, списанную вами у вашего учителя. Вы недостаточно близко познаете форму, вы недостаточно любовно и упорно следуете за нею во всех её поворотах и отступлениях. Красота строга и своенравна, она не даётся так просто, нужно поджидать благоприятный час, выслеживать её и, схватив, держать крепко, чтобы принудить её к сдаче. Форма — это Протей, куда более неуловимый и богатый ухищрениями, чем Протей в мифе! Только после долгой борьбы её можно приневолить показать себя в настоящем виде. Вы все довольствуетесь первым обликом, в каком она соглашается вам показаться, или, в крайнем случае, вторым, третьим; не так действуют борцы-победители. Эти непреклонные художники не дают себя обмануть всяческими изворотами и упорствуют, пока не принудят природу показать себя совершенно нагой, в своей истинной сути. Так поступал Рафаэль, — сказал старик, сняв при этом с головы чёрную бархатную шапочку, чтобы выразить своё преклонение перед королём искусства. — Великое превосходство Рафаэля является следствием его способности глубоко чувствовать, которая у него как бы разбивает форму. Форма в его творениях та, какой она должна быть и у нас, только посредник для передачи идей, ощущений, разносторонней поэзии. Всякое изображение есть целый мир, — это портрет, моделью которого было величественное видение, озарённое светом, указанное нам внутренним голосом и предстающее перед нами без покровов, если небесный перст указует нам выразительные средства, источник которых — вся прошлая жизнь. Вы облекаете ваших женщин в нарядную одежду плоти, украшаете их прекрасным плащом кудрей, но где же кровь, текущая по жилам, порождающая спокойствие или страсть и производящая совсем особое зрительное впечатление? Твоя святая — брюнетка, но вот эти краски, бедный мой Порбус, взяты у блондинки! Поэтому-то созданные вами лица — только раскрашенные призраки, которые вы проводите вереницей перед нашими глазами, — и это вы называете живописью и искусством! Только из-за того, что вы сделали нечто, более напоминающее женщину, чем дом, вы воображаете, что достигли цели, и, гордые тем, что вам нет надобности в надписях при ваших изображениях — currus venustus или pulcher homo, — как у первых живописцев, вы воображаете себя удивительными художниками!.. Ха-ха... Нет, вы этого ещё не достигли, милые мои сотоварищи, придётся вам исчертить немало карандашей, извести немало полотен, раньше чем стать художниками. Совершенно справедливо, женщина держит голову таким образом, она так приподнимает юбку, утомление в её глазах светится вот такой покорной нежностью, трепещущая тень её ресниц дрожит именно так на её щеках. Всё это так — и не так! Чего же здесь недостаёт? Пустяка, но этот пустяк — всё. Вы схватываете внешность жизни, но не выражаете её бьющего через край избытка; не выражаете того, что, быть может, и есть душа и что, подобно облаку, окутывает поверхность тел; иначе сказать, вы не выражаете той цветущей прелести жизни, которая была схвачена Тицианом и Рафаэлем. Исходя из высшей точки ваших достижений и продвигаясь дальше, можно, пожалуй, создать прекрасную живопись, но вы слишком скоро утомляетесь. Заурядные люди приходят в восторг, а истинный знаток улыбается. О Мабузе! — воскликнул этот странный человек. — О учитель мой, ты вор, ты унёс с собою жизнь!.. При всём том, — продолжал старик, — это полотно лучше, чем полотна наглеца Рубенса с горами фламандского мяса, присыпанного румянами, с потоками рыжих волос и с кричащими красками. По крайней мере у тебя здесь имеются колорит, чувство и рисунок — три существенных части Искусства.
Бальзак, О. де . Неведомый шедевр (1832).
2. Можно было и не читать, не ломать глаз буквами. Но из чтения я понял, что старик Френхофер — живое личностное воплощение Бриммербергова Фехцестера. Как и Е. В. Бриммерберг, сей старик очень натурально пыжится вложить в картину всё, да так, что на полотне в итоге не видно ничего, только мазюля мазявая. Поэтому я чувствую себя то ли Порбусом , то ли Пуссеном при Бриммерберге Фехцестере Френхофере. Вот только Жилетты у меня нет, которая могла бы утереть нос Катрин Леско. В общем, «я раб, я червь, но не Бог, тем только и отличаюсь от Державина». В остальном совпадение полное.
3. Читайте классику. В ней вы узнаете себя и своих близких. И расскажете им об их судьбе, точно описанной в позапрошлом веке. Не нужно будет тратиться на цыганку.
Ничего на свете не меняется со временем. Время придумано попами и физиками. Чтобы обманывать народ.
И только философы раскрывают людям глаза. И видят их зрачки, расширившиеся от ужаса. Ужаса этого мира... Миссия философа — привлечение к прозрению и созерцанию. Мир жесток. Готовьте расширить зрачки. Вместить ужас.
4. «А поворотись-ка, сын! Экой ты смешной какой! Что это на вас за поповские подрясники? И эдак все ходят в академии?» ( Н. В. Гоголь-Яновский. Тарас Бульба, 1835). Заметили призыв к рефлексии и самосознанию? Это говорит представитель философии радикальной интроспекции, доктор философских наук, профессор зоосоциологии Тарас Бульба. Сразу виден целостный, контрвалационный, деятельностный подход к людям вообще и своему потомству особенно.
5. Фехцестером надо бы поезд из Москвы в Киев назвать. А Е. В. Бриммерберг бы его расписал. Внутри и снаружи. Это были бы движущиеся картинки. Кинематограф. Даже можно было бы начать сутяжничать с потомками братьев Луи и Огюста Люмьер, а потом плавно перейти на Уилла и Орвила Райт. А там, глядишь, и «Брат-2» на горизонте появится...
Вот только времени нет на всё это. Времени вообще нет. Оно придумано физиками и попами.
6. Не теряйте время, читайте О. де Бальзака. Там всё о вас сказано. Давно. Ещё читайте Н. В. Гоголя-Яновского. Там всё давно сказано не только о вас. Вообще обо всём мире. Мир сейчас — это мёртвые души. «Мы наш, мы новый мир построим. Кто был ничем, тот станет всем». Это их гимн. Первые зомби придуманы Николаем Васильевичем. Он их списывал с первых российских футболистов, основы «Спартака» и «Зенита».
2019.03.04.