Где-то в семь часов утра она обнаружила себя лежащей на диване напротив включенного телевизора, по которому транслировались утренние новости. Не понимая даже, о чём там шла речь, она пошарила рядом с собой, нашла валяющийся у колен дистанционный пульт управления, нажала на кнопку выключения телевизора, и тем самым оборвала звучавшее в нём бормотание телерепортёров. Перекатилась с бока на спину, опять закрыв глаза - но теперь сон не шёл, не то потому что сквозь окна гостиной прямо на её глаза падал яркий свет встающего солнца, не то ввиду того, что её организм решил, что отдыха с него достаточно. Внутри неё ворочалось какое-то странное беспокойство, спросонья казавшееся ей совершенно необоснованным. Словно бы к ней в гости должен был вот-вот заглянуть кто-то весьма неприятный, и сообщить ей какую-то ещё более нехорошую, чем его появление, новость . Она, поднявшись, села на кровати, зевнула, протерла глаза, потянулась, а потом спустила ноги вниз, тут же найдя ими свои домашние тапочки. Встав, она направилась в ванную комнату, по пути вспоминая, что же такого произошло вчера, или позавчера, что могло её так обеспокоить, и что в результате омрачило её настроение ещё с утра. В голову её тут же, один за другим, полезли ответы: и воспоминание о вчерашнем визите в контору её детективного агентства госпожи Стивенсон, и последующие - уже домашние - происшествия с фотокарточкой, раздавленным жуком и телефоном (последнее запомнилось лучше всего остального, и благодаря этому она почти поняла, в чём состоит основная причина её утренней обеспокоенности), и оба вчерашних телефонных разговора с Доном Коннерсом. Пока она чистила зубы, принимала душ, избавляла организм от накопившихся за ночь шлаков, все эти мысли и образы словно бы сплелись воедино, и вся эта масса породила из себя единый конкретный образ нависшей над ней проблемы, которая - теперь ей было уже понятно - состояла в том, что, во-первых, что она сама же отказалась от очередного дела, по-настоящему серьезного дела, которое могло бы дать толчок к возобновлению её частной детективной деятельности, и теперь ей придется ждать очередного такого посетителя, который был бы готов доверить ей решение своих проблем (при этом - настоящих проблем, а не слежку за своей второй половиной, которая подозревается в измене, и не прочей чепухи вроде этого), а пока же - жить на госдотации молодому частному предпринимательству, и думать - не бросить ли ей всё это окончательно и не поступить ли ей вслед за советом Дона, и не стать ли серой, копающейся в бумагах и вещественных доказательствах полицейского отделения седьмого района мышью; а, во-вторых, то, что она так до конца и не сумела разобраться со своим отказом миз Стивенсон, и даже не сказала, в какое время она могла бы забрать свой аванс обратно, и распрощаться с ней окончательно. Второе выглядело, конечно же, не столь неприятно, как первое, в конце-концов, эти несчастные триста долларов Кейт могла бы отдать своей клиентке в любой момент, когда последняя только осознает, что никто её вопросами заниматься не будет, более того, готова была бы выплатить любую неустойку или моральную компенсацию, если бы эта странная дама сочла бы за должное оные с неё вытребовать; но тем не менее, мысль о том, что они так до конца с ней и не рассчитались, вызывала в ней какое-то странное подсознательное беспокойство, ощущение не то ловушки, не то подставы, как будто бы в любой момент к ней в квартиру могли заявиться большие и суровые мужчины в гражданском, и методом угроз, а возможно, и физических действий объяснить ей, что миз Стивенсон очень не любит, когда кто-то не оправдывает её надежд, и уж лучше бы этому кому-то взяться за то, что ей было заплачено. Она вышла из ванной, одно полотенце повязав поверх головы, другое - обмотав вокруг высыхающего тела, и направилась сразу же на кухню, чтобы поставить там чайник на электрическую плиту и выложить из холодильника джем и масло. Может быть, спрашивала она себя по дороге, мне стоило бы всё-таки навестить её лично, не дома, так в офисе этого её «Моста» , и вручить её дурацкие деньги лично? А если большие суровые мужчины уже ждут её там, а она, эта Стивенсон - какая-нибудь чокнутая, которая и впрямь привыкла всегда «добиваться» своих целей? Что если, как и сказал ей Дон, за этим мутным дельцем стоит этот чертов придурок Фингерлин, который решил во что бы то ни стало посадить её в какую-то грязную лужу, а потому уже заранее выставил своих БСМ по адресу этой самой юрконторы, дабы убедить Кейт идти к этой луже, в случае чего? Да, а самой миз Стивенсон там и нет и, возможно, никогда и не было на свете - точно так же, как и её гражданского муженька - а её роль сыграла какая-нибудь смышленая проститутка из третьего района. Мысли закипели в её голове столь сильно, что ей стало от них дурно, вызвав внутри неё нечто вроде смеси голода и тошноты, и она, скривившись, была вынуждена прислониться к кра ю стола, а потом, когда немного пришла в себя, села рядом, на стул, оперевшись головой о руку . Думая так, ты только лишь загоняешь себя в угол, попыталась успокоить она себя неуклюже, если бы всё, что ты тут нафантазировала, было бы правдой, то тебя бы должны были прикончить прямо сейчас, в ближайшие минуты... А почему бы этому и не быть бы правдой, спросила она у себя самой тут же, кто и что может тебе гарантировать, что так не может быть? И что же мне теперь делать, спросила она у самой себя, уезжать на другой край страны? Может быть, вообще, повеситься?
- Чёрт, - пробормотал она, раздраженно мотнув головой - Эта ерунда может довести меня до паранойи. Или я заканчиваю со всем этим, или у меня так на самом деле окончательно съедет крыша. Пусть идут к чёрту со всеми своими уловками, а если попытаются угрожать мне, то я просто попрошу помощи в полиции...