Моя исповедь.
Великий пост - время покаяния. По своей обязанности священнослужителя, мне приходится исповедовать многих людей. Возможно кто-то из вас приходил ко мне, дабы своим покаянием испросить у Бога прощения во грехах своих, имея меня при этом свидетелем. Что ж, придет время и призовет меня Господь засвидетельствовать вашу искренность и раскаяние. Не взыщите, скажу что слышал и что видел. Но и я хочу исповедоваться перед вами. И вы будте моими свидетелями, дабы ответ мой перед Богом был прямым и честным.
Боже милостивый, виноват я перед Тобой, что сам не умею жить покаянием и других не научил. Исповеди мои многочисленные, больше многословные и меньше многотрудные. Глядя на меня, паства моя не горит огнем раскаяния. Хорошо если дома накануне кто-то посидит с бумажкой и сухим пером своего сердца нацарапает с десяток грехов, так же сухо прочитает их, опустит глаза долу и, хорошо, если вздохнет лишний раз о своей немощи. Вот только о моей немощи некому вздохнуть, сухо на душе, пусто. Прости меня, милосердный Господи!
Господи, виноват я тем, что нет сил у меня перед исповедью сказать людям правду. Всех жалко. Вижу, что многие к этому святому таинству покаяния идут между прочим, легко, запросто. Понимаю, у всех работа, семья, дети, учеба. Всем не хватает времени. Все спешат и не успевают, торопятся и не сохраняют своих сил души. Раньше духовники видели таких торопливых и легкомысленных, которые к таинству пришли не готовясь, не всматриваясь за собой ежедневно и не осудивши себя прежде строго. Они таких выгоняли с исповеди, говорили - придешь в другой раз. Не готов! А мне жалко, вот и нарушаю я духовный закон, который предписывает спросить строго здесь, чтобы не спросили с грешника Там. А люди потом остывают к вере, разочаровываются в священниках, теряют благоговение. Я виноват, прости меня, милосердный Господи!
Еще провинился я тем, что не беру на себя епитимью. Раньше, когда люди были покрепче, духовник давал десять поклонов, и себе брал десять. Становился на поклоны и просил Господа помочь исправиться страдальцу. А теперь народ совсем ослабел и опытные духовники говорят, что если даешь кому десять поклонов, себе возьми двадцать. Вот я и не даю. Трудно. Тяжело. А люди, отделавшись внушением, снова легко становятся добычей греха. Спаситель сказал, иди и не греши больше, дабы не было с тобой чего худшего. Вот и беды вокруг, столько страданий. Люди вместо врачевания души становятся неисцелимо больными. Снова моя вина. Прости меня, милосердный Господи!
А еще виноват я тем, что святое таинство исповеди превращается у меня в милую беседу. От меня ждут участия и понимания, ласки и терпения. И я, грешник, не отрезвляю людей строгостью раскаяния и глубиной ответственности перед Богом. Святой царь Давид единожды согрешив, головы не смел поднять, целую псалтырь выплакал перед Богом. А люди забывают к Кому пришли, перед Кем стоят. Я им потворствую, о Боге забываю, думаю, что ко мне пришли. Обманываю людей, развращаю духовно. Прости меня, милосердный Господи!
И еще виноват, что не имея искренности и простоты веры, я не смог научить людей борьбе со страстями. Придет такой страдалец, разорвет душу, выплачет скорбь свою и думает, какой же он передо мной скверный. А я его целовать готов, сам во сто раз сквернее. Только постоит такой бедняга, поплачет, а в другой раз подойти боится. Я виноват. Сердце мое огрубело, вот и обходят его стороной. Да только порой войдет такой страдалец или страдалица глубоко в мое огрубевшее сердце. Годы проходят, а оно все болит. Где он сейчас, что с ним, спасается ли? Бог знает. Прости меня, милосердный Господи, что сам не умею и других не учу каждый день идти на бой со страстями.
Простите меня, мои духовные свидетели, что нет у нас на исповеди страха Божьего, благоговения пред Ним, ответственности. Мне поручил Господь быть вашим врачем духовным, а я сам болен неисцелимо. Простите меня, Христа ради! И помолитесь за меня, дабы в день Страшного Суда мне не остаться за пределами спасенных искренним покаянием.
