– Всё разрушается, – тихо прошептала я, глядя на моросящий за окном дождь и бесчисленное количество ярких белых и красных огней, проносящихся по дороге машин.
Сил плакать не осталось, как впрочем, и желания топить душевную боль в алкоголе. Нет лекарства от тоски и безысходности, хищно разрывающих любящее сердце… Диме стало скучно со мной. Он вспомнил о старых друзьях и привычках. Возможно, и не только о них. Нет, об этом думать не стану, оберегая остатки рассудка. Невыносимо страшно и горько, что это конец. Мы так долго и терпеливо строили наш общий мир. Доверие, забота, теплота, внимание, нежность, предупредительность, страсть – всё это мы взращивали и лелеяли, чтобы семейный быт оставался идеальным… Но неожиданно ты назвал его пресным и рутинным.
– Почему? Что я делала не так? Надо было закатывать скандалы? Устраивать интрижки? Тогда бы ты не заскучал? – закричала я в пустоту трёхкомнатной квартиры, на которую мы так долго копили.
Пятнадцать лет. Счастливых и не очень. Мы преодолевали преграды и болезни, опираясь друг на друга, радовались успехам и праздновали победы… Никто не виноват, что всё в жизни проходит. Люди рождаются и умирают, а их чувства ещё более быстротечны. Пора бы привыкнуть, издать учебник о законах, правилах игры и последствиях любви, не искать лебединую верность, неземное единение в отношениях между мужчиной и женщиной. Там сплошная проза, в суматохе между бытовыми делами тебе достаётся лёгкий поцелуй, возможно, нежное объятие и, если совсем повезёт, то жаркий шепот признания защекочет твоё ушко.
– Боже, я больше не выдержу, – прошептала я, садясь на пол и раскачиваясь из стороны в сторону, чтобы отпугнуть своей безумностью подкрадывающееся одиночество.
Но оно не из пугливых. Оно видело и не такое – лужи крови от вскрытых вен, пустые глаза с расширенными от наркотика зрачками, исковерканные души, готовые бороться за счастье любыми способами, сознание людей, растоптанных судьбой и балансирующих на краю сумасшествия. Без искренних чувств, душевного тепла мир похож на ад… К какой категории причислить себя? Могу ли я совершить самоубийство? Нет, но не из-за страха перед вечными муками на небесах, а из-за того, что ценю подаренную мне жизнь. Пуститься во все тяжкие? Туманить разум бесполезно, отдача реальности будет ещё острее. Не верить в любовь? Вероятно, но… К сожалению, я – дура. Романтичная, добрая, способная понять, простить и вновь поверить… Значит, я – особенный случай, и колючее одиночество станет мне верным другом.
Раздался звонок в дверь. Я вздрогнула от неожиданности, потом вскочила на ноги и понеслась открывать.
– Привет, – счастливо выдохнула я, увидев любимого мужа.
– Привет, – ответил Дима, опуская взгляд и торопясь избавиться от одежды.
– Ты весь вымок.
– Да, забыл зонт.
Я ощутила его напряжение и запах алкоголя.
– Ты пил.
– Немного. После работы с друзьями в баре посидели.
«Да? А я сижу в пустой бетонной коробке и мучительно жду тебя. Неужели, ты не мог даже позвонить и предупредить? Дима, что с нами происходит? Всё катится под откос. Я стараюсь держать себя в руках, не надоедаю постоянными звонками, проверками. Может, зря? Предел моего доверия истекает. Я страдаю и не знаю, сколько ещё выдержу», – подумала я, но вслух лишь сказала:
– Понятно. Переодевайся и пойдём ужинать.
Привычные действия немного успокоили. Я разогревала еду, накрывала на стол и искала ответ на извечный вопрос: «Что делать?». Умом я понимала, что надо перестать себя мучить, придумывать ему оправдания или представлять сцены измен, но облечь свои подозрения, эмоции в слова не получалось, мешал страх. Невообразимо глупо бояться потерять того, кто уже отдалился на столько, что ты не можешь ответить на простые вопросы, где, с кем и почему твой муж проводит вечера вне дома.
– Оль, – тихо позвал Дима, садясь за стол.
Моё сердце испуганно сжалось. Если он признается в измене, семья развалится на мелкие кусочки, которые невозможно склеить. Я не в состоянии мириться с интрижками. Единичную можно перетерпеть, выстрадать, но постоянные нет. Ложь и ревность способны отравить даже счастливое прошлое.
– Ты очень устало выглядишь.
– Странный комплимент, – напряжённо отшутилась я, накладывая его любимый плов.
Ел Дима молча и как-то уж слишком сосредоточенно, словно готовился к важному разговору. Может, мне просто так казалось, у страха глаза велики. Я тоже не лезла с разговорами и не пыталась его допрашивать на тему, где и с кем был. С детства я уяснила, что важная составляющая хорошей семьи – доверие. Мама из-за своей мнительности и ревности превратила жизнь отца в кошмар. Истерики, ссоры с битьём посуды и нескончаемые упрёки по поводу и без. Они развелись, когда мне исполнилось десять лет.
– Спасибо, очень вкусно, – поблагодарил Дима, убирая грязную тарелку в мойку.
– Чай будешь?
– Давай.
Я достала два пакетика зеленого чая с жасмином, расфасовала по чашкам и залила кипятком. Дима продолжал пребывать в задумчивом, отрешенном от меня состоянии.
– Осторожно горячий, – предупредила я своего рассеянного супруга.
Дима кивнул и посмотрел на меня. Я неуютно передёрнула плечами. Он разглядывал меня, словно незнакомец, с любопытством, но без должных чувств. «Разлюбил! У него другая! – Лихорадочно забились мысли в голове, вызывая ноющую боль. – Надо узнать правду! Успокойся, кому от неё станет легче? Мне? Ему? Или ей? Разрушить семью легко, а вот сохранить дано не каждому. Я справлюсь, а Дима перебесится и успокоится. Наверное, у него кризис среднего возраста. Мы вместе со студенческих лет, познакомились на вечеринке друзей, через два месяца подали заявление в ЗАГС, рассудив, что настоящим чувствам время терять ни к чему. Сначала жили с моими родителями, которые заботливо поддерживали молодую семью в непростое время притирки друг к другу и голодной безработной молодости. Конечно, Дима сразу стал подрабатывать, браться за всякие халтуры, но деньги всё равно получались смешными. Несмотря на это, мы были очень счастливы. Потом получение дипломов и переезд в собственную двухкомнатную квартиру, которые освободили для нас уже его родители…
– Оля, я думаю, нам стоит поговорить.
– О чём? – сделала удивлённое лицо.
– О нас, – глухо ответил Дима, сосредоточенно мешая сахар, который даже не положил в чашку.
– Может, не стоит? – прямо спросила я.
– Не знаю… Я больше, так не могу.
– Да? – спокойно переспросила я, хотя видит Бог, как тяжело мне давалась выдержка. – И что же тебя мучает? Любовница на воссоединении настаивает?
Дима ошарашено посмотрел на меня:
– Так ты знаешь?
– Нет, но теперь знаю, – горько ответила я. – Сам посуди, о чём ты мог мне сообщить?
Злая участь разлуки добралась и до нас. Никогда бы не подумала. Мы так подходим друг другу. Две половины одного целого.
– Ты всегда отличалась догадливостью, тактом и искренностью. Ты замечательная…
– Перестань! – резко оборвала я его поток комплиментов. – Ты пытаешься сделать мне ещё больнее?
– Оля, я…
– Не надо. Наверное, ты намеревался уйти? Собирай чемоданы и убирайся! – выкрикнула я и, вскочив на ноги, бросилась в ванную.
Открыла краны на всю катушку и заревела. Горько, навзрыд, чтобы боль, пульсирующая внутри, отпустила. «Он уходит от меня. Бросает после пятнадцати лет. Ужасно на столько, что я не могу поверить в реальность происходящего. Всему виной… Даже не знаю. Рутина или его повышение по службе до начальника производства? Некоторые бабы за версту деньги чуют… Но что делать мне? Как жить? Может, стоит поговорить? Выяснить всё. Я ведь ему и рта раскрыть не дала», – подумала я, утерев слёзы, потом умылась, закрыла воду, несколько раз глубоко вздохнула и вышла из ванной.
– Ты здесь, – констатировала я, заходя в спальню и глядя на мужа, сидящего на краю постели с открытой, пустой сумкой.
– Да, – еле слышно отозвался Дима.
Я присела рядом и положила голову на его плечо. Мы молчали, совершенно не зная, как начать важный разговор. Если честно, мне не слишком хотелось слышать излияния его души по поводу судьбоносной встречи с разлучницей, но другого выхода нет.
– Кто она?
Муж вздрогнул и не издал ни звука.
– Ты же сам говорил, что нам надо поставить точки, а сейчас молчишь.
– Помнишь, я в прошлом году попал в больницу с пневмонией? – неожиданно спросил Дима.
– Конечно.
– Вот тогда я и познакомился с Машей. Она ухаживала за мной, ставила уколы.
«Медсестра. Конкретно ни одна не запомнилась, все на одно лицо, миленькие и молоденькие… Я моталась к нему два раза в день, до и после работы, а он, оказывается, уже был под присмотром. Как все в этой жизни просто и глупо», – подумала я с горечью.
– Тогда ты в неё и влюбился? – заставила себя произнести страшные слова.
– Нет, – просто ответил Дима. – Мы стали болтать в те вечера, когда она дежурила. Она рассказывала о своей жизни, о сыне, которого приходится одной поднимать, о желании учиться… И я пообещал похлопотать за неё. Ты же знаешь, у моего друга отец сидит в приёмной комиссии медицинского института.
«Какой ты добрый! – мысленно съязвила я. – Ради непонятно кого столько лишних телодвижений. Она тебе сразу понравилась, иначе бы ты не вздумал играть в рыцаря… Видимо, в каждом мужчине заложено оберегать слабую женщину, а я никогда не показывала свою усталость, страх и обиду. Хотела быть сильной, самостоятельной, чтобы помогать тебе и поддерживать. Дура!».
– Знаю, ты не понимаешь и не одобряешь мой поступок, но я не мог просто выписаться из больницы и забыть! Она дала свой номер и сказала, что будет ждать.
– Как трогательно, сейчас заплачу. Она тебя использовала тогда и продолжает это делать сейчас. Ты ведь помог ей? И вы до сих пор общаетесь? Теперь, наверное, вы уже не только за ручки держитесь?
– Ольга! – повысил он голос. – Прекрати!
– Почему? – спросила я, также поднимая голос.
– Я не узнаю тебя, откуда столько сарказма и злости? Ты ведь не такая.
«Ага, добрая, понимающая, рассудительная, трудолюбивая, заботливая. Идеальная жена. Только вот почему меня, такую замечательную, собираются бросить?», – с горечью подумала я и сказала:
– Мужа не каждый день уводят, поэтому и веду себя соответствующе... Да, что ты, вообще, обо мне знаешь?
– Как это? – недоумённо пробормотал Дима.
– Проехали… Давай дальше про твою прелестницу.
– Я не знаю, что ты ещё хочешь знать.
– Всё!
– Маша поступила в институт. Ванька у неё просто прелесть, умный и воспитанный мальчуган. К технике, так тянется.
Боль достигла кульминации… Ребёнок – вот, что его притягивает! Он лицемерно уверял, что малыш нашей семье не нужен, от него одни проблемы, твердил, что мы не готовы на столь серьёзный шаг… Подлец! Скотина! Из-за него я не родила. Наверное, уже и не получится. Мне тридцать пять лет, я осталась без мужа… Можно взять и переспать с молодым парнем, залететь и войти в разряд матерей-одиночек. К сожалению, не смогу. Я воспитана в слишком строгих правилах.
– Ты с ней из-за него? – прохрипело моё горло.
Я даже сама не понимала, как вырвался этот глупый вопрос, и так ведь понятно.
– Оля, почему я должен быть с ними из-за чего-то или кого-то? Мне нравится быть нужным, видеть их благодарность.
– А разве мне ты не нужен? – в сердцах выдохнула я.
– Не знаю… Ты сильная, а они нет.
Странная, до безобразия смешная формулировка повода ухода из семьи. Ну, что ж… На что хватило воображения. «Сильная, – повторила я про себя. – Я хотела быть такой и, видимо, мне удалось. Не гарант, что будь я беспомощной клушей он бы остался со мной. По крайней мере, благодаря врожденному упорству и трудолюбию у меня есть хорошая и высокооплачиваемая работа».
– В общем, я поняла. Обсудим нюансы развода, – деловито начала я, затаптывая глубоко в себя боль и отчаяние. – Раз я сторона пострадавшая, то справедливо отдать мне квартиру и убраться отсюда с одним чемоданчиком. Ты как считаешь?
– Хорошо, – ответил он. – Нам ничего не надо.
– Благородно. Только вот, боюсь, твоя деточка считает иначе, – язвительно прокомментировала я.
– Не все смысл жизни видят в деньгах. Это ты пахала как бешенная… Мне приходилось тоже вкалывать дай боже, чтобы не выглядеть в твоих глазах лодырем. Вот мне тридцать семь лет и что я видел в этой жизни кроме работы? Один раз съездили на юг и ещё раз в санаторий. Я устал! Опротивело всё! Ты хорошая, но с тобой я загибаюсь. Мне нужен глоток свободы, счастья… Знаешь, в студенческие годы ты была другой – радостной, иногда немного бесшабашной, а потом превратилась в этакого робота по созданию благополучия в семье. А мне нужна жена, которая гордилась бы мной и доверяла! Я боялся твоей неуёмной жажды всё сделать правильно, скорее даже идеально.Ты всё успевала и на работе и дома, а я так уставал, что мне хотелось завалиться на диван и не вставать выходные напролёт. Но ты тащила меня на какие-то выставки, тренинги, по продуктовым и строительным магазинам. А жизнь одна, и никто мне не возвратить упущенные годы.
Он говорил эмоционально, изредка размахивая руками, а я, молча, слушала, и моё сердце заковывалось в лёд сожаления и грусти. Ничего не вернуть. Наша жизнь сплошная череда ошибок. Некоторые из них мы признаём, о некоторых даже не догадываемся. «В чём то он прав. Зачем я так старалась? Ради чего? Теперь начну жить ради себя», – подумала я, устало закрывая глаза.
– Тебе плохо? – тут же обеспокоенно спросил Дима.
– Всё нормально, – ответила я, вздрагивая. – Сегодня пятница, встречаемся в понедельник около районного Загса и подаём заявление.
Он согласно кивнул.
– Ладно, не буду тебе мешать, собирайся, а я прилягу.
Я ушла в спальню, упала на нашу с ним кровать и уставилась в потолок. Странно, надоедливых мыслей и тех нет. Холодная, равнодушная пустота. Говорят, по статистике разводом заканчивается восемьдесят процентов браков. Я наивно полагала, что меня сия участь минует... Не знаю, сколько прошло времени, прежде чем хлопнула дверь и мой любимый ушёл. Навсегда. К другой… Больше нет объемного слова «мы». Есть только я, и надо научиться с этим жить… Хотя… Ничто не вечно.
Читать другие рассказы: "Слепота ненависти", "Вернуться, чтобы найти", "Дурман", "Кошка"