Будущему маршалу Победы было о чем волноваться уже 1 июля 1937 года.
Заседание военного совета, собранного менее месяца спустя ареста Тухачевского, Уборевича, Якира, Гамарника, Корка и ряда других военачальников, представляло собой что-то очень похожее на садомазохистскую оргию. В роли мазохистов выступали израненные на фронтах гражданской войны, овеянные славой и увенчанные заслуженными наградами герои. Они секли сами себя, прилюдно каясь в своей политической слепоте, соревнуясь, кто жестче и больнее уличит самого себя в недостаточной самокритике. В желании удовлетворить желания хозяина, военачальники хлестали и кусали друг друга упреками в духовной или служебной близости к заговорщикам.
Уверенней других чувствовали себя те, кто в обычной жизни находились с изобличенными заговорщиками в конфронтации.
У Мерецкова, в этом можно не сомневаться, сердце на военном совете ёкало, и не раз.
Сталин в одном из своих выступлений сказал:
«Я извиняюсь, я вас прервал, но если вы мне разрешите, то я хотел бы маленький перерыв допустить. Люди, которые здесь сидят, их не всегда увидишь, и вот я при них хочу у вас спросить. Вот что говорит Уборевич о т. Мерецкове — вы, конечно, за него не отвечаете. Уборевич пишет: «Мерецкова я вовлек в мае 1936 г., когда вместе с ним отдыхал в Сочи». Вы не волнуйтесь, т. Мерецков. Наше дело разобрать и проверить. Я, как коммунист, коммунистам докладываю: «У меня всегда были с ним близкие отношения... (читает)... и что я в этой работе принимаю очень активное участие. Я предложил Мерецкову...»
Мерецков. Это ложь. Я заявляю со всей ответственностью, что это ложь.
Сталин. Может быть. Дай бог, чтобы это было ложью. Может быть, он оклеветал вас, но вот что он говорит. (Шум, много реплик.)
Ворошилов. Вот и Мерецков. Этот пролетарий, черт возьми.
Мерецков. Это ложь. Тем более что я никогда с Уборевичем не работал и в Сочи не виделся.
Федько. Я хочу охарактеризовать Лапина (к этому моменту уже арестованного и "изобличенного "врага народа"") сидящего здесь Мерецкова. Пусть он выйдет на трибуну и скажет, почему он предлагал мне идти заместителем, почему он предлагал Лапина на Приморскую группу.
Блюхер. Мерецкову вообще не мешает выйти на трибуну.
Мерецков. …Я в течение двух лет был начальником штаба с Уборевичем.
Сталин. Что же?
Мерецков. Я считаю, что я был близок к нему, и в этом отношении моя вина была больше всех, потому что я проспал рядом с врагом спокойно. И должен сказать: не только проспал, а было очень много случаев, что я слепо работал на его авторитет.
Уборевич в моих глазах был авторитетом. Исключительно напряженно я работал под его руководством.
Я верил Уборевичу, еще больше верил я Якиру. И всегда завидовал. Я говорил, что Уборевич — очень большой барин в отношении к людям; если бы он был такой, как товарищи с Украины характеризуют Якира, Уборевич был бы незаменимым человеком.
Сталин. Якир был проще, это верно.
Мерецков. Я видел всю личную жизнь Уборевича. Много знаю, многое мог бы рассказать о нем.
Ворошилов. Сволочная жизнь.
Мерецков. Интриган.
Ворошилов. А почему же вы молчали?
Мерецков. Двуличный человек. Грязный человек. По-моему, это все было известно. Трус и барин по отношению к начальствующему составу. Командиров называл дураками, и все это переносили. Смирнов с ним объяснялся часто, говорил, что так нельзя. У них драка доходила черт знает до каких крайностей.
Голос с места. Смирнов закатывал рукава и дрался с ним.
Мерецков. Но я докладываю вам честно, что я Смирнову верил как пролетарию. Правда, я иногда верил Уборевичу больше, чем Смирнову.
Голос с места. И не только иногда, но и всегда.
Приехал Климент Ефремович и привез кутяковскую книгу, которую дал под большим секретом Уборевичу.
Сталин. Кто?
Тут, я полагаю, голову в плечи вжал уже Ворошилов. Если не понятно, чем было опасно упоминание о какой-либо причастности к книге камандарма Кутякова "Киевские Канны", прочитайте статью "Его расстреляли за книгу". Ссылка на нее в конце этого текста.
Мерецков. Нарком.
Тут, видимо, по спине Ворошилова скатилась капля холодного пота.
Ворошилов. Ничего подобного.
Мерецков. Я говорю то, что мне сказали. Я, как известно, лежал тогда больной. Уборевич дал эту книгу мне и сказал: «Почитайте и дайте ваше заключение». Я прочитал письмо Кутякова к редактору, прочитал предисловие т. Седякина, просмотрел страниц тридцать, пришел к Уборевичу и сказал: «Я совершенно не понимаю, в чем дело». Между прочим я с Седякиным много дрался по принципиальным вопросам боевой подготовки. Он меня проверял, я на его глазах проводил учения. Я сказал, что книга исключительная, тут против всех идет речь, против Сталина, против Ворошилова, против Конной армии. Я сам — конноармеец, если вы помните, Семен Михайлович.
Егоров. Какой там один раз! Разве вы не говорили о гениальном руководстве погашением Тамбовского восстания? (Общий смех.) Правильно ведь это, я не зря говорю. Эти отдельные моменты и создавали ореол вокруг Тухачевского.
А Мерецков! Вот вы говорите о вашей гордости, об испанских событиях, партия никогда не отнимет у вас этого. Но где вы были на протяжении ряда лет вашей работы с Уборевичем? Будучи начальником штаба округа, по службе в Генеральном штабе, подчиненный мне, вы ни разу не были у меня по этому поводу.
Ворошилов. Правильно. Нас проверит война. Хорошо, что генерал Мола, который угробился вчера, и Франко затеяли войну. Мы приняли кое-какое участие, проверили людей и увидели, что у нас неплохие люди; и материальная часть тоже кое-чего стоит. Наши товарищи Кулик, Мерецков и Берзин — главнокомандующий...
...Командовали по-настоящему, очень хорошо. Но вот товарищи главнокомандующие и просто командующие, не думайте, что вы теперь все изучили и все знаете. Не навязывайте нам такого представления, оно будет неправильно и вредно. Война будет та, да не та. Во-первых, потому, что она будет не завтра, значит, к тому времени будут новые средства борьбы. Она будет не обязательна в таких условиях.
В первую партию "заговорщиков" Мерецков не попал, пожалуй только из-за того, что с сентября 1936 по май 1937 года ( именно на этот период приходится неудавшийся переворот Тухачевского) он находился в Испании в качестве военного советника республиканского правительства.
«Хенераль руссо Петрович», как называли его испанцы, занимался обучением новых подразделений республиканской армии, организацией работы Генерального штаба, подготовкой Мадрида к обороне.
За оборону Мадрида и разгром Марокканского корпуса на реке Харима Мерецков был награжден орденом Красного Знамени, за разгром Итальянского экспедиционного корпуса в районе Гвадалахары — орденом Ленина.
Тем не менее, осенью 1937 года его вызывали в НКВД, где проводили очные ставки с ранее арестованными военными. Те обвиняли его в шпионаже, связях с Уборевичем.
Вот точно такие очные ставки привели впоследствии на эшафот маршалов Егорова и Блюхера, командармов Белова, Алксниса и многих других.
Война, теперь советско-финская, оберегла Мерецкова и в этот раз.
Осенью 1939 года Мерецков, занявший пост командующего войсками Ленинградского военного округа, стал одной из ключевых фигур советско-финской войны 1939/1940 годов. Во главе 7-й армии Мерецков осуществил прорыв главных укреплений «линии Маннергейма», за что был удостоен звания Героя Советского Союза.
В июне 1940 года Мерецкову одновременно с Георгием Жуковым было присвоено звание «генерал армии», а в августе он был назначен начальником Генштаба РККА и заместителем наркома обороны.
Но практики выкидывать в огонь папки с компроматом тогда не было.
Досье Мерецкова оказалось востребовано, когда возникла необходимость назначить виновных за поражения первых дней новой войны. Бывший начальник Генштаба, на которого, к тому же, имелись показания 1937 года, вполне подходил для роли стрелочника.
Мерецкова арестовали 23 июня 1941 года .
Генерала армии обвинили в принадлежности к антисоветской военно-заговорщической организации и сотрудничестве с германской разведкой.
Спустя 74 дня с даты ареста Мерецкова из-под стражи освободили.
"Почему Сталин вытащил Мерецкова из Лефортово, где того избивали до потери сознания, и поставил на 7-ю армию? Кто замолвил слово — Жуков, Тимошенко?" - Спросил корреспондент «Комсомольской правды» доктора исторических наук, члена Международной ассоциации историков Второй мировой Юрия Рубцова.
Рубцов. "Письмо Мерецкова Сталину от 28 августа 1941 года сохранилось. Кто смог его передать вождю — достоверно неизвестно. Помог ли Тимошенко? Его авторитет в глазах Сталина к тому времени упал . А Мерецков пробыл в заключении больше двух месяцев. Он требовал, чтобы его обращение к Сталину с просьбой об отправке на фронт дошло до вождя. Тогда ведь на свободу вышел не только он. Человек 60 осенью 1941-го вышли. Очень плохо с военными кадрами было. Никто из командующих фронтов не справился летом 41-го. Ни Кузнецов на Северо-Западном, ни Павлов на Западном — его расстреляли. И лидеру воюющей с Гитлером страны приходилось искать «новые» кадры среди «старых» генералов. Есть свидетельства о разговоре Сталина и Мерецкова в Кремле, где вождь будто бы спросил бывшего начальника Генштаба «тяжело было?» - имея в виду допросы в тюрьме. Мерецков ответил сдержанно и попросил отправить его на фронт".
Вот письмо Мерецкова, которое упоминает историк Рубцов.
«Секретарю ЦК ВКП (б) Сталину И. В.
В напряженное время для нашей страны, когда от каждого гражданина требуется полностью отдать себя на защиту Родины, я, имеющий некоторую военную практику, нахожусь изолированным и не могу принять участие в освобождении нашей Родины от нашествия врага. Работая ранее на ответственных постах, я всегда выполнял Ваши поручения добросовестно и с полным напряжением сил.
Прошу Вас еще раз доверить мне, пустить на фронт и на любой работе, какую Вы найдете возможным дать мне, доказать мою преданность Вам и Родине.
К войне с немцами я давно готовился, драться с ними хочу, я их презираю за наглое нападение на нашу страну, дайте возможность подраться, буду мстить им до последней моей возможности, не буду щадить себя до последней капли крови, буду бороться до полного уничтожения врага. Приму все меры, чтобы быть полезным для Вас, для армии и для нашего великого народа.
28.VIII.-41 г».
"…Вождь понимал — нельзя сдать Ленинград и нельзя сдать Мурманск, куда союзники смогут поставлять конвоями позарез необходимую нам технику по ленд-лизу. – Продолжает рассказывать историк. -"Через три недели после начала войны Сталин командировал в Британию и потом в США Филиппа Голикова, начальника Разведывательного управления Генштаба. С предложением Сталина, чтобы хоть на северо-западном направлении — но устроить немцам маленькую баню. И конвои пошли в итоге именно сюда. И Сталину там нужен был серьезный военачальник с опытом войны в этих болотах, лесах и скалах. Мерецков подходил для того, чтобы держать Север, лучше всего. Это он, в том числе, не дал замерзнуть первым росткам антигитлеровской коалиции". …
«В сентябре 1941 года я получил новое назначение. – Напишет в своих воспоминаниях Мерецков. - Помню, как в связи с этим был вызван в кабинет Верховного Главнокомандующего. И.В. Сталин стоял у карты и внимательно вглядывался в нее, затем повернулся в мою сторону, сделал несколько шагов навстречу и сказал:
— Здравствуйте, товарищ Мерецков! Как вы себя чувствуете?
— Здравствуйте, товарищ Сталин! Чувствую себя хорошо. Прошу разъяснить боевое задание! И.В. Сталин не спеша раскурил свою трубку, подошел к карте и спокойно стал знакомить меня с положением на Северо-Западном фронте…»
Корреспондент. С декабря 41-го Мерецков командовал Волховским фронтом? Была неудачная попытка освободить Ленинград. Но Сталин называл его «мудрым ярославцем» - почему?
Рубцов на вопрос корреспондента не ответил, обозначив лишь то, что к Ярославлю Мерецков не имел никакого отношения.
Ответ на этот вопрос есть у Молотова: «В Ярославле, говорил Сталин, такой оборотистый живет народ, что евреев там почти нет, там сами русские выполняют эти функции, и один из таких - Мерецков…».
Корреспондент. "С марта 42-го его заместителем на фронте стал печально знаменитый генерал Власов. История с генералом-предателем на Мерецкове отразилась?"
Рубцов. "На службе командующего Волховским, а потом Карельским фронтами — не отразилась никак. В 1942-м году шпиономания, которая была характерна для 1941-го, уже сходила на нет. Когда началась Великая Отечественная, досье, которые лежали на Тимошенко, Буденного, того же Мерецкова, которые были сформированы в конце 30-х по горячим следам «военно-фашистского заговора» - они были активированы. И все лежали на столе у Сталина. Михеев, тогдашний начальник контрразведки, Сталину докладывал все. И по кому-то ударило сильно — как по Кириллу Афанасьевичу Мерецкову. А кто-то, как Буденный и Тимошенко, арестов и пыток избежали. Но в 42-м такого уже не было. Репрессии против генералов происходили точечные. И уже не мифические, заговорщицкие, а за реальные неудачные действия на фронте".
Корреспондент. "В декабре 1941-го Сталин пишет записку Мерецкову, напутствуя того на освобождение Ленинграда - и обращается по имени отчеству. В стране было всего несколько человек, к кому Коба обращался столь уважительно..."
Рубцов. "Понятно, почему зимой 1941-го и 42-го освободить Ленинград от блокады не удалось. И это не вина Мерецкова.
Что касается обращения по имени-отчеству. Вождь народов очень хорошо знал человеческую натуру. Если он хотел человека подкупить своим вниманием, он мог быть очень обаятельным".
Корреспондент. "Прорыв блокады Ленинграда в январе-феврале 1943-го, операция «Искра» — это в первую очередь Мерецков? Или и Говоров тоже?"
Рубцов. "Оба. Говоров, все-таки, в большей степени. Да, потери были большие. В частности, из-за невозможности широко использовать — как было на юге или в центральной полосе страны — артиллерию и бронетанковую технику. Из-за болот и рельефа. Сталин это чувствовал - и за большие потери с Мерецкова и Говорова за Ленинград не спрашивал.
Но вклад Кирилла Афанасьевича в освобождение Ленинграда нельзя преуменьшать. В отличие от большинства военачальников, которые действовали во всех природных климатических зонах страны — он почти всю жизнь воевал на севере. Это очень тяжело. Резервы, пополнения давали не ему — они шли на Сталинград, Курск, Белоруссию и Украину".
Корреспондент. "В 1944-м освобождать Карелию и Северную Норвегию поручить, кроме Мерецкова, по сути, оказалось некому?"
Рубцов. "Да, до него там был генерал-полковник Фролов. Не выдающийся полководец. Нужен был такой человек, который, как Мерецков, освоил формы и способы современной войны. С учетом северной специфики".
Корреспондент. "Почему действия Мерецкова власти Норвегии оценили орденом Святого Олафа, высшей наградой королевства? Чем он там отличился?"
Рубцов. "Мерецков точечно мог реализовать очень серьезные замыслы. Немцы, оборонявшие север Европы, представить не могли, что в этих краях можно эффективно использовать тяжелую бронетехнику. А Мерецков настоял, чтобы его фронту придали тяжелые танки КВ, и они в немалой степени решили успех его наступления сначала в Карелии, а потом и в Северной Норвегии. Он положил начало освобождению Норвегии — где, кстати, было реальное движение сопротивления нацистской Германии. А норвеги, реальные борцы против гитлеризма, высоко ценили настоящих воинов. И Красную Армию, которую к ним привел Мерецков, они воспринимали как настоящего союзника".
Корреспондент. "На нем, вместе с маршлом Василевским - главная заслуга в разгроме японцев летом 1945-го? 3 сентября 1945 его наградили Орденом Победы за разгром Квантунской армии".
Рубцов. "Мерецков, командуя 1-м Дальневосточным фронтом, без артподготовки и ударов авиации смог прорвать оборону японцев. Для них - как и для немцев на севере в 1944-м - это оказалось шоком. Японцы ведь изучали и наш, и немецкий опыт проведения наступлений. И считали, что ни одно наступление не начнется без короткой — 20-30-минутной, или глубокой артиллерийской подготовки по эшелонированной обороне. Мерецков опрокинул эти представления! Японцы не поняли, как оценить «наскоки» ударных батальонов русских — они поздно поняли, что это и есть настоящее наступление. А не отвлекающий маневр".
Корреспондент. "Мерецков не стал поднимать авиацию из-за тропических ливней, а артиллерию не смог поближе подвести из-за размытых дорог и тяжелой местности? Или это в первую очередь неожиданный тактический ход?"
Рубцов. "Чем полководец выдающийся отличается от просто даровитых? Он может на основных направлениях сконцентрировать основные силы, не размазывая их по всей линии фронта и неожиданно для противника — там, где надо его оборону пробить. Это, конечно, знает любой выпускник академии Генштаба, но далеко не все могут использовать законы войны. И лишь выдающийся полководец эти законы и может вписать в конкретную обстановку. Погода, рельеф, время суток, специфику противника с его боевым духом особенностями вооружений и т. д. Мерецков все это учел - и японцев разгромил".
Интересно, что по-другому все это видит евангелист секты сталинистов Юрий Мухин. Мне уже приходилось о нем писать в статьях: «Является ли антироссийской подлостью «Антироссийская подлость» Мухина, и «Банда генералов. Убийство полпреда» и «Загадка записки Берии».
Главу одного из своих многочисленных творений он назвал «Мерецков — «невинная жертва»».
«Теперь все же следует напомнить о тех потерях, которые понес советский народ от того, что репрессии были проведены не в полном объеме и часть «пятой колонны» уцелела к началу войны с немцами. – Пишет евангелист. - Особо тяжелой была измена генералов Красной армии, причем не открытое выступление против Советской власти, а тихая и подлая измена своему народу.
Давайте начнем с генерала К. А. Мерецкова. Его уголовное дело и сегодня засекречено, но по отрывкам из этого дела, которые поступили из архивов, можно прийти к выводу, что либо Мерецков с началом войны с немцами явился с повинной, либо каялся в своем предательстве столь искренне, что был прощен. Тем не менее его предательство повлекло такие тяжелые последствия для народа, что на нем следует остановиться подробнее».
Затейливый умишко евангелиста, которому приверженцы его секты привыкли уже верить безоговорочно, обернул героизм, проявленный Мерецковым в Испании, элементом хитроумного плана злонамеренного предательства.
«Заговорщики ускоряли военную карьеру членам «пятой колонны», отправляя их в командировки для участия в гражданской войне в Испании. После такой командировки предателю делалась реклама как крупному военачальнику с «боевым опытом современной войны», и его быстро повышали в должностях. Мерецков был на год командирован в Испанию военным советником, после чего его, само собой, начали быстро повышать в должности.
«Мерецков, возвратившись из Испании в том же году с двумя орденами, стал заместителем начальника Генштаба, командовал Ленинградским ВО, а затем, в 1940 году, назначен начальником Генштаба, а в январе 1941 года — генералом армии и заместителем наркома обороны СССР».
«…На допросе он (Мерцков) показал, как сам в Испании способствовал карьере другого предателя-генерала Д. Г. Павлова: «.. Уборевич меня информировал о том, что им подготовлена к отправке в Испанию танковая бригада и принято решение командование бригадой поручить Павлову. Уборевич при этом дал Павлову самую лестную характеристику, заявив, что в мою задачу входит позаботиться о том, чтобы в Испании Павлов приобрел себе известность в расчете на то, чтобы через 8 месяцев его можно было сделать, как выразился Уборевич, большим танковым начальником. В декабре 1936 г., по приезде Павлова в Испанию, я установил с ним дружеские отношения и принял все меры, чтобы создать ему боевой авторитет. Он был назначен генералом танковых войск Республиканской армии. Я постарался, чтобы он выделялся среди командиров и постоянно находился на ответственных участках фронта, где мог себя проявить с лучшей стороны…»
Евангелист Мухин рассказывает, что Мерецков (он пред войной был начальником генерального штаба) и его пособники перед войной извратили мобилизационный план и раскрывает своим лопоухим сектантам механизм этого извращения.
«…если в мобилизационном плане поставить маленькие числа, то промышленность прекратит производство раньше времени, а армия с началом войны испытает катастрофическую нехватку оружия и техники».
В качестве доказательной базы Мухин приводит цитату из показания расстрелянного Павлова.
«Для того чтобы обмануть партию и правительство, мне известно точно, что генеральным штабом план заказов на военное время по танкам, автомобилям и тракторам был завышен раз в десять. Генеральный штаб обосновывал это завышение наличием мощностей, в то время как фактически мощности, которые могла бы дать промышленность, были значительно ниже… Этим планом Мерецков имел намерение на военное время запутать все расчеты по поставкам в армию танков, тракторов и автомобилей.
Всем ли понятно, что делали Мерецков и Павлов? В мирное время у РККА не было транспорта для перевозки боеприпасов, снаряжения, солдат мотодивизий, раненых. Этот транспорт (лошади и автомобили) в мирное время работал в промышленности и колхозах и передавался в армию с началом войны и мобилизации.
Лошади для армии нужны крупные, чтобы могли тянуть пушки, а такие лошади невыгодны крестьянам — много едят в период зимнего простоя. Поэтому крупных лошадей для РККА колхозы содержали столько, сколько предписал им в мобилизационном плане Мерецков. А тот их в мобилизационном плане сократил тем, что подло в 10 раз увеличил количество якобы мобилизуемых автомобилей и тех, что сойдут с конвейеров заводов. И в результате при объявлении войны и мобилизации оказалось, что и автомобилей нет, потому что их просто нет, и лошадей, повозок и конской сбруи тоже нет, потому что Генштаб не заказал их вырастить и подготовить».
Мухин круче Конан Дойля.
В своем опусе он не скажет, что ведение следствия по делу Павлова и других генералов Западного фронта было возложено на младшего лейтенанта госбезопасности Комарова и батальонного комиссара Павловского (Комаров впоследствии станет полковником, заместителем начальника следственной части по особо важным делам и "отличится" тем, что, обладая большой физической силой, как писалось в документах, "применит ее к подследственным, вынуждая их оговаривать себя". В декабре 1954 г. Военной коллегией Верховного суда за применение незаконных методов следствия он был приговорен к расстрелу). Допрашивали Комаров и Павловский генералов попеременно, первый допрос длился 15 часов. Сам этот факт вызывает полное недоумение: как младший лейтенант может разобраться в таком специфическом вопросе, как действия фронта, не будучи в этом компетентен?
Евангелист паствы сталинистов не упоминает, однако, и о том, что Мерецков содержался в Лефортовской тюрьме. Следствие вели Л. Е. Влодзимирский, Л. Л. Шварцман, Б. В. Родос и В. Г. Иванов. Мерецков подвергался «физическим методам воздействия». Сестра Ольги Берггольц Мария Берггольц опубликовала записи своих бесед с бывшими сослуживцами маршала, один из которых свидетельствовал, что зимой 1941 года у Мерецкова был конфликт со следившим за ним сотрудником Особого отдела, которому Кирилл Афанасьевич заявил, что ему жить не хочется и что особисты в НКВД мочились ему на голову. По свидетельству сослуживца О. Ф. Сувенирова генерал-майора А. И. Корнеева, лично присутствовавшего при разговоре Баграмяна и Тимошенко, последний рассказал, что в личной беседе с Мерецковым на его вопрос о том, почему он себя оговорил, маршал заявил, что над ним издевались, «дубасили», а в случае дачи показаний обещали не трогать семью.
В 1955 году Лев Шварцман даст показания, будучи подсудимым: «Физические методы воздействия применяли к Мерецкову сначала высокие должностные лица Меркулов и Влодзимирский, а затем и я со следователями Зименковым и Сорокиным. Его били резиновыми палками». На вопрос судьи: «Вы отдавали себе отчет в том, что избиваете крупнейшего военачальника, заслуженного человека?» Шварцман ответил: «Я имел такое высокое указание, которое не обсуждается».
Мухин делает вид, что не знаком с протоколом допроса Меркулова, которому следователь привел слова Берии.
«Его (Меркулова) роль в этих делах была решающая, для меня несомненно, что в отношении Мерецкова, Ванникова и других применялись беспощадные избиения, это была настоящая мясорубка, и таким путем вымогались клеветнические показания».
Интересно, что Меркулов, отвергая собственной участие в пытках, тем не менее, не отрицает того, что избиения имели место быть.
«… пыток к Мерецкову, Ванникову или к каким-либо другим арестованным я лично никогда не применял. Как я уже выше показал, на допросах, производимых с моим участием и без меня, Мерецкова и Ванникова били — рукой по лицу и резиновой палкой по спине и мягким частям тела, но нанесение этих ударов не превращалось при мне в истязание. Я лично тоже бил Мерецкова, Ванникова и некоторых других арестованных, но пыток к ним не применял».
Как мы видим, в голове у Меркулова присутствует четкое категорирование: пытки, истязания, избиение. Причем, избиение в его голове не является чем-то предосудительным.
Не отрицает Меркулов и того, что показания военачальников не соответствовали действительности.
«Да, действительно их показания в отношении себя и других были вымышленными, и я сам с ужасом стал замечать, что в результате применения битья к арестованным получаются вымышленные показания, в результате чего могут быть произведены необоснованные аресты невиновных людей. Мне это стало особенно ясным, когда я увидел, что число арестованных растет. Я не знал, как выйти из создавшегося положения, но, к счастью, вскоре по указанию инстанции были освобождены Мирзаханов, Ванников и Мерецков, и после этого битье арестованных и дальнейшие аресты по их показаниям прекратились».
Признательные показания из Мерецкова выбивали в прямом смысле слова. Следователи, сменяя друг друга, применяли к нему самые жесткие меры воздействия. Близкие военачальника много лет спустя рассказывали, что заслуженный маршал в редкие минуты, когда вспоминал 74 дня в застенках НКВД, просто плакал.
Эти 74 дня оставили рубец не только в душе будущего кавалера ордена Победы, но сказались и на его здоровье. Когда его освободили, Мерецков с трудом ходил.
— Кто-то сообщил об этом Сталину, — рассказывал Жуков. — А может, он и сам заметил. Но только с того дня Мерецкову одному разрешалось сидеть, когда мы все в присутствии Сталина стояли.
Вот так вот, мажа фекалиями все вокруг своего идола, апостол сталинистов пытается нарисовать картину, где из дерьма торчит бриллиант и сияет так, что смотреть на него больно.
Удивительно, но в этом своем маниакальном желании Мухин умудряется оппонировать даже своему идолу.
Известно, что проект приговора в отношении Павлова был представлен предварительно на ознакомление Сталину. В нем тот обвинялся в антисоветском военном заговоре: «...Проводил вражескую работу, выразившуюся в том, что в заговорщических целях не готовил к военным действиям вверенный ему командный состав, ослабил мобилизационную готовность войск округа, развалил управление войсками и сдал оружие противнику без боя...». Впрочем, прочитав эту бумагу, Сталин вызвал Поскребышева: "Передайте, пусть выбросят всякую чепуху, вроде «заговорщической деятельности». Остальной текст годится».
Архивно-следственное дело № 981 697 в отношении Мерецкова было уничтожено в 1955 году. Принимал участие в уничтожении дел первый глава КГБ генерал Иван Серов.
В воспоминаниях Василевского есть эпизод, как они с Мерецковым нашли в Порт-Артуре русское воинское кладбище и встретили там старого смотрителя мемориала — полковника русской императорской армии. Он, увидев золотые погоны и награды, (а они пришли в той форме, что были на Параде Победы в июне 45-го на Красной площади), прослезился. Последний русский полковник на этой земле 40 лет ждал такого мгновения. И наши маршалы тоже удержаться не смогли, у них глаза заблестели. Два поколения сошлись...
Об этих 74 днях в мемуарах маршал ничего не писал. И лишь самым близким признавался, что то, что он пережил тогда, было страшнее всех сражений, в которых ему пришлось участвовать.
В отличие от сектантов-сталинистов, игнорирующих ту информацию, которая не вписывается в каноны их веры, приведу выдержки из статьи «Мерецков о Сталина» еще одного ее апостола, блог которого называется «У Василия Григорьевича».
Привожу ее почти без сокращений.
Сталинисты не любят длинных текстов. Им нравятся статьи короткие, как тост или первомайский лозунг. Если и вам тоже, то на канал не подписывайтесь. Жизнь и даже одна судьба гораздо сложнее и многограннее чем тост или лозунг.
«Кирилл Афанасьевич Мерецков - маршал и Герой Советского Союза, кавалер Ордена "Победа". Мнение этого человека представляет интерес еще и потому, что Кирилл Афанасьевич с 23 июня по 6 сентября 1941 года был под арестом и содержался в Лефортовской тюрьме где подвергался "физическим методам воздействия" да и просто унижениям (следователи мочились на голову, по словам самого маршала). Так, что ждать хвалебных характеристик от Мерецкова вроде бы не приходится, особенно после смерти Сталина, но давайте посмотрим...
Для начала приведу две коротких цитаты Кирилла Афанасьевича.
И.В.Сталин высоко ставил откровенность и прямоту. Я…не раз убеждался в этом.
И о роли вождя...
Практически ни одна военная или военно-экономическая проблема, стоявшая перед страной, не решалась без прямого участия Генерального секретаря ЦК ВКП.
В завершении короткая емкая цитата:
Сталин И.В. ценил в людях ум, честность и смелость.
Как видите маршал Мерецков отзывается о Сталине исключительно в позитивном ключе, несмотря на свое заключение. Что делает честь Кириллу Афанасьевичу. На этом у меня все. Если понравилась статья, ставьте палец вверх и подписывайтесь на канал.
Эти штрихи к портрету Сталина вызвали кучу положительных отзывов, вроде:
«Очень интересная статья, которая ещё раз подтверждает, что Сталин был нормальным человекам, а не упырём как его пытаются представить в основном либерасты».
«Честь и хвала К.А. Мерецкову, что он так правдиво отозвался о Величайшем Руководителе И.В. Сталине, т.к. равного ему пока во всем мире нет и навряд ли будет!!!».
Лучше то и не скажешь. Нет?
Только вот, полностью цитата про «откровенность и прямоту Сталина выглядит так.
«…Сталин перебил меня и начал задавать вопросы о моем отношении к повестке совещания. Я отвечал, что мне непонятны выступления товарищей, говоривших здесь о своих подозрениях и недоверии. Это странно выглядит: если они подозревали, то почему же до сих пор молчали? А я Уборевича ни в чем не подозревал, безоговорочно ему верил и никогда ничего дурного не замечал. Тут И. В. Сталин сказал: «Мы тоже верили им, а вас я понял правильно». Далее он заметил, что наша деятельность в Испании заслуживает хорошей оценки; что опыт, приобретенный там, не пропадет; что я вскоре получу более высокое назначение; а из совещания все должны сделать для себя поучительные выводы о необходимости строжайшей бдительности. Отсюда видно, что И.В. Сталин высоко ставил откровенность и прямоту».
Как было на самом деле видно из цитат, которые я привел в начале статьи, но для вашего удобства повторю.
Мерецков. Я считаю, что я был близок к нему, и в этом отношении моя вина была больше всех, потому что я проспал рядом с врагом спокойно. И должен сказать: не только проспал, а было очень много случаев, что я слепо работал на его авторитет.
Уборевич в моих глазах был авторитетом. Исключительно напряженно я работал под его руководством.
Я верил Уборевичу, еще больше верил я Якиру. И всегда завидовал. Я говорил, что Уборевич — очень большой барин в отношении к людям; если бы он был такой, как товарищи с Украины характеризуют Якира, Уборевич был бы незаменимым человеком.
Сталин. Якир был проще, это верно.
Мерецков. Я видел всю личную жизнь Уборевича. Много знаю, многое мог бы рассказать о нем.
Ворошилов. Сволочная жизнь.
Мерецков. Интриган.
Ворошилов. А почему же вы молчали?
Мерецков. Двуличный человек. Грязный человек. По-моему, это все было известно. Трус и барин по отношению к начальствующему составу. Командиров называл дураками, и все это переносили.
Статьи, упоминавшиеся в тексте.
Является ли антироссийской подлостью «Антироссийская подлость» Мухина?
Банда генералов-киллеров. Убийство полпреда.
"Написано здорово, полное погружение в те времена. Не хотелось бы там оказаться" - прокомментировал статью «Название «Закон жизни» оказалось для репрессированного фильма пророческим» один из комментаторов.
Возможно вам будет интересно, совпадает ли мнение комментатора с Вашим.
Не забудьте подписаться на канал. На нем будет еще очень много интересных статей. Ваш "лайк", извините за термин, будет достаточной благодарностью за написанную специально для Вас статью.