Народная память сколь избирательна, столь и непредсказуема. Исторические события, личности, факты причудливо искажаются в поэтическом пересказе. Зловещая тень Ивана Грозного становится «сильной личностью», Митрополит Филипп, принародно обличавший опричнину и казнённый в застенке под покровом ночи, – автором «филькиных грамот», деятельный Борис Годунов – убийцей наследника престола и самозванцем. Один из наиболее ярких персонажей русских былин – Соловей-разбойник – обитал на Брянщине. Его исторический прообраз не известен. Однако в текстах преданий содержится фактический материал событий «давно минувших дней», следовательно, можно попытаться прикинуть, что за птицу пленил Илья Муромец, и кем всё-таки был легендарный Соловушка.
Ох ты гой еси, Илья Муромец!
Прямая дорожка не проста стоит:
Заросла дорога лесами Брынскими.
Протекла тут река Самородина,
На дороге Соловейко-разбойничек
Сидит на тридевяти дубах,
Сидит тридцать лет.
Бьёт он свистом соловьиныим,
Покриком своим звериныим.
Тут есть станы разбойничьи,
Артели великие,
На прямой дорожке не окольные.
По сей день разбойники свистом подают друг другу сигналы. Нападение в лесу с деревьев на повозки и всадников давно стало классикой – тут вам и эффект неожиданности и позиционное преимущество. Казалось бы, всё просто: шайка разбойников под предводительством Соловья в лесных дебрях (а слово «дебри» многие исследователи считают первоосновой Брянска) контролирует Киево-Владимирский шлях. Ценности грабят, путников убивают – 30 лет от Смоленска в столицу добропорядочные граждане (вернее, подданные) предпочитают добираться окружными путями. Сам Соловей – этакий русифицированный Робин Гуд.
Попробуем проследить путь Ильи Муромца. Богатырь выезжает из Мурома в Киев и без особых приключений добирается до Смоленска. Смоленск застаёт в осаде. В былине упоминаются три царевича – «с каждым силы сорок тысячей», – один из которых поляк, другой татарин, третий, предположим, литовец (о нём информации нет, но в разное время именно с этих направлений приходили сюда завоеватели). Разбив вражеское войско и отдохнув в благодарном городе, Илья движется дальше, хотя смоляне отговаривают его от прямой дороги.
Теперь смотрим внимательно: во-первых, Илья разбивает разбойничьи станы и артели, во-вторых, атакует гнездо. Далее, пленив Соловья, едет к его поселью, по пути «дубья рвёт, все кряковисты, мосты мостит калёные» – иными словами, преодолевает естественные или искусственные водные преграды, защищающие центральную крепость. В поселье Илью встречает дочь Соловья «подворотней чугунной в девяносто пуд». Богатырь совершает свой коронный пинок, от которого Соловьиная дочь «ажно улетела через целый двор». Вероятнее всего, при штурме Илья Муромец использовал широко распространённый в Орде таран. Битва завершена. Жители брянских лесов предлагают выкуп за Соловья, идёт торговля, в конце которой богатырь рекомендует сложить «всё именье-богачество, всю нечестну золоту казну на телеги ордынские» и отправить в Киев: «Может, там я вам отдам кормильца-батюшку».
В тексте перед нами предстаёт отнюдь не разбойничья шайка, а полноценное княжество с регулярной армией, многочисленными укреплениями, казной. Не ясно, действительно ли на транзитных дорогах здесь было принято грабить иностранцев (а в те времена, например, новгородцы и суздальцы именно так относились друг к другу) или же за проезд бралась высокая по меркам восточных территорий дань…
Впрочем, речь вполне может идти о периоде 1246-1285 гг., когда Брянском правил бывший черниговский князь Роман Михайлович. Именно в период его правления Брянск стал мощным княжеством, успешно воевал со Смоленском. Однако для борьбы с Литвой Роману Михайловичу пришлось воспользоваться услугами монголо-татар, которые для княжества оказались весьма разорительными. Сам Роман Михайлович умер в Орде – прибыл ли он туда добровольно или был доставлен за недоимки или ещё за что – неизвестно.
Возможна и ещё одна версия. В новгородскихх былинах есть рассказ о Соловье Будимировиче – выходце из города Леденца (замок Ландаписса в Финском заливе), приехавшем в Киев свататься на княжеской племяннице и попросившем в приданое не «дворы княжеские», а «загон земли, непаханые и неораные» в «зелёном саду, в вишенье, в орешенье». Что интересно, описание разбойничьей территории в былине про Илью Муромца весьма напоминает городское устройство Великого Новгорода, при котором княжеская резиденция (в данном случае «гнездо») находится за пределами города – «поселья». Ничего подобного в Киевской Руси и среднерусских княжествах не было. Зато скандинавский уроженец Соловей, оставшийся в памяти новгородцев, вероятно, направлялся в Киев именно через северную столицу и хорошо знал принцип её устройства. При таком прочтении «татары» и «поляки» оказываются позднейшими напластованиями, а два Соловья – одной личностью.
В охваченных междоусобицей землях хозяйственного, богатого и сильного Соловья, разумеется, не могли воспринимать одинаково. Особенно, если речь идёт об одной личности, и если у этой личности существует реальный прообраз…