Идешь сегодня и смотришь: городские дворы у жилых домов грустные, полупустые, не спасают даже пестрые игровые площадки. А когда-то в 70—х во дворах жизнь кипела.
И малышня, и подростки тусили там с утра до вечера. Смех, шум и гам отражались от бетонных, кирпичных стен и уносились высоко, высоко, почти до самого неба.
Развлекались сами как могли. Культурный досуг был, но менее разнообразен чем в нынешнее время.
В Доме Пионеров на Комсомольском проспекте были кружки: шахматистов, изостудия, моделирования, радиолюбителей и других умельцев. Но если ты не собираешь марки и не изучаешь азбуку Морзе, то можешь идти на стадион "Динамо" и записаться в спортивную секцию.
Глебу и Алексею нравилось фехтование, которое иногда показывали по телевизору. Они с восхищением смотрели за ловкостью спортсменов фехтовальщиков. И им захотелось также фехтовать, ловко обращаться со шпагой. Ребята долго обсуждали, фантазировали, как они наденут сетчатые маски и белые жилеты, возьмут рапиры в руки.
Они станут как Жерар Барре в "Трех Мушкетерах"! И ловко фехтуя шпагой направо и налево будут поражать врагов Короля.
Шарман!
Мечтать, конечно, хорошо, но надо, чтобы еще научили. И вот в начале осени друзья наконец договорились и собрались записаться в секцию фехтования. Встретившись на углу улиц Краснова и Карла Маркса, они двинулись в сторону стадиона "Динамо".
День был тихий и солнечный, на деревьях уже желтела листва, но пока не сильно. Зелень преобладала. Хотя одинокие листья уже лежали на асфальте, значит, скоро будет ковер — работа дворникам. Глеб и Алексей шли мимо Горьковского Сада, навстречу слева показались большие дубы. Глеб остановился и показал на ближний к ним дуб:
— Помнишь, как в прошлые годы сшибали тут жёлуди?
— А как же, согнешь электрод, размахнешься и вжик: летит себе со свистом, сбивая листья. А потом бум об ветку и отбегай, когда электрод летит вниз, втыкаясь наполовину в землю! — ответил Алексей.
— Да, и жёлуди градом о землю стучат, только смотри в траве, — сказал Глеб.
— Бывало, полные карманы собирали! — подтвердил друг.
— Мы много сбивали, потому что электрод железный и тонкий, лупит по веткам конкретно и пролетает до самой вершины. А если палкой, то она только до нижних веток достает, как не размахивайся. А на нижних что? На нижних почти ничего мелюзга все посбивала! — сказал Глеб.
— Ладно, сейчас это не солидно, нужно заняться чем-то серьезным! — вновь сказал он подумав.
— Поэтому будем учиться, как Мушкетеры фехтовать! — резюмировал Алексей.
И они двинулись дальше, пересекая Компрос. Вдали показалась голубая арка стадиона "Динамо".
Зайдя в служебное здание, они нашли кабинет где записывают в секцию фехтования. Тренер в спортивном костюме сидел у стола и сказал им с сожалением:
— Поздно ребята, на год раньше надо было приходить, сейчас вы уже большие для нас.
— Да как поздно? Мы вдвоем будем фехтовать, друг с другом. Возьмите нас кандидатами! — хором сказали парни.
— К сожалению, нет, у нас все строго, да и группа переполнена, желающих много, не могу, — вздохнул тренер.
— Записывайтесь в легкую атлетику. у них недобор. Вы рослые, будете прыгать в высоту, бить рекорды! — добавил он.
Погрустневшие ребята вышли в коридор.
— Что будем делать? Пойдем в легкую атлетику? — спросил Алексей.
— Ты что, там знаешь, сколько кругов надо намотать на стадионе? Это скучно и неинтересно. Потом Абебе Бекила мы вряд ли станем. Это тебе не фехтование в зале, где вжик, вжик выпад, укол. Все быстро! — ответил смекалистый Глеб.
— Пошли тогда во двор в "чекисты", вдруг Женька там? —ответил Алексей.
Погрустневшие ребята побрели обратно к домам Чекистов.
Пересекая перекресток Компроса, Глеб в сердцах пнул ногой большую кучу желтых листьев на углу бульвара. Они взлетели, рассыпались веером и медленно осели на дорогу. Липы на бульваре уже постепенно начали осыпаться, осень.
Придя во двор 32 дома, ребята сели на лавочку и задумались.
— Знаешь, а давай станем Инакомыслящими? — встрепенулся Глеб.
— Это как? — удивился Алексей.
— Да просто, в знак протеста! Что за жизнь пошла? Скоро 2000 год, а как мы живем, а? Приличной музыки для современных парней нет! Одна «пенсия» и девчачьи сопли по радио. С утра до вечера Зыкина, Кобзон, Магомаев и снова Зыкина. А современную музыку как у поляков по радио? Там тебе и Челентано, и Свит с Серединой Дороги, да и Скальды тоже терпимо. А у нас, фиг вам! Бог с ним,с радио! – разошелся не на шутку Глеб. — Битлов пластов—гигантов даже в "Мелодии" нет! Слушайте стариков—самородков Мулермана с Гуляевым! – горько сказал он. — Нафталин! А книги Дюма, где взять, «Двадцать лет спустя»? У Женьки только! Так ему родители запрещают из дома книги выносить. Помнишь, как конючили "Зверобой" про индейцев в 5 классе? Еле выпросили.
— Это да, кругом дефицит — возмутился Алексей.
Штанов приличных нет, башмаков тоже, все в Москве. Пошли в секцию записаться и то нельзя!
Остался один путь, идти в Инакомыслящие! — рассуждал Глеб.
— Отец зарубежное радио слушает вечерами, а я за дверью, все слышно. "Голос Свободы" называется. По нему говорят, что у них там за бугром: вольная—воля. Прямо делай что хочешь: носи джинсы везде, волосы до пояса, жуй жевачку прямо в школе и пей кока—коллу. Работать тоже необязательно! — продолжал Глеб.
— Ух ты, красотища! — воскликнул Алексей.
— И еще говорят, что в СССР появились Инакомыслящие, которые борются за свободу, вот! — вполголоса добавил он.
— Это что, как Анархисты? — обрадовался и удивился Алексей.
— Ну да, типо того. Как в истории царя скинули, буржуев тоже, государство отменили, милиции нет, все можно, каждый сам себя контролирует, простор и свобода! Как у Махно, на Гуляй Поле, — сказал Глеб.
— Еще Антонов был эсер, он тоже за свободу. Вождь Тамбовских крестьян, у меня отец его играл в спектакле, я смотрел. Только там его бандитом выставили. А раз он за свободу, какой он бандит? — засомневался Алексей.
Вот! Кругом обман, поэтому нам надо агитировать за свободу, писать листовки "Да здравствует Анархия!". Прочитает их народ и поймет, что надо освободиться от цензуры и от этих как его… догматов марксизма—ленинизма! Вот! — размечтался Глеб.
Настроившись на революционный лад, ребята пошли к Глебу писать листовки.
Нарезав тетрадные листы на прямоугольники, они стали вспоминать лозунги что слышали по "Голосу Свободы" и изредка видели в фильмах про Гражданскую войну.
— Так, значит, пишем «Да здравствует Анархия! Свобода или смерть!», «Анархия Мать порядка!» — и еще добавил он от себя – «Даешь всю свободу советской молодежи!», ну и пока хватит! — скомандовал Глеб.
Ребята с энтузиазмом приступили к оформлению листовок. Когда все листовки были написаны, они внизу нарисовали череп и кости и маленькую подпись: Комитет Анархии, вместо печати.
— Ну что, где начнем? — спросил Алексей, заталкивая канцелярский клей в карман.
— Значит так, в 30 доме двор колодцем, все видно из окон соседнего подъезда, только вечером можно, когда стемнеет. Пошли в 32 в Женькин дом, удобное место. Один клеит листовку на дверь подъезда, а другой на шухере: глядит по сторонам! — сказал Глеб.
Зашли во двор, в песочнице играла малышня, вечно торчащих у подъездов бабок не было. Идеально! Можно начинать.
Тихо приоткрыв дверь крайнего подъезда, Алексей заглянул в полумрак лестничной клетки.
— Никого, давай! — нервно сказал он.
Глеб достал трясущимися руками листовку, накапал клей на края бумаги и немного пролил на руку.
Быстро пришлепнул ее на дверь, разглаживая рукой, отступил. Листовка, приклеившись к ладони, отлипла от двери, плотно прилипнув к руке. Вот чёрт! Успокоившись немного, Глеб осторожно снял ее с ладони сухой правой рукой, снова придавил по краям.
Уфф, приклеилась наконец!
— Первый блин комом, пошли дальше! — выдохнул он.
Дальше все пошло как по маслу. Так они обклеили все подъезды 32 дома и переключились на такой же соседний дом.
Успешно приклеили листовку даже к двери магазина "Природа", где продавали мормышки, опарыш и маленьких хомяков.
Потом как ни в чем не бывало они присели на лавку во дворе между домами. Обзор подъездов был обалденный.
Первой в один из подъездов зашла мамаша с ребенком, не обратив никакого внимания на воззвание.
Политически отсталый элемент!
Потом прошел какой-то дядька, взглянув на листовку громко сплюнул воскликнув:
— Хулиганьё!
Дальше стало интереснее.
Две бабульки ортодоксального вида, явно бывшие чекистки-милиционерши или председательши замкома, женсовета на пенсии медленно разговаривая подошли к подъезду.
Одна из них встала лицом прямо напротив листовки и... замерла читая.
Потом визгливо матюкнувшись начала срывать прокламацию. Быстро говоря что-то товарке, разорвала любовно расписанную ребятами листовку на мелкие клочки. Потом подумав и негромко переговариваясь, они пошли к следующему подъезду. Видимо, подружка пригласила ее на чай. На том подъезде естественно, тоже была листовка «Да здравствует Анархия!».
Увидев ее и уже не читая, они, выкрикивая проклятья, сорвали листовку. Далее старушка, что побойчее в черном берете комсомолки 20—х годов посмотрела вдоль дома. И как будто почуяв след, рванула к третьему и четвертому подъездам, срывая с дверей оставшиеся листовки. Скоро листовок не стало во всем обозримом пространстве.
— Старая революционерка или работала в милиции, — разочарованно проговорил Алексей.
— А дома-то какие? Дома чекистов, так что опыт и энергия есть! — подтвердил Глеб.
Вернувшись, бабки никуда не уходили, а продолжали стоять у второго подъезда. Одна другой показывала смятую листовку и что-то говорила. Ребята прислушались.
— Филипповна, это что за оглабесы, все подъезды обклеили, негодяи. Взяла одну листовку и отнесу ее на экспертизу участковому! — сказала первая в черном берете.
— Да, пускай возьмут отпечатки пальцев! — закивала вторая в старомодном платке.
— Это точно кто-то из наших, полчаса назад ходила в Булочную, их не было! — ответила подружка.
И они обе стали оглядываться по сторонам. Увидев двух как будто скучающих молодых людей на лавочке, та, что в берете, крикнула:
— Это они, Женькины друзья, хулиганье!
— А ну, марш отсюда, чтобы духу вашего здесь не было. Сейчас в милицию позвоню! — крикнула вторая.
— Давай делать ноги, эти точно позвонят, у каждой дома есть телефон: ветераны! — воскликнул Глеб.
Ребята быстро исчезли со двора. Первая акция явно провалилась, народ или не читал, или возмущался. А может, еще не дозрел до свободы.
— Ну что, похоже, пока это опасно. Будем уходить в подполье до лучших времен или клеить листовки ночами, — сказал Глеб, нервно перебирая пальцами.
— А может, фиг с ней, со свободой. Сегодня мама пирожки испекла? Пойдем ко мне пробовать? — примиряюще сказал Алексей.
— Нет, тут подготовка нужна. Быть Инакомыслящим — это непросто. Послушаю, что говорят по "Голосу Свободы". У отца хороший приемник ВЭФ, любые короткие волны ловит, — ответил товарищ.
А я почитаю у бабушки в старых книгах про Анархистов. Интересно как они боролись за свободу?
И еще я на верхней полке за книгами Роман—газету нашел Солженицына — "Один день Ивана Денисовича", — сказал ему Алеша.
— Ух ты, тот самый! Про него по радио говорят. Дашь почитать? — восхитился Глеб
— Конечно.
И двое Инакомыслящих пошли в гости к Алексею есть пироги. По дороге они рассуждали и удивлялись почему у нас народ не хочет Свободы?
Шел 1977 год. До Перестройки и до свободы оставалось совсем немного, всего восемь лет.
Рассказал нам Александр Синягин
