Мягкий, нежный лунный свет заливал комнату легким серебром. Цветок, стоящий на окне, оставлял на полу причудливую тень, она походила на карту сокровищ из какого-нибудь приключенческого романа. В комнате царила тишина. Она мягко обволакивала мужчину и женщину лежащих под одеялом на кровати.
После нескольких бурных часов этим двоим хотелось спокойно лежать в обнимку, прижавшись друг к другу так тесно, как это только возможно. Приятная усталость растекалась по их телам, но сон не шел.
Он лежал и думал о том, что может быть утром, может через неделю или две они снова расстанутся, она уедет, оставив его одного. Он хотел бы, чтобы эта ночь длилась вечно. Сейчас же ему оставалось только наслаждаться каждой секундой, проведенной с нею, запоминать каждый миг, когда она рядом.
Она думала о том, как признаться ему. Не сказать в данном случае равносильно обману, сказать значит потерять. Все тайное рано или поздно становится явным, пронеслось у нее в голове, и она решилась. Лучше сейчас от нее он все узнает, чем через много лет от кого-нибудь, что будет кратно больнее.
- Знаешь, - тихо прошептала она – я хочу тебе кое в чем признаться.
Тишину в комнате потеснило напряжение, которое с каждой секундой все более и более разрасталось.
- В чем?
- Я тебе изменила в Н.
Напряжение перестало расти. Он не пошевелился. Ничуть. Он так и продолжил лежать, обняв ее. Единственное, его крепкие, сильный руки словно ослабли, будто бы кто-то забрал всю их силу, и его объятия перестали быть крепкими.
- Ничего не скажешь? Не спросишь кто он? – В ее голосе появились нотки непонимания.
- А смысл?
- Ты не ревнуешь? – В ее голосе непонимание переросло в обиду и возмущение.
- Ревную. Мне очень неприятно узнать это. Больно.
- Почему ты так спокоен?
- А что, я должен, пылая гневом устроить истерику, сцену ревности, психовать, орать? Может даже побить тебя? А потом уйти, оставив тебя побитую и в слезах, чтобы ты убедилась, что правильно сделала.
- Нет, но…
- Ну вот видишь. – он не дал ей договорить. Он говорил тихо и спокойно, но от этого, боль в его голосе слышалась особенно четко. - Я знал, что рано или поздно это случится или что-то подобное. Ты птица вольная. Свобода твое все, ты не приемлешь стен и границ, клетки даже если она будет золотой. Я мог бы посадить тебя в такую клетку, но ты знаешь, что случается с прекрасными певчими свободолюбивыми птицами, когда их пленят. Они перестают петь, их перья тускнеют, в глазах появляется тоска и печаль. Они заболевают и погибают. –Помолчав, он добавил – Я хотел быть тем, у кого ты сама захотела бы свить гнездо и остаться. Но, видимо, я не тот.
Последние слова его были произнесены очень тихо, но ей они показались ей криком, полным боли, досады и разочарования.
- Прости.
- Не проси прощения. Ты не виновата. Ты такая, какая есть, я изначально это знал и принимал. Тебя не изменить. Надеюсь, найдется человек, у которого ты бы захотела свить гнездышко.
Он встал и в поисках одежды оглядел комнату. Она тоже встала и, подойдя сзади к нему, крепко, как могла, обхватила его руками.
- Не уходи. Останься. Я поняла одну очень важную вещь в Н. после измены.
- Какую? – он повернулся к ней и, не удержавшись, обнял ее.
- Ты тот человек, у которого я бы хотела свить гнездо. У которого я бы хотела остаться навсегда. Прости меня за измену. Если ты захочешь, чтобы я никуда не ездила, я никуда не поеду больше.
- Ты завянешь без этого. Не сможешь без поездок и путешествий. Если ты захочешь куда-то съездить, то езжай, я не буду тебя держать. К сожалению, я не всегда могу составить тебе компанию, да и не нужно на самом деле этого. Но не сидеть же тебе теперь из-за этого в четырех стенах. Только никогда, никогда, слышишь, больше не изменяй мне. Я узнаю.
- Клянусь.
Лунный свет продолжал заливать комнату тихим спокойным светом, хоть в комнате было совсем не спокойно. Тишина смогла вернуться сюда только под утро.