Ворона сидела на самой верхушке дерева. При сильном порыве ветра, балансируя на тонкой ветке, она взмахивала крыльями. Макс смотрел на неё через вымытое до скрипа окно инженерного офиса. По стеклу скатывались капли надоедливого дождя. Зачем эта мокрая от дождя ворона сидит там — на верхушке дерева и балансирует под порывами ветра? Этот, ещё не сформировавшийся в голове вопрос, раздражал Макса. Он вспомнил фильм Бунюэля про буржуазию, где один идиот стрелял из своего офиса по детским заводным игрушкам, скакавшим на улице под его окном. Макс пожалел, что у него нет такого же пневматического ружья или хотя бы детской рогатки, тогда бы он с удовольствием пальнул жёлудем по ветке, чтобы эта дура улетела, куда-нибудь в укрытие, где нет ветра, дождя и, может быть, даже тепло. Макс посмотрел на часы, до начала рабочего дня оставалось несколько минут — несколько минут для него самого и никого больше. Макс расслабился, закрыл глаза и вспомнил другое холодное с моросящим дождём ноябрьское утро и разговор руководителя группы Василия Николаевича и младшего научного сотрудника Гриши, с которыми он работал в НИИ сразу после армии.
Вася всегда опаздывал. Утро для него было самым тяжёлым временем дня. Не вылезая из-под одеяла, он дотягивался до сигарет, закуривал и долго лежал в кровати, размышляя над тем, как хорошо быть стариком и не ходить на работу.
Когда Василий Николаевич шумно вваливался в Конструкторский отдел, весь помятый, как видавший виды дворовый пёс, и садился на свой потёртый стул, он доставал из пачки очередную сигарету, расслаблялся и впадал в забытьё. Из забытья его выводил Гриша. Гриша приходил на работу ещё позже, чем Василий Николаевич, тихо, стараясь, чтобы на него никто не обратил внимания, бормотал: «Здрасте», — и бесшумно занимал своё место у окна в углу офиса. Правда, долго Гриша молчать не мог. Через несколько минут он также бесшумно появлялся в закутке Василия Николаевича и начинал рассказывать о мученической жизни младшего научного сотрудника в коммуналке:
— Вася, ты представляешь, сегодня утром я захожу на кухню, а эта старая кляча...
Василий Николаевич всегда молча выслушивал его истории, но в это утро он задумчиво произнёс:
— Знаешь, Гриша, я хотел бы быть стариком, сидеть у печки, ворошить кочергой угли и ни о чём не думать. Как ни странно, несмотря на неожиданный поворот в разговоре, Гриша отреагировал на это очень серьёзно и с энтузиазмом ответил:
— А я хотел бы быть вон той вороной, — и энергично показал рукой на дерево за окном, на верхушке которого, покачиваясь на ветру, сидела одинокая ворона, — и плевать на каждого, кто хоть когда-нибудь мне напакостил!
Вася поднял голову и отсутствующим взглядом посмотрел на Гришу, как будто перед ним стоял не Гриша, а та самая кочерга, которой он только что в своём воображении ворошил угли в печке и монотонным голосом спросил:
— Опять проблемы с диссертацией? Я же тебе говорил, что у меня есть знакомый алкоголик — бывший студент математического факультета. Он тебе по дружбе за сто рэ все твои расчёты в норму приведёт.
— Вася даже не начинай. Я семь лет своей жизни загробил. О чём ты говоришь?! Какой к чёрту алкоголик!
— Напрасно, — Вася всё с тем же отсутствующим взглядом опять уставился в пространство, — стопроцентная гарантия.
Гриша с опаской посмотрел на дверь и прошептал:
— Ладно, дай мне его координаты, я подумаю…
Максим интуитивно чувствовал, что никакого знакомого алкоголика у Васи не было, просто ему не хотелось, чтобы сослуживцы догадывались, что бывший золотой медалист таким вот образом зарабатывает себе на выпивку.
Макс открыл глаза, часы показывали 9, включил компьютер и за спиной услышал голос начальника отдела:
— Люблю пунктуальных людей!
В его интонации Макс уловил издёвку, — специально ведь говорит громко, чтобы остальные сотрудники слышали. Кажется, его бесит, что я жду 9-ти часов, чтобы включить компьютер. Ну и чёрт с ним пусть бесится:
— Пунктуальность — вежливость королей, — лениво, не поворачивая головы, произнёс Макс.
— Большевики поубивали всех королей или как там у вас в России — царей.
— Только одного. С остальными расправилась цивилизованная Европа.
Наступила пауза. Начальник пытался найти достойный ответ, но не смог, и с раздражением спросил:
— А вам нравится у нас работать?
— Ну, я же не вчера окончил колледж, чтобы об этом думать.
Опять наступила пауза.
Если не возражаете, а о чём же вы думаете перед тем, как включить компьютер?
Вот зануда пристал с утра пораньше, — Макс поднялся, хотел улыбнуться, но не получилось:
— О том же, о чём думает каждый добропорядочный американец среднего класса.
— Да? И о чём же это?
Он что, идиотничает или вправду придётся американцу объяснить о чём думает средний американец. Ладно пожалею, не буду говорить о добавке к зарплате. Макс пожал плечами:
— О том как свести концы с концами, — удовлетворённый своей маленькой победой, Макс повернулся к компьютеру и включил монитор. В отражении на экране монитора он увидел, как начальник отдела в нерешительности постоял несколько секунд, резко развернулся и направился к своему кабинету.
В обед Макс вышел на улицу. Всё ещё шёл дождь. Макс встал под голое осеннее дерево, на котором утром сидела ворона, задрал голову, по лицу покатились холодные капли дождя, в памяти вдруг всплыли обрывки из песни Высоцкого: “Эх, раз, ещё раз... всё не так ребята". К горлу подкатил комок. Макс тряхнул головой, улыбнулся и при порыве ветра взмахнул руками.