Начало здесь.
Предыдущая часть здесь.
Мне было 12, когда я узнала о страшном проклятии, нависшем над теми, кого я люблю. Решимость моя победить зло с тех пор нисколько не ослабела. Если же я уйду слишком рано и не успею сделать то, ради чего пришла в этот мир, должен найтись человек, который прочтёт мой дневник избавит мир от Лозовихи.
-Ангел, - повторил Алёша. – Он всё время был со мной.
Матушка расплакалась:
-Мой милый, ангел привиделся тебе, пока ты был в бреду.
За её спиной я, глядя на брата, приложила палец к губам. Алёша, хоть и был слаб, всё понял.
Снова он заговорил об ангеле, оставшись со мной наедине.
-Это была девочка. Она говорила мне, что всё будет хорошо, и я ей поверил.
-Обязательно будет хорошо, - сказала я. – Только не надо расстраивать государыню графиню.
Брат выздоравливал медленно. Не смотря на все Марфушины усилия, сломанная нога срасталась плохо. Тайком от всех нянюшка сказала мне, что Алёша, возможно, на всю жизнь останется хромым.
Но не это меня пугало. Не было дня, чтобы он не вспомнил являвшегося ему ангела.
-Это была девочка, очень хорошая, - и он подробно описывал своё видение.
-Как ты думаешь, нянюшка, ангел – это та девочка, которая должна была родиться матушки, и которая отдала мне свой дар?
-Я тоже так думаю, Елена. Скорее всего, она теперь бережёт Алёшу.
Мы с Марфушей продолжали ухаживать за мальчиком. В свободное же время я попыталась исправить то, что сделал с портретом Елены сынишка Аннушки, но получилось плохо. Сейчас портрет стоял в моей комнате, и мы могли разговаривать, сколько хотели. Елена, хоть и не могла сообщить мне интересных вестей, была приятной и интересной собеседницей.
Аннушка с детьми продолжали гостить в нашем доме. Её старший сын часто навещал Алёшу, развлекал его и вовсе не казался мне плохим мальчиком.
-Ума не приложу, зачем он так поступил с твоим портретом, - сказала я как-то Елене.
-Думаю, он слышал много лишних разговоров. Иногда взрослые, думая, что детям это не интересно и они не слушают, обсуждают то, что ребёнку совсем не стоит слышать.
-Что же такого он мог узнать?
-Я уже говорила тебе – опасайся речей Аннушки.
Я принялась расспрашивать Елену. Она долго не хотела откровенничать, но всё же мои старания увенчались успехом.
-Аннушка спит и видит, как выдать одну из своих дочерей замуж за Алёшу. Она рассчитывает, что та их девочек. Которая станет его женой, будет содержать всю их семью. А ты им мешаешь.
Я не обратила бы большого внимания на эти слова – мало ли, что не нравится Аннушке! – если бы не последовавшие вскоре события.
Брат понемногу начал ходить. Он прихрамывал и опирался на палку. Однажды я слышала, как дети Аннушки всерьёз обсуждали, каково это – иметь хромого мужа. Мне стало неприятно от этих речей. Ясно было, что девочки не могли сочинить всё то сами – они были ещё слишком малы. А вскоре случилось горе.
В дом к нам прибыл посыльный, сообщивший, что в Москве скончалась Софья Алексеевна.
Мы с батюшкой немедленно засобирались в дорогу.
Других родственников у Софьи Алексеевны не было. Я, как и говорилось раньше, назначена была её наследницей. Мы с батюшкой задержались в Москве, чтобы уладить все формальности. Выполнив, что положено, после сороковин тётушки мы решили ехать домой, оставив дом на экономку. Всё это время со мной не было Марфуши – я сама уговорила её остаться с Алёшенькой.
По возвращении нас ждало известие: мой младший брат решительно уговаривал матушку отпустить его в монастырь, чтобы впоследствии принять монашество.
Матушка была в ужасе от его речей и просила нас с батюшкой повлиять на мальчика.
Мы по очереди попытались убедить его отказаться от такого поступка. Но поговорив с братом, я была уверена – это не было детским капризом, он продолжал настаивать на своём решении.
Во время моего отсутствия в доме Алёша написал маслом маленький портрет и всё время носил с собой. Портрет был очень хорош. На мой вопрос, кто изображён на нём, он отвечал, что это – тот самый ангел, который был с ним во время его болезни.
Мне пришлось сказать матушке, что влиять на Алёшино решение я не считаю правильным и надо дать ему возможность пожить при монастыре. Послушник – ещё не монах, если брат будет разочарован в такой жизни, он сможет вернуться домой.
Матушка, неожиданно для меня самой, прислушалась к моим словам и обещала Алёше подумать.
Всё это очень не понравилось Аннушке.
Вскоре я поняла, что она не упускает ни малейшей возможности, чтобы не сказать про меня матушке чего-нибудь дурного. Матушка, опечаленная всем происходящим, начала прислушиваться к её словам.
При всей своей хитрости, Аннушка всё же была не слишком умна. Она по-прежнему считала, что детей не интересуют взрослые разговоры.
Однажды брат рассказал мне, что возмущён её речами – Аннушка пыталась втолковать матушке, что я приношу в семью несчастье.
-Она говорила, что я разбился в тот день, когда ты вернулась домой, сестрица. Да и Софья Алексеевна скончалась после того, как ты жила у неё.
Принятое решение далось мне нелегко. Я хорошо помнила всё, чему учила меня нянюшка. Я долго думала и даже обсудила свои планы с Еленой-старшей и Марфушей. Обе они считали, что я должна защитить себя и вывести на чистую воду Аннушку, сеявшую раздор в семье.
Мне оставалось лишь дождаться, чтобы куда-нибудь отлучился батюшка – в мои планы не входило окончательно позорить перед ним матушкину воспитанницу. К счастью, его часто не бывало дома вечерами.
В тот день я попросила испечь пирожных и пригласила матушку с Аннушкой выпить чаю втроём.
-Не нужно прислуги, я сама за вами поухаживаю, - сказала я.
Обе согласились.
Мы с Марфушей приготовили отвар из уже известной травы – той, что не позволяла сказать ни слова лжи. Я, дабы не быть несправедливой к остальным, решила, что буду пить его вместе с ними.
Разлив по чашкам чай с добавленным в него отваром, я предложила дама выбрать пирожные.
-Неплохо, - заметила матушка через несколько минут. – Елена, ты распорядилась, чтобы всем детям тоже подали к чаю пирожные?
-Да, государыня графиня.
Я ждала, что скажет Аннушка, и она не заставила себя долго ждать.
-Очень вкусно, - похвалила она. – Вот что значит быть богатым, можно позволить себе шиковать без всякого повода. Хорошо, что про моих детей не забыли.
Матушка взглянула на неё удивлённо:
-Разве к детям в этом доме плохо относятся, Аннушка?
-Было лучше, пока Елена не приехала!
Я поняла, что момент настал:
-Скажи, Аннушка, за что ты меня не любишь?
-За то, что тебе всё достаётся без труда! – выпалила та. – Тётка всё наследство тебе одной оставила, а могла бы поделить с Алёшей, да и меня не забыть – я всё-таки в вашем доме выросла.
-Аннушка, ты для покойной не родственница ,- ещё больше удивилась матушка. – К тому же, Елена не виновата, что твой муж промотал твой приданое, и у вас теперь нет средств.
-Вы могли бы дать мне ещё денег, у вас-то их полно!
Лицо Аннушки стало бордовым. Она не понимала, что происходит, но вынуждена была говорить то, что думает.
-Вот, значит, как!
-А ещё она Алёшу хочет в монастырь отправить, чтобы и его долю себе заполучить!
Аннушка, видимо, хотела говорить совсем другое. Но, открывая рот, чтобы оправдать предыдущие свои слова, только делала хуже, так как не могла притворяться и скрывать свои мысли под влиянием Марфушиного отвара.
-Признайся, это ты подстроила, чтобы ему привиделся ангел и он решил стать затворником? – повернулась она ко мне.
-Нет, он сам так хочет. Я же надеюсь, что через некоторое время его решение изменится. И в случившемся с Софьей Алексеевной я тоже не виновата. Вы мне верите, государыня графиня? – спросила я у матушки.
-О да! – сказала она. – Я всегда уверена, что ты не умеешь причинять людям зла. И я рада, что у нас вышел такой разговор.
-Вы теперь прогоните нас с детьми из дома? – заплакала Аннушка.
Марфуша была права, говоря мне, что трава правды – страшная и безжалостная вещь. Мне стало очень жалко Аннушку, несмотря на все её пакости. я уже почти жалела о своём поступке. В памяти всплыла фраза:
В то же время меня радовало, что матушка не сомневалась во мне.
-Я позабочусь о вас, - пообещала я. – Вы не будете нуждаться.
-Можно мне идти? – спросила Аннушка.
Матушка кивнула.
Когда Аннушка удалилась, матушка сказала:
-Не понимаю, что на неё нашло. Не сердись, Елена. Я же счастлива, что ты пообещала позаботиться о них. Я думала, ты возненавидишь Анну.
-Мне жаль её. И детей её жаль. Я ведь могу распоряжаться средствами, отставленными мне государыней Софьей Алексеевной?
-Конечно, Елена. Поступай, как подсказывает тебе сердце. И брат твой тоже… Хоть он и дитя, мы должны проявить уважение к его воле. Я вместе с тобой буду надеяться, что решение его не окончательно.
Продолжение здесь.
Жду ваших комментариев, критики и предположений)))