Саудовско-иранская конкуренция за региональную гегемонию была ошибочно истолкована как суннитско-шиитское соперничество.
Вспышка «арабской весны» вызвала ряд конфликтов и региональной напряженности на Ближнем Востоке, которые за последние 10 лет приобрели все более сектантский оттенок. На переднем крае того, что некоторые аналитики назвали «суннитско-шиитским конфликтом», были Саудовская Аравия и Иран. Воодушевленные раздробленностью государств по всему региону, Эр-Рияд и Тегеран почувствовали возможность расширить свое положение на Ближнем Востоке и вступили в жесткую конкуренцию за региональное влияние. Частое использование религиозной риторики и лояльности в конфликтах по доверенности привело к тому, что некоторые наблюдатели пришли к выводу, что этот конкурс носит в основном сектантский характер и связан с исторической суннитско-шиитской борьбой. Но более тщательное изучение недавней истории показывает, что это далеко не так. В этой статье мы оспариваем тезис о «древней ненависти» и утверждаем, что нынешняя межконфессиональная напряженность является преимущественно политической конструкцией, служащей внутренним и региональным программам двух стран.
Отношения до революции
Напряженность между суннитскими и шиитскими группами и странами часто изображается как глубоко укоренившаяся и следствие исторического и богословского антагонизма. Корни сегодняшнего «суннитско-шиитского конфликта» часто ищут в разногласиях по поводу преемственности Пророка Мухаммеда как лидера мусульманской общины (независимо от того, должен ли он храниться в его семье или нет). Последующее убийство его внука Хусейна ибн Али от рук сил, верных омейядскому халифу Язиду в битве при Кербеле в 680 году н.э., похоже, укрепило раскол между шиитами и суннитами. Говорят, что шииты воспринимают суннитов как сторонников узурпации власти Омейядами и несут ответственность за смерть правопреемства истинных наследников пророка Мухаммеда, в то время как сунниты воспринимают шиитов как «отступников», отклоняющихся от «истинного ислама». В 16 и 17 веках династия Сефевидов постепенно превратила суннитский Иран в бастион шиитского ислама. Затем, в 18 веке, Дом Саудов принял ультраконсервативную доктрину суннитской ваххабийи. Эти два события рассматриваются некоторыми как ознаменование начала сектантского саудовско-иранского соперничества. В последние годы и Тегеран, и Эр-Рияд активно использовали религиозный язык в своей враждебной риторике друг к другу. Они также стремились направить свое влияние через прокси, по-видимому, по сектантским линиям, побуждая некоторых говорить о «возрождении шиитско-суннитского разрыва». Но рассмотрение напряженности между двумя странами исключительно через призму сектантства привело бы к ошибочным выводам. Граница между суннитским и шиитским исламом порой была исторически и теологически размытой и не всегда была таким противоречивым элементом. Кроме того, исторические события и события последних 60 лет демонстрируют, что религиозные чувства, безусловно, не являются основным фактором принятия решений в Эр-Рияде и Тегеране. Основными соображениями по обе стороны Персидского залива были региональное влияние и внутренняя стабильность. Обе страны располагают ресурсами и амбициями для обеспечения региональной безопасности и гегемонии, и у обеих стран есть слабое место - религиозное / этническое меньшинство, базирующееся в своих богатых нефтью провинциях. И всякий раз, когда их интересы не сталкивались напрямую, было довольно много моментов позитивного взаимодействия и сотрудничества между двумя странами.
Политика холодной войны и сотрудничество
С началом холодной войны Соединенные Штаты обратились к региональным державам на Ближнем Востоке, чтобы создать прочный фронт против расширения советского влияния и обеспечить экспорт нефти из региона Персидского залива. В результате Иран - при династии Пахлави - и Саудовская Аравия стали частью «двойной опоры» Соединенных Штатов для обеспечения региональной безопасности. В 1960-х и 70-х годах две страны тесно сотрудничали и имели хорошие отношения. Вмешательство египетской армии в войну в Йемене (1962-70) в поддержку переворота во главе с арабскими националистическими офицерами также объединило Эр-Рияд и Тегеран, поскольку они поддержали силы, сражающиеся за сохранение правления царя-имама Зайди. Некоторые боевики, верные имамату, отправились из Саудовской Аравии в Иран, чтобы пройти обучение. Разделяя длинные границы и исторические и племенные связи с Саудовской Аравией, Йемен представлял «красную линию» для саудовцев. Иранцы, со своей стороны, опасались влияния панарабизма президента Египта Гамаля Абделя Насера, который разжигал антишахские настроения в иранской богатой арабами провинции Хузестан. Иранская революция 1978-79 годов потрясла регион и испортила отношения Ирана с Домом Саудовской Аравии. Верховный лидер аятолла Хомейни прямо призвал к свержению поддерживаемых американцами арабских правителей и стремился экспортировать революционную деятельность под лозунгом «восстания всех мусульман» под руководством его руководства. Особую обеспокоенность у Саудовской Аравии вызвала вспышка протестов в ее восточной провинции, где проживает большинство населения шиитов и его запасы нефти. Эр-Рияд начал кровавое подавление, чтобы положить конец потрясениям, которые привели к гибели десятков мирных жителей. Тем временем клерикальное учреждение выпустило серию антишиитских публикаций, в которых протесты были изображены не как мусульмане, а как шиитский заговор в попытке притупить революционную привлекательность иранской революции. Между тем, сам Иран столкнулся с этнорелигиозными потрясениями, поскольку арабские общины в провинции Хузестан, где расположены 80 процентов запасов нефти на суше, выросли, требуя автономии и прекращения их маргинализации. Арабское восстание было жестоко подавлено силами безопасности, в результате которого было убито более 100 человек. После смерти Хомейни в 1989 году отношения между двумя странами начали улучшаться. В январе 1990 года, когда разрушительное землетрясение в иранском городе Манджил унесло жизни десятков тысяч человек, Эр-Рияд ворвался, чтобы отправить помощь в разрушенные районы. В 1991 году две страны возобновили свои дипломатические отношения, когда Соединенные Штаты начали Первую войну в Персидском заливе против Ирака, чей баасистский режим был заклятым врагом как Дома Саудовской Аравии, так и Исламской Республики. В мае 1997 года новоизбранный президент Ирана-реформист Мохаммед Хатами совершил поездку по арабским странам и посетил саудовский портовый город Джидда, где встретился с королем Фахдом. В конце встречи они выпустили совместное коммюнике, в котором они заявили о «невмешательстве во внутренние дела друг друга, уважении национального суверенитета и независимости и мирном сосуществовании, основанном на связях религии и наследия, которые связывают государства региона». ». В декабре 1997 года наследный принц Саудовской Аравии Абдулла отправился в Иран для участия в саммите Организации Исламская конференция, и его приветствовал Хатами, который символически поцеловал его в обе щеки. Саудиты ясно дали понять, что «если у двух правительств есть политическая воля, сотрудничество с Ираном не ограничивается».
Вторжение США в Ирак и арабская весна
Вторжение США в Ирак и падение баасистского режима в 2003 году открыли новую главу в ирано-саудовских отношениях. Под руководством более ястребиного президента Махмуда Ахмадинежада, который был избран в 2005 году, Иран быстро использовал свои обширные связи с антибаасистской оппозицией, часть которой он давно принимал, чтобы закрепиться в ослабленном и раздробленном Ираке. ,. Испытывая жесткие санкции США и ООН, Исламская Республика стремилась обуздать присутствие и влияние США на своей западной границе и стать главным игроком, формирующим иракские дела. В течение следующих нескольких лет Тегерану удалось установить широкое влияние на сектор безопасности и различные политические силы (как шииты, так и нешииты) в Ираке. В других частях арабского мира он стремился заручиться поддержкой простых арабов, подчеркивая свою приверженность делу палестинцев и противодействие западному империализму. Как сказал один шиитский ученый, в то время иранская внешняя политика была «суннитской». Однако в Саудовской Аравии растущее влияние Ирана в Ираке воспринималось как серьезная угроза. Официальные лица Саудовской Аравии неоднократно призывали США продолжать участвовать в регионе и даже просили Вашингтон нанести военные удары по иранской ядерной программе, чтобы «отрезать голову змеи». Несколько лет спустя вспышка «арабской весны» вывела враждебность между Саудовской Аравией и Ираном на новый уровень. Каждый из них стремился сформировать результаты арабских восстаний в пользу своих интересов и при этом принял, казалось бы, противоречивую политику. Они поддержали некоторые восстания, в то время как против других. Иран поддержал протесты в Бахрейне во имя уважения «воли народа», но быстро отправил военную поддержку и персонал Башару Асаду в Сирию, пытаясь подавить общенациональные протесты против своего режима. Саудовская Аравия сделала обратное. Он направил свою армию, чтобы помочь бахрейнской монархии восстановить контроль над улицами, но в Сирии он поддержал вооруженную оппозицию, предоставив ей щедрую военную и финансовую помощь. Для достижения этих целей Саудовская Аравия и Иран использовали сектантскую риторику и преданность делу, чтобы дополнить развертывание военной силы в Бахрейне, Сирии и Йемене. В то время как конфликты в этих трех странах легко поддаются интерпретации суннитско-шиитского соперничества, реальность во всех трех очень сложна. Пример Йемена прекрасно иллюстрирует ошибку сектантского аргумента. Как и в 1960-х годах, «ваххабитский Эр-Рияд» и «светский Тегеран» поддерживали силы шиитов, выступавших за имамата, исходя из политических соображений, а не религиозных, после 2011 года они поддерживали различных политических игроков в зависимости от их нынешних интересов. После поддержки президента Йемена Али Абдаллы Салеха (сам член секты Зайди) в течение многих лет Саудовская Аравия вместе с другими странами Совета сотрудничества стран Залива заключила сделку, чтобы он ушел в отставку в 2011 году. К 2014 году Салех вернулся в Йемен и вступил в союз с хуситами, вооруженной группировкой заиди, которую он ранее пытался уничтожить, только чтобы предать их как возможность примириться с Эр-Риядом. И хотя Саудовская Аравия начала войну против хуситов в 2015 году, объявив их иранским доверенным лицом, она вступила в контакт с группой в течение нескольких месяцев после свержения Салеха, поскольку она пыталась сформировать исход политического перехода Йемена. Иран, со своей стороны, приблизился к левым силам и сепаратистам на юге, пытаясь расширить свое влияние в Йемене.
Могут ли Иран и Саудовская Аравия помириться?
Арабская весна и иранско-саудовская эскалация напряженности также неизбежно распространились на внутреннюю арену в обеих странах. В восточной провинции Саудовской Аравии вспыхнули протесты, вдохновленные арабскими восстаниями. Монархия чувствовала угрозу и снова начала кровавое подавление, утверждая, что протестующие были «террористами», «иранскими агентами» и «пятой колонной». Иран также стал свидетелем подобных беспорядков со стороны этнических меньшинств в провинциях Хузестан и Систан-Балуджистан, а также недовольной молодежи и простых граждан в Тегеране и других крупных городах. Правительство Ирана неоднократно обвиняло Саудовскую Аравию в волнении среди арабского населения и спонсировании насилия, такого как нападение в 2018 году на парад Корпуса стражей исламской революции в Ахвазе. Однако, несмотря на эту враждебность, есть надежда, что ситуация может улучшиться. Поскольку на динамику ирано-саудовских отношений большое влияние оказало вмешательство третьих сторон, в основном США, вполне возможно, что новая администрация в Вашингтоне может оказать положительное влияние и ослабить напряженность. Действительно, Вашингтон может понять, что некоторая форма сотрудничества между Ираном и Саудовской Аравией может быть выгодна его региональным интересам. Президент Джо Байден уже дал понять, что он собирается присоединиться к ядерной сделке с Ираном, из которой вышел его предшественник. Это вызвало неоднозначную реакцию в Тегеране и предупредило некоторых союзников США в регионе, включая Саудовскую Аравию. Однако ядерная сделка может стать возможностью поставить обе страны за стол переговоров. Уже есть предложения включить Эр-Рияд в любые будущие переговоры с Тегераном. Найти способ сбалансировать конкурирующие интересы - и страхи - Эр-Рияда, Тегерана и Вашингтона - непростая задача, но понимание того, как соперничество разворачивается, крайне важно. Одно можно сказать наверняка, хотя религия играет определенную роль, это соперничество больше касается политики и региональной безопасности, чем «древней ненависти». Вот почему мир - или, по крайней мере, некоторая степень нормализованных отношений - вполне возможен.