Мы не знаем ни точной даты рождения, ни точной даты смерти поэта. Известно лишь что жизнь он прожил не длинную, умер едва пережив свое тридцатилетие, но этого хватило для того чтобы присоединится к бессмертным и жить вечность. Известно, что родился он в Вероне ( у вас не возникает никаких ассоциаций?), где у его отца было небольшое имение. Говорят, в нем бывал Цезарь, может потому Катулл и ненавидел его, хотя Цезарь не сделал ему ничего плохого. Даже эпиграммы Катулла на Цезаря, где клеймится образ жизни последнего не совсем понятны, ведь он сам вел такой же, как говорится "пил, курил и любил женщин". Для своего времени и места поэзия Катулла была совершенно не типична и не была мила сердцу твердолобых аристократов, которые жили воспоминаниями о "нравах предков". Достаточно вспомнить любимых поэтов эпохи Августа - Горация и Вергилия , писавших строгие, "идеологически выдержанные" оды. Овидий, попытавшийся разбить строгий слог лирикой, кончил, как вы помните свои дни в ссылке, подарив нам на прощанье свои "Послания с Понта" и "Тристии".
Катулл был лириком, первым лириком в римской поэзии. При этом он искренен, открыт и, как сейчас бы сказали, психологичен. Увы, думается, что большинство его стихов утеряны, единственный сборник был обнаружен в тринадцатом веке, в его родной Вероне. Но что знаем, то знаем. Сегодня я хочу напомнить вам некоторые его стихи посвященные им любимой женщине, которая стала его судьбой и, может быть, убила его. Ах, эта Лесбия! прекрасная, любимая, непостоянная и порочная. И такая желанная.
" Будем, Лесбия, жить, любя друг друга!
Пусть ворчат старики — за весь их ропот
Мы одной не дадим монетки медной!
Пусть заходят и вновь восходят солнца, —
Помни: только лишь день погаснет краткий,
Бесконечную ночь нам спать придётся.
Дай же тысячу сто мне поцелуев,
Снова тысячу дай и снова сотню,
И до тысячи вновь и снова до ста,
А когда мы дойдём до многих тысяч,
Перепутаем счёт, чтоб мы не знали,
Чтобы сглазить не мог нас злой завистник,
Зная, сколько с тобой мы целовались."
Настоящее имя этой женщины было Клодия, с прозвищем Пульхра, что значит красивая. Она происходила из древнего и славного рода Клавдиев, но образ жизни, который она вела, этой славе не соответствовал. Ее прозвали Палатинской венерой, за ее вольный образ жизни, в котором было много развлечений, вина и мужчин. Ходили слухи, что она отравила своего мужа, человека посредственного, хотя и сенаторского звания. О ее любовных похождениях ходили легенды. Вот эту женщину и полюбил поэт. Мне, к сожалению, не удалось найти другого изображения Клодии, кроме приведенного выше. Не знаю насколько этот полуразрушенный бюст способен передать суть этой женщины, но ведь красота любимой в глазах и душе любящего. Что, кстати, Катулл и сказал.
"Квинтию славят красивой. А я назову ее стройной,
Белой и станом прямой. Все похвалю по частям.
Не назову лишь красавицей. В Квинтии нет обаянья,
В теле роскошном таком искорки нету огня.
Лесбия — вот кто красива! Она обездолила женщин,
Женские все волшебства соединила в себе."
Клодия, будем называть ее настоящим именем, ответили взаимностью (почему бы и нет!) и поэт был счастлив. Правда не долго. Очень скоро Клодия оставила его, ведь вокруг так много других мужчин, и всех надо попробовать. Этот разрыв был для Катулла очень тяжел, поэт так и не смог избавится от этой любви. Но, бог мой, а можно ли вообще избавиться от нее. Вероятно нет. Мне не удалось. И вот как Катулл теперь поносит свою возлюбленную.
"Вы сюда, мои ямбы, поспешите!
Все сюда! Соберитесь отовсюду!
Девка подлая смеет нас дурачить.
И не хочет стихов моих тетрадку
Возвратить. Это слышите вы, ямбы?
Побегите за ней и отнимите!
Как узнать ее, спросите?
По смеху Балаганному, по улыбке сучьей,
По бесстыдной, разнузданной походке.
Окружите ее, кричите в уши:
"Эй, распутница! Возврати тетрадки!
Возврати нам, распутница, тетрадки!"
В грош не ставит? Поганая подстилка!
Порожденье подлейшего разврата!
Только мало ей этого, наверно!
Если краски стыдливого румянца
На собачьей не выдавите морде,
Закричите еще раз, втрое громче:
"Эй, распутница! Возврати тетрадки!
Возврати нам, распутница, тетрадки!"
Все напрасно! Ничем ее не тронуть!
Изменить вам придется обращенье,
Испытать, не подействует ли этак:
"Дева чистая, возврати тетрадки!"."
Вы думаете что все кончилось? Ну конечно нет. Выше приведенное это крик души, души страдающей. Но как бы не был груб Катулл в предыдущем стихотворении, вся любовь, все обожание осталось в его душе. Я не буду приводить знаменитое " И ненавижу и люблю...". Заключительное стихотворение говорит обо всем. О боли. грусти, любви и ... надежде.
"Катулл измученный, оставь свои бредни:
Ведь то, что сгинуло, пора считать мертвым.
Сияло некогда и для тебя солнце,
Когда ты хаживал, куда вела дева,
Тобой любимая, как ни одна в мире.
Забавы были там, которых ты жаждал,
Приятные — о да! — и для твоей милой,
Сияло некогда и для тебя солнце,
Но вот, увы, претят уж ей твои ласки.
Так отступись и ты! Не мчись за ней следом,
Будь мужествен и тверд, перенося муки.
Прощай же, милая! Катулл сама твердость.
Не будет он, стеная, за тобой гнаться.
Но ты, несчастная, не раз о нем вспомнишь.
Любимая, ответь, что ждет тебя в жизни?
Кому покажешься прекрасней всех женщин?
Кто так тебя поймет? Кто назовет милой?
Кого ласкать начнешь? Кому кусать губы?
А ты, Катулл, терпи! Пребудь, Катулл, твердым!"
Надеюсь вы не зря потратили время. Спасибо за внимание и до новых встреч.
