Давненько уже это было. Нам тогда лет по тринадцать с подругой моей, Веркой было. В сентябре, две недели, мы всей школой копали морковь. Отработка. Ну как копали, трактор подкапывал, а мы собирали. Тот день, когда эта история произошла, был дождливый, и нас отпустили домой почти сразу.
Причапали мы к Верке, мокрые , голодные. Решили, залезем в ванну вместе, поставим табуретку посредине, с едой, и будем греться в горячей водичке и завтракать.
Завершили все приготовления, воды набрали, табурет приготовили в ванной комнате, консервы с сайрой открыли, хлеб, чай две кружки, вилочки. В общем подготовились, часа на полтора там зависнуть. Только зашли в ванную раздеваться, вдруг слышим кто то за дверью прошёл, как будто в кирзовых сапогах, вот не звук каблуков, а как будто скрип кирзы, при шаге. Мы притихли, звук вроде в комнаты удаляться начал. Страх начал подступать к нам, дома то никого. Но вдруг нас осенила мысль, батя!
Веркин отец был на работе, но нам так захотелось, чтобы это был он. Уже не думая о горячей ванне, мы вооружившись вилками, на всякий случай, стали красться по её трехкомнатной квартире. Дошли по длинном коридору, по дороге заглядывая в спальни, до зала. Стоим в дверях в недоумении смотрим, друг на друга, вроде никого.
Только выдохнули, и тут прямо на глазах у нас, открывается дверка в стенке, такой, знаете, советской, как у всех раньше была, и по стеклянной полке, медленно, как будто кто то толкает, едет бутылка с растворителем, и срывается на пол. Мы стояли как завороженные, но когда она упала, мы как будто очнулась, и с визгом помчали оттуда не оглядываясь. Я к выходу а Верка в туалете заперлась. Я ору благим матом(взываю изо всей силы о помощи), пытаясь открыть эту чёртову дверь, все время кручу замок не в ту сторону, и голосовые связки свои надрываю, повторяя одно и тоже, раз десять, ну как повторяю, ору то громче то тише, «Ой мама, ой мамочки», на весь подъезд, обернуться сил нет, страх сковывает, кое как мне удалось вырваться из этой квартиры. Я умчала до первого этажа, а прикиньте состояние Верки, стоящей за дверью в туалете. Она ведь думала, все, мне конец, теперь и до неё доберутся.
А я отдышавшись, понимаю, что уйти не могу, не так нас воспитывали. Сам погибай а товарища выручай, друг в беде не бросит, и так далее, не просто слова были. Пошла обратно, на четвёртый этаж, с третьего огляделась, никого, поднялась на цыпочках, тихонечко, чтоб не услышал кто, на пятый заглянула, никого. Подкралась к Веркиной двери, дверь схватила за ручку, всем телом тяну её на себя, да ещё и ногой в стену уперлась, чтоб если дернет кто из квартиры, я успела убежать. А сама громким шёпотом, кричу Верка, Верка. Минут пять простояла, понимаю что никто не дёргает, страх уже поотпустил немного, толкнула дверь в квартиру, а там вроде никого, только слышно, как Верка в туалете тихо тихо скулит. Я уже громко кричу, выходи, здесь нет никого, но она то в узком пространстве да ещё в темноте, страху натерпелась побольше моего. В общем выманила я её, тем, что сказала что домой сейчас уйду. Выскочила она как ошпаренная оттуда, и помчали мы вниз. Стоим в подъезде, в майках и колготках, обуви нет, курток тоже, в эту квартиру, ну совсем возвращаться не хочется, решили ко мне прямо так добежать. Дома моя мама обалдела, увидев нас в таком виде, а мы ревели и рассказывали наперебой, о нашем приключении. Мама пошла замкнула Веркину квартиру, вещи наши принесла.
А вечером, Веркина мать пришла к нам, и за чаем, маме стала рассказывать, что тоже замечала, что у них неладное в доме твориться. А Верка все время после школы, ко мне домой ходила, редко когда дома днем оставалась.
Позже, уже помню, в нашей Юности, Веркина мать, священника в дом приводила, и даже на кладбище ночью ходила, ножи какие то закапывала в могилу. Старушка какая то научила её так сделать.Видимо что то и правда там было, иначе нормальный человек посреди ночи на кладбище не пошёл бы. Сейчас вроде нормально живут. Хотя я и не спрашивала.
Ну а мы с Веркой, частенько эту историю припоминаем, страха натерпелись, но нам есть над чем поржать.
Уметь смеяться над собой, да ещё и с кем то, не каждому дано.