У всего в мире есть своя музыка, нужно только её услышать! Эти слова принадлежат человеку, чьё имя стоит в одном ряду с такими легендами мировой музыки как Моцарт, Бах и Бетховен. «Жизнь» побывала в гостях, в однокомнатной московской квартире у автора самого известного в мире вальса – «Мой ласковый и нежный зверь», композитора Евгения Доги. Сегодня Евгению Дмитриевичу исполнилось 84 года.
– Музыка – это от Бога?
– Я думаю, Бог совершенно безграмотный. Он не знает параллелей, меридианов, национальностей. Он создал человека и всё. А дальше этот человек всего напридумывал – языки, границы. Я люблю музыку, потому что ей не требуется перевод с других языков. Я уверен, что у каждого человека есть свой жизненный код. Мы все рождаемся с чипом, в котором заложена программа. Видимо, в моем случае на каком-то витке он расшифровался и направил меня в музыкальный мир.
– Кто из композиторов больше всего повлиял на Ваш вкус и музыкальное видение?
– Во-первых, Исаак Дунаевский. Я ходил в наш сельский клуб и следил, когда будут показывать фильмы с его музыкой. Даже когда уже я учился в музыкальном училище, после фильмов с его музыкой всегда шёл домой и что-то складывал в своей голове. Еще я бредил музыкой Рахманинова. Я ставил проигрыватель на окно общежития, чтобы прохожие тоже слышали его музыку. И, конечно, меня потрясали произведения Чайковского. У меня в коллекция где-то полторы тысячи пластинок. Я до сих пор после полуночи, если у меня есть потребность, сажусь в кабинете и слушаю музыку на виниловых дисках.
– Два ваших вальса вошли в топ 200 лучших классических произведений всех времён. Что для вас это значит?
– Я читал об этом, мне это очень понравилось. Тем более, что вальс «Граммофон» на 11 пунктов оказался даже выше вальса «Мой ласковый и нежный зверь».
– О последнем известно всем, а вот о вальсе «Граммофон» широкой публике не очень известно, расскажите его историю.
– Она очень примитивная. «Граммофон» я написал для польского фильма «Без улик». Его снимали в Советском Союзе, потому что дешевле стоили съемки и запись музыки. Музыку записывали в Минске. Дирижер Беляев так шикарно тогда угадал мою идею и исполнил его как надо.. Другие оркестры тоже его играют, но делают из него «вальсок».
– Вы родились в селе Мокра в Молдавии. О чем любите вспоминать?
– Я рос в послевоенные годы, нищета была страшная. Я мечтал о велосипеде, но где его взять? Негде. И я его сделал сам. Сел на него, а он взял и развалился подо мной. Вот это хорошо запомнил.
– Расскажите о вашей маме?
– Я по сути дела мамин сын. Она меня очень любила. Мама жила в довольно тяжелых условиях. 32-й год был сложный, 37-й тем более, потом война. Она осталась без мужа, а я у нее один. Мама всю свою нерастраченную любовь отдала мне. Нас очень много связывает и говорят, что я даже физически на нее похож.
– Строго воспитывала?
– Мама говорила больше молча, никогда не корила, не помню от нее наставлений. Воспитывала собственным примером, просто жила и я был свидетелем ее жизни. Я еще спал, а она уже все по дому сделала. И у меня складывалось впечатление, что мамы вообще не спят. Конечно, я не такой уж и сладкий был, куролесил будь здоров. Но она могла так посмотреть, что не надо слов, все в глазах было.
– Кем она работала?
– В колхозе, тогда это как каторга. Не было паспортов, люди не имели возможности выезжать, были прикованы к своей работе, как рабы. За невыполнение плана,страшные санкции – вплоть до тюрьмы.
– Как мама отреагировала, когда узнала, что Вы решили поступать в музыкальное училище?
– Когда встал вопрос куда пойти учиться после семилетки, ответ был один – туда, где кормят и одевают. Я собирался идти в ремесленное училище. И уже через два года я бы мог быть помощником маме, но эта зараза музыка сломала все планы. Мама была очень расстроена. Боялась, что мне придётся играть на свадьбах, а это очень было не престижно. Она была права, музыканты в основном нищие, вынуждены постоянно подрабатывать.
– Мама застала Ваш успех?
– Ее не стало в 88-м, но она видела мой балет в Большом театре и концерт в Кремлевском дворце. Фильмы с моей музыкой она тоже смотрела, но никогда не кичилась этим. Вообще, не выносила эмоции на публику. Даже когда пришло извещение о гибели отца она не выходила кричать на улицу, как все, а закрылась в комнате и только подушки были свидетелями ее горя. Она все в себе держала...
– Что означает Ваша фамилия - Дога?
– В словаре написано: Дога – особи из семейства дуба или украшения на одежде знати. В Турции тоже употребляется, например, Эрдоган – «Эр», «ДОГА», еще «Н» добавили. Мне это нравится – я «дубина» (смеётся), крепкая порода дерева.
– Какой музыкальный инструмент Вы освоили первым?
– Первый инструмент, на котором я играл, были нервы моей бабушки (смеётся). А если серьезно, то первым инструментом стала мандолина. Я сам ее сделал. Я на ней даже на одной свадьбе поиграл и гонорар получил – мне дали поесть похлебки.
– Вы долгое время жили в подвале, из-за чего подорвали здоровье. Когда у Вас появилась собственная квартира?
– Мне было 26 лет, и переехать в собственную квартиру было потрясающе. Я получил две смежные комнаты. В так называемой спальне была только кровать и фортепиано. Стул уже просто некуда было ставить. Я просто поворачивался на кровати к инструменту. Так я однажды повернулся, и написал «Мой белый город». Я должен заметить, жизнь никогда мне не казалась мрачной и никогда она меня не огорчала, потому что я не знал другой жизни, чем та, которую я прожил. Я радовался маленькой квартире, но я радовался и подвалу, где жил. Я человек не претензионный, я и сейчас живу в одной комнате, потому что мне это нравится.
– Музыка для фильма «Табор уходит в небо» – одна из ваших первых знаковых работ. А когда вы впервые соприкоснулись с цыганской культурой?
– С цыганской музыкой я познакомился благодаря режиссеру Эмилю Лотяну. Мы тысячи исполнителей пропустили через себя, чтобы найти единственного. Тысячу мелодий слушали, чтобы на одной остановиться. По всему Советскому Союзу летали. Лотяну на одном самолете, я – на другом. Пока нашли. И мы на другой уровень подняли цыганские мотивы. Это была сложная, но очень интересная для меня работа.
– Вы женились в 25 лет, и своей будущей супруге Наталье Вы поставили несколько условий: на первом месте музыка; не мешать творчеству; выучить язык. А она вам условия ставила?
– Моя жена действительно до сих пор выполняет все мои условия. Она мне ничего не выдвигала, но мы изначально договорились, что, если нам друг с другом будет скучно, то мы все это прекратим. Мы вместе уже более 60 лет. Скажу честно, я очень мало времени проводил с семьей. Всегда в миграции, живу и творю везде. Дома мог не появляться по году. Но для меня всегда было важно, чтобы моя семья жила в достатке и в хороших условиях. В Кишинёве у нас прекрасный дом.
– Недавно у Вас вышли книжки про домашних животных, Вы еще и пишете?
– Не только книжки. Животные – у них так многому можно научиться. Они в первозданном виде, в отличие от нас. Да, у меня есть книжка про мою собаку - «Джой и его собачьи дела». Кстати, мой кот ничем не хуже, и про него я тоже книжку написал - «Кот Амур и его амурные дела». Эти произведения любят дети, и меня часто зазывают на встречи в библиотеки. В скором времени ещё одна книга должна выйти. Я вообще люблю говорить, писать и размышлять о вещах, о которых я плохо знаю.
– Вы очень требовательны к людям, которые исполняют вашу музыку, а как вы подходите к подбору исполнителей?
– Я никогда не пытался примазаться к чьему-то имени. Я не пишу для кого-то конкретно. Я беру тех, кто нужен мне, а не тех, кому нужна моя музыка. Я не сервисное бюро, и я никого не обслуживаю. У меня и Пугачева пела, и Кобзон, и Ротару, но это особая статья... Лариса Долина меня поразила. Она спела сходу, с листа, такая талантливая!
– А почему София Михайловна Ротару – это особая статья?
– Потому, что до сих пор с ней нет никакой коммуникации. Я считаю,что с ее стороны это глупо, так не делают. Я люблю, когда композитор и исполнитель становятся друзьями. Не просто спел и забыл. Я называю такие отношения салфеточные – вытер губы и выкинул.
– Вы слушаете современную музыку?
– Нет! Потому что она мне не по душе. Я не собираюсь давать ей оценку, хорошая она или плохая, она просто другая. У меня есть свои критерии. Для меня музыка – это мелодия, драматургия. Музыка должна трогать. А когда начинается демонстрация технологий, это для выставки мод хорошо. Музыка должна сердце затрагивать и душу!
Автор: Юлия Ягафарова
