Тихое течение реки усыпляло не только человека, но и травы, кустарники, деревья. В пойме реки дремало живое и неживое, жарко и только здесь от поверхности свежая струя прохладного воздуха. Особенно в тени, в стороне, противоположной солнцу ветви еще топорщатся вверх, показывая, что живы и не сгорели на солнцепеке. Ивы опустили косы до самой воды и полощутся в невысокой волне, укрытой пухом трав, что тонким слоем посеребрил поверхность. Склонились черемухи, радуя гроздьями почерневшей местами ягоды, не отстает и смородина спелостью расчернив прибрежные кусты. На уютных полянках, зелеными пятачками рассыпанными природой по берегам реки, в самой густоте - клубника полевая, налилась красным и сладким изобилием.
Нет, да вынырнет сдуру напуганный пескарь, украсит тишину разбегающимися кругами, да с полуденной дремы бестолковый лягушонок квакнет, посулив дождь. Все остальное в неге! Дожидается вечера, когда мошка опустится к воде и откроется на нее охота, ради пропитания. Солнце искрит и серебрит, отражаясь в речной ряби, заставляет хмуриться и приглядываться исподлобья, чтобы не так болели глаза. В отраженном, дрожащем воздухе качают головками травы и цветы рассыпанные большим красивым ковром на всю поляну, перепрыгивают кузнечики, перелетают бабочки и стрекозы. Не боятся, уверены, что птица в такую жару ищет тень и не летит, добывая пропитание.
Каких только названий не узнал Луи, которого зовут на этой благословенной Алтайской земле Илуй. Мать и мачеха, Иван чай, белоголовник, горицвет, медуница с любовью и нежностью, как на всю жизнь! Бескрайние просторы Руси затягивают своей необычностью, обволакивают, убаюкивают и не отпускают от себя. Можно утонуть душой в чистых и непорочных озерах. Они бездонны как глаза русской женщины! Любящей и ожидающей тебя дома. Их нельзя не любить, ими нельзя не восторгаться! Только воспринимать частицей этой огромной и сложной жизни.
К тому же только природа к человеку откровенна и сокровенна: и выслушает, и полечит, и успокоит, и никому ничего не расскажет. И пусть другой климат с затяжной белой зимой и коротким летом. Но это сказка в которой хочется жить. Другая природа, другие растения. Илуй сел на землю, привалившись спиной к тележному колесу, прикрыл глаза - словно задремал. И перед ним поплыли фиолетово-розовые поля лаванды за горизонт. Сложились лестницей террасы винограда с зеленой и красной листвой и спелыми наливными гроздьями ягод. Потянуло Средиземноморским бризом, облегчая прохладой от жары.
Руссильон местечко между Средиземным морем и Пиренеями, явило миру мальчишку. Имя Луи, происходящее от «Людовик», данное при рождении, означало известный воин. Мать, прачка при дворе местного вельможи и думать не могла о военной карьере для своего сына. Растила мальчишку одна, тщательно скрывая имя отца, чем способствовала возникновению досужих разговоров. Ей не до интриг, хватало работы, подрастающий организм сына требовал пищи. Одежда и обувь на пацане горели пламенем, рос непоседой. Но даже такого маленького счастья отвел им бог совсем немного. Исполнилось шесть лет, а мать заболела и быстро чахла во влажном горячем климате. Через три месяца Бог забрал ее душу на небеса и мальчишка, добывая пропитание, пристроился в артель заготавливающую охру в желтых предгорьях Русильона. Подавал инструмент, приносил воду и с возрастом полноправно занял место добытчика. Любопытство и общительность помогли сдружиться с распорядителем работ, что из любопытства принялся обучать мальчишку наукам, которыми сам обладал. Тот, как губка впитывал знания и усваивал все сказанное.
Скоро потребовались солдаты, началась экспедиция в Египет, и он оказался в армии. Посодействовал этому местный вельможа, породив домыслы, что с рождением Луи действительно не все определенно. Здесь давали жалование, кормили. Чувствовалась нужность в нем, как в гражданине республики. Он исполнял обязанности добросовестно и вскоре оказался в отборных войсках конно-егерский полк. Ко времени похода на Россию являлся ветераном, с гордостью носил зеленый доломан и медвежью шапку, запрещенные императором Наполеоном.
Прошедший Йену, Эйлау, Фридланд, участвовавший в страшном для французов сражении при Эсслинге, когда конницы сошлись в прямом бою и рубка продолжалась с утра до позднего вечера. В той битве чудом спасшийся Луи оказался отмечен лично императором и после такого поощрения готов идти в бой безоглядно. Битвы за Смоленск и под Бородино кажется, доказали полное превосходство французского оружия. Да только после этих побед довелось голодать в горящем городе, а затем и отступать. Спешно. Ничем нельзя прикрыть свое бегство перед глазами просвещенной Европы.
Будь проклят городок Полоцк, ставший последним в его военной карьере. Здесь капрал 20 конно-егерского полка оказался пленен, и брошен в тюрьму для военнопленных в Витебске…
Посреди небольшой церкви стоял седой священник. Ряса из толстой простой материи, да и сам вроде выточен из грубого камня: черты прямые, душевно откровенные. На шее крест из латуни, серебро явно отняли уже отступающие вояки, а может и припрятал батюшка во избежание соблазна завоевателям грабить Божьего человека. Прижимаясь к нему плечом средних лет симпатичная женщина, вся в черном одеянии, от платка до обуви, закутанная платком: нос да зрачки видны. Верная жена, обнимает детей мал мала меньше. Самый старший лет двенадцати. Глаза у взрослых смиренно опущены. Смиренно ли? Дети смотрят отчаянно смело, ненависть так и брызжет в сторону вошедших через двери.
Набралось человек пятнадцать в тесном пространстве. Запах пота и немытого тела заполнил все вокруг. Эти отступающие завоеватели, когда-то обозначившие наглостью своей присутствие в деревне на пути в Москву, ничем не сумели поживиться в доме, потому и нагрянули в церковь. Что ждет семью священнослужителя? Нет, не тронут. Без того на голодную смерть обрекли: деревня сожжена, в единственно оставшемся доме перерыто и перевернуто все. Дети, так что дети? Тоже русские, ишь как смотрят змееныши. Запереть бы в церкви и поджечь перед уходом, но до утра ночевать в помещении, не на открытом же воздухе.
И уставшая от длительного перехода по безмерным лесам и снегам, масса мужиков, попадала на пол, обозначив храпом дикое пренебрежение к семье попа и к церкви. Луи Альбер не остался бы в другое время в таком опасном месте. Но конный егерь отборного французского войска давно остался без коня и вынужден прибиваться к отряду мародеров в беспорядке отступающему на запад. Готовых от отчаяния на самые мерзкие поступки, лишь бы выжить. Им и жизнь пленников, как разменная монета. А те стояли, прижавшись, друг к другу, боясь лишним движением разозлить незваных «гостей» и спровоцировать на агрессию. И взрослые, и дети. Над их головами в простеньком окладе картина Божьей матери с Иисусом на руках. Русские называют такие картины иконами. Свечи давно погашены и лишь лампадка дает неяркий свет огня.
Луи всматривался в полутьму и видел печаль на лице женщины, которая с рожденья знала, на что обречен ее сын. Огромные глаза, наполненные и страхом и гордостью, с болью глядели прямо ему в лицо. Потряс головой, стряхивая наваждение, и переместился на свободное место. Но и здесь взгляд направлен прямо на него. Такой вселенской печали на лице он не видел с момента смерти своей матери. Та, уходя в другой мир, все смотрела на своего маленького сына не в силах сказать слова, лишь слезы скатывались по впалым щекам.
Вот и в храме скатилась слеза на иконе, словно побежала краска ниже глаза Богородицы. Она уже оплакивала обреченных на гибель людей, стоящих под ней и сдерживающих дыхание.
Руки! Что за чудо, характеризующее русский народ. У священника и его жены, они опущены вниз вдоль черной рясы. По положению чувствуется обреченность. И далеко в глубине надежда на спасение. Длинные тонкие пальцы подрагивают от излишнего напряжения. От непосильной работы бугрятся жилы на тыльной стороне ладони. Огромные реки и маленькие ручейки, наполненные кровью, выделяются и поднимают кожу. Являя собой жизнь, им невыносимо сегодня подняться даже для того чтобы осенить себя спасительным крестом, плотнее прижать к телу детей, которые давно устали стоять, но не сгибаются под взглядами ненавистных врагов.
Утром, поднятые по тревоге сигналом патрулей, вояки бросились врассыпную, забыв и священника и его семью. Успел какой-то подлец факел под угол храма бросить напоследок. Спасение принес отряд русских гусар, что случайно решили осмотреть пепелище посреди леса, где и натолкнулись на церковь.
Необъятная Россия. Особо пленных не охраняли. Хватало расстояний, попробуй преодолеть тысячи верст, чтобы вернуться на Родину. В незнакомом государстве, где ты принес много горя. Строгости не проявляли, только постоянно хотелось кушать. После голодной Москвы и многих верст, заснеженных дорог желудок готов к любой пище и к любому ее количеству. Чем хороша эта страна - она населена добрыми людьми. Им подавали, с ними делились. Жалели и спасали от голодной смерти. Русский язык они толком так и не выучили. Они даже не требовали у русских крестьян еду, как раньше. Очень вежливо, смиренно и жалостливо просили. Выпрашивая хоть что-нибудь перекусить, французы обращались к крестьянам как к наилучшим своим друзьям, а именно - произносили: «cher ami», что означает «дорогой друг». Вот так, постоянно слыша «cher ami, cher ami, cher ami» русские крестьяне и прозвали французских попрошаек шаромыжники.
Луи капрал французской армии, поощренный за храбрость Наполеоном, превратился в шаромыжника. Прошел год, пленных расселяли по России. Луи Альберу досталось селение под наименованием Смоленское Бийского уезда. Бывший редут в составе Колывано Кузнецкой оборонительной линии, в котором находилась контора по делам военных поселенцев, получила название в честь иконы Смоленской божией матери. Их, троих бывших воинов армии Франции, в сентябре 1814 года, после долгого пути по дорогам России привели в контору для определения на место жительства. На длительном этапе уже не голодали, их кормили тем, что определяли чиновники от государства. Да и передвижение не составляло труда: в отличие от преступников, направляемых на каторгу пешком и в кандалах, их везли на телеге.
В конторе на видном месте висела икона божией матери, носившей имя Смоленская. Луи вновь встретился с грустными, наполненными неразделенной печалью глазами. Глаза преследовали Луи на всей территории страны, на которую он пришел завоевателем. Любая женщина смотрела на пленных с болью и жалостью, как к кому-то родному прошедшему горнило испытаний. Именно к родному. «Завоеватели» не ожидали такой боли за их участь, сочувствия и заботы, как о простых людях, попавших в незавидное положение. И по привычке обращались к русским просяще: «cher ami».
Втроем! Три небольших осколка от некогда могучей армии, страны победительницы, оказались в глубине Сибири, заметенной снегами. После отступления из Москвы, они и не думали, что снега и морозы могут оказаться больше, чем они испытали. Избы, заметенные под самую крышу, наводили ужас в первый год пребывания у пленников. Но постепенно привыкли и воспринимали как должное. Сожалели только о том, что бескрайние просторы не задействованы местным населением. Да во сне плакали о далеких виноградниках и лавандовых полях. Понимали, что им не увидеть более Родины.
Два товарища по несчастью: Александр Венсон Венсан, попавший в плен под Ригой унтер-офицер французской морской пехоты и Петр Канберг Пьер Камбэ, тоже конный егерь. Их троих привели к присяге, и даже крестили в православие. Венсон после этого стал Александр Иванов, Луи Альбер Андрей Васильев, а Петр Канберг остался при своих имени и фамилии. Так поступили по той причине, чтобы смогли получить ссуду на обзаведение хозяйством. На руки выдали по 350 рублей, не малые деньги по тем временам. Что-то прикипело к рукам чиновников, но, теперь уже бывшие пленные, не в обиде. Они не знали, что делать с такими деньгами и вскоре у них выманили обманом да «ласковым словом». К тому же они так толком и не говорили на русском, не ориентировались в ценах и не знали, как распорядиться деньгами.
Полученная при крещении фамилия Васильев не прижилась, жил Луи как Илуй и под кличкой «француз». В одну весну познакомился с девушкой Катериной, которую звал Кэт. Отец с матерью не противились, когда он пришел свататься. А чего сопротивляться, коли к тому моменту Луи служил сборщиком налогов. На должности благодаря грамоте, которую он изучил мальчишкой в охровых карьерах гор. Незнание русского языка в этом не мешало. Он разъезжал по селам, собирая налоги и каждый вечер, с окончанием работы, спешил к красавице жене и сыну Александру.
Постепенно забывались виноградные террасы родного Руссильона. В 1817 колыхнуло сердце, разрешено покинуть Россию бывшим пленным французской армии. В Сибири разыскивали итальянцев, участников событий. Поинтересовались мнением и у них. Товарищи приняли решение вернуться, а он Луи Альбер, ныне носящий фамилию Илуй, принял решение остаться. Да и куда ехать, коли его семья живет здесь. Не осталось во Франции никого, за кем можно закрепиться. Родных нет. Нет дома. Только виноградники, но они и так живут в его памяти.
Луи потянулся, разминая мышцы, поправил упряжь и пустил коня на дорогу, выбираясь по некрутому откосу от реки. Дома ждут дела и два близких сердцу человека. Он целый день не заглядывал в глубину и печаль глаз своей любимой Кэт. Через них и полюбил страну, в которую когда-то пришел завоевателем.
«Француз» и не думал, что много лет спустя его внук отличится в защите Родины и получит награду орден Красной звезды. Поколение за поколением его потомки ходят в церковь и смотрят в глаза Божией Матери, которая своим взглядом в далеком 1813 году, заставит Луи Альбера сменить взгляды на жизнь и на родину.
Потянул ветерок, бросило в лицо желтым песком, воздух наполнился запахом «лаванды».
Среди разнотравья Сибири шла лошадь. В телеге сидел русский человек, бывший французский военнопленный.
...
Автор Валерий Неудахин
...
Уважаемые читатели, если у Вас есть истории, которыми хочется поделиться с миром, в чём-то предупредить, поделиться опытом, повеселить или же спросить совета - присылайте, будем публиковать.
официальный сайт автора канала http://lakutin-n.ru/
Почта:Lakutin200@mail.ru
Страница VK https://vk.com/avtor_nikolay_lakutin
Инстаграм https://www.instagram.com/nikolay_lakutin/
Мы совершенно не обидимся, если Вы подпишетесь на наш литературный канал и поставите лайк;)