Великое солнце с интересом наблюдало за молодым Нануком, что без сна и устали гнал свои волшебные сани через бескрайнюю тундру далеко на Север. И снова день сменялся ночью, а молодому чукче всё сложнее было гнать своего оленя, всё сильнее чувствовалась усталость. И, когда самый сильный и быстрый олень из стада отца рухнул замертво, перед санями Нанука предстало бескрайнее море, размеренно накатывая своими волнами на безжизненный берег.
Стойбище сильного Паналыка найти было не трудно. Лишь безжизненный ветер царил в его шатрах. Кострище покрыл небольшой слой снега. Все указывало, что страшный дух болезни посетил это место. И никто не смог спастись. Все лежали тут, укутанные в шкуры, спасаясь от холода, который вдыхал в тела живых этот дух заразы. Сам Паналык сидел на краю утеса и взор его обращен был к шумному морю. Тело брата было закутано в теплые шкуры, а руки сжимали волшебное копьё мертвой хваткой.
Взял Нанук волшебное копьё своего брата, ибо понимал, что не нужно уже оружие тому, кто ушел в нижний мир. Но не знал молодой чукча, что делать дальше, куда идти и где искать молодую Илу. И тогда воззвал Нанук к морю в отчаянье. Услышал мольбы его грозный Анки-Киеле, и поднялся хозяин морей над пучиной, раззявив свою огромную пасть, полную бесчисленного количества острейших зубов.
Но не устрашился молодой чукча вида грозного владыки моря, лишь повторил свои вопросы, в надежде услышать ответы. Поразился Анки-Киеле мужеством молодого чукчи, что не устрашил житель тундры вида грозного хозяина морей. Тогда поведал он, что есть у чукотского народа сильнейший шаман, что живет на одинокой лесистой сопке в том месте, где великая река берет свой разбег. Сказал Анки-Киеле, что если этот шаман не в силах будет помочь молодому Нануку, то и никто не в силах будет вернуть жену его.
Поблагодарил молодой чукча грозного духа за помощь и собрался было отправиться в путь, но тут, тот, что живет в воде остановил Нанука. Тогда из пучины на берег вышел огромный синешерстный олень, что рогами своими мог подпереть великое солнце. Ноги его были так велики, что одними прыжком способен был этот зверь перейти треть великой тундры. И погнал Нанук сего величественного зверя к великой реке, на поиски одинокой лесистой сопки, где живет самый сильный шаман чукотского народа.
Не успело великое солнце пройти небо, как сани молодого чукчи оказались у одинокой сопки. Без труда волшебный олень поднял Нанука на вершину этого священного места, прямо к шатру великого шамана. Но слаб уже был молодой чукча, истощилось тело его от бесконечных путешествий. На коленях вполз он в шатер шамана и шёпотом воззвал к помощи. Впрочем, шаман уже знал, что едет к нему молодой чукча, чью жену похитил страшный дух болезни.
Не обращая внимания на еле живого чукчу, великий шаман вышел из шатра. Но вскоре вернулся, сжимая в руках трепещущее оленье сердце. После этого мудрец бросил сердце в котел, стоящий на кострище, произнес неизвестные магически слова, после чего без страха, голыми руками подхватил котел и передал молодому чукче, приказав пить. Послушал Нанук великого шамана и осушил целый котел. Вернулись силы в его тело, и стало оно крепче, чем было раньше, прошла усталость и исчез голод.
Поднялся молодой чукча на ноги и хотел было поблагодарить шамана, но остановил его мудрец, сказав, что всё уже знает. Спросил тогда великий шаман у своего гостя, готов ли он ради своей жены спуститься в подземный мир и сразиться с духом страшной заразы. Нанук отвечал утвердительно без малейших раздумий. Взял тогда мудрец волшебное копьё Паналыка и сломал его одним ударом колена. После этого он вышел из шатра и прыгнул на волшебные сани, также сломав их, а потом разорвал руками волшебную упряжь. Когда все было закончено, принялся великий шаман камлать, стуча в бубен, пританцовывая вокруг молодого чукчи.
По стенам шатра плясали тысячи теней и в пламени кострища виделись волшебные звери, которых не должен видеть обычный человек. Резко, так что Нанук даже не успел этого заметить, все вокруг поменялось. Мерный стук бубна сменился стуком его собственного сердца, пламя кострища перестало согревать, а наоборот, источало страшный холод. Осколки волшебного копья превратились в целое оружие и понял тогда молодой чукча, что оказался он в нижнем мире.
На улице молодого чукчу ждал живой олень, пришедший из пучины, запряженный в целые сани. И отправился Нанук искать жену свою в этом странном нижнем мире. Тундра была пуста, великой реки не было, а вместо дня царила вечная ночь.
Быстроногий олень рассекал бескрайние равнины тундры. То тут, то там возникали высокие каменистые холмы, на вершинах которых лаяли собаки и стояли люди. Все они плакали и протягивали руки к молодому чукче. Знал Нанук, что на таких холмах живут мертвецы. Причем на каждом свои, кто утонул, кого медведь задрал – у каждого будет свой холм. И вот, наконец, подъехал олень к самому большому холму, вокруг которого без конца кружило огромное стадо оленей злого духа. Сразу молодой чукча понял, что именно тут ему следует искать свою жену.
При виде живого олени расступались, давая ему дорогу. Так что Нанук без труда добрался до подножья холма. Оставив сани, молодой чукча принялся подниматься по склизким от слез и соплей камням. Сильна была воля и желание вернуть жену, поэтому справился Нанук и добрался до вершины. Тут толпились люди, знакомые и незнакомые, все расступались перед живым, не переставая плакать и тянуть к нему руки. В толпе молодой чукча рассмотрел хмурое лицо отца, увидел Паналыка и даже хитрый Танат был тут.
В самом центре холма стоял шатер из шкур красношёрстных оленей, туда-то и зашел молодой чукча. Хозяин шалаша сидел в тени, разглядеть его не получалось, но веяло от него таким страшным холодом, каким не веет даже от самого холодного мертвеца. Спросил злой дух болезни, чего надо молодому чукче и зачем он пришел. Нанук ответил, что пришел забрать свою любимую жену и их нерожденного ребенка, которых похитил дух. Засмеялся тогда хозяин шалаша и ответил, что жена ждёт его снаружи, но сначала они сразятся и только если молодой чукча победит, то сможет тогда забрать жену.
Вышли тогда они вдвоем наружу и из толпы мертвецов вышла беременная Ила, придерживая живот. Ободрился Нанук, покрепче взял своё волшебное копьё, а дух, выйдя из шалаша стал расти, поднимаясь всё выше и выше, пока не стал огромным, подобно горе. Но не испугался молодой чукча, одним резким ударом поразил он врага в ногу, выхватил жену из толпы и бросился прочь. Знал Нанук, что нельзя убить злобного духа болезни на его холме, поэтому хотел выманить его в тундру и там уже сразиться.
Волшебное копьё молодого чукчи не знало промаха и пробивала самые крепкие шкуры, поэтому взревел злобный дух от боли, получив удар копьём. Тут же обратился он гигантской совой и бросился в погоню за Нануком. А беглец уже мчал в санях со своей женой, уносясь дальше в бескрайнюю тундру, но не отставала огромная птица, что крыльями своими застилала небо. Длилась погоня так долго, что волшебный олень рухнул замертво загнанный своим погонщиком. И вышел тогда Нанук с волшебным копьём в тундру на битву со злобных духом болезни.
Так начался смертельный бой, и длился он долго так долго, что в среднем мире дети стали бы глубокими стариками, но нет в нижнем мире великого солнца, и не проходит оно по небу. Менял злобный дух болезни свои обличия, то обращаясь зверем, то птицей, то великаном. Но каждый раз без промаха разило копьё молодого чукчи и после каждого удара ослабевал дух. Но и Нанук измотался, устал. Стали покидать силы молодого чукчу. И когда сил почти не осталось, метнул своё волшебное копьё Нанук и поразил страшного духа прямо в сердце, как раз в тот момент, когда принял он человечье обличье. Тогда упал злой дух болезни замертво, а молодой чукча свалился рядом без памяти.
Очнулся Нанук в шатре шамана, тот отпаивал волшебным бульоном Илу. Когда же великий шаман заметил, что гость его пришел в себя, то произнес, что теперь у молодого чукчи будет новое имя – Ивакак.[1] Ибо никто не может спуститься в нижний мир по своей воле и остаться прежним.
На следующий день молодой чукча с женой отправились дальше, искать своё покинутое стойбище и собирать в стадо разбежавшихся оленей. Были они уверены, что теперь всё будет хорошо, ведь злобный дух болезни мертв и никто уже не погонит бесчисленные стада красношерстных оленей по тундре, никто не украдет жен, не выпьет жизнь из младенцев и не убьет мужчин. Так наступила в тундре эпоха спокойствия.
[1] Ищущий