– Мне еще забирать твою машину, – сказал он, – не оставлять же ее на дороге ночью. Я скоро вернусь.
Он открыл дверь. В холл ворвался холод, на полу заметались снежные струи. Он поднял воротник и ушел в ночь.
Я вернулась в комнату, села на диван, включила телевизор и попыталась его смотреть. По телевизору шла какая-то наивная мелодрама, но это было именно то, что требовалось мне в данный момент. Я стала следить за сюжетом и сама не заметила, как отвлеклась.
Я совсем расслабилась в тепле. Золотистые полукружья света, лившегося из кухни, разбавляли окружающую темноту.
Я не знала, с кем произошла ситуация на дороге, но – точно не со мной. Мой мозг отказывался воспринимать ее как нечто, вообще относящееся ко мне. Однако при мысли, что мне предстоит вернуться в холод и темноту за своей оставленной машиной именно туда, где на меня напали, пронзила меня ужасом. Без слов я протянула Кирсанову ключи и документы.
– Подожди меня, – только и сказал он.
Ветер за окном крепчал. Если днем в воздухе уже чувствовалось едва уловимое присутствие весны, то к вечеру зима явственно вступала в свои права. Над Енисеем поднимались снежные вихри. Снаружи все было затянуто неподвижным морозным туманом. И только я уютно устроилась в тепле, обхватив колени руками, налив себе бокал вина и наблюдая за тем, как золотистый свет фонаря, расположенного над входом в дом, борется с непроглядной черной зимой.
Мне казалось, что Кирсанов вернется довольно быстро, тем более, что вызванное такси приехало почти мгновенно. Однако я ждала его довольно долго, а он все не возвращался.
«Я больше не прошу, чтоб только у порога звучали бы в ночи твои усталые шаги …»
Почему эта песня вспомнилась мне сейчас… Я не знала.
«Слабый свет. И в объятьях тишины унесут нас с тобою к звездам сны…»
Тишина, которая так берегла и спасала, вдруг стала угрожающей. Он слишком долго не возвращался.